Темная магия - Уэллс Энгус - Страница 7

— Я знавала власть, — пробормотала она. — Власть над мужчинами. Это приятно. — В мелодичном голоске Ценнайры зазвенела резкая вызывающая нотка.

— Ты можешь обладать большей властью, — сказал Аномиус. — Ее дам тебе я.

В глазах ее заблестел интерес, она повернулась к колдуну.

— И ты не упрекаешь меня? — удивилась она.

Аномиус отрицательно покачал головой.

— Напротив, именно твоя красота убедила меня: ты то что мне нужно. — Он легко коснулся кончиками пальцев ее гладкой кожи. — Но все имеет свою цену.

— Назови ее, — требовательно сказала она. — Я заплачу, если смогу.

— Сможешь, — заверил ее маг и прошел к кровати.

Ценнайра проводила его взглядом и опять заулыбалась, поднимаясь со стульчика, но он жестом остановил ее.

— Нет, это не то. — Он налил вина. — Власть стоит дороже.

— Назови свою цену, — повторила она.

— Сначала приготовься, — предложил он, махнув в сторону косметики, разложенной на туалетном столике — я хочу посмотреть на тебя во всей твоей красе.

Ценнайра скользнула руками по собственному телу.

— А разве этого тебе мало? — спросила она. — Хотя, если хочешь косметики…

Она повернулась к зеркалу, но не смотрелась в него, а разглядывала и перебирала жестянки и щетки.

Аномиус терпеливо ждал. Когда она была готова, он одобрительно улыбнулся и протянул ей серебряный кубок, до краев наполненный красным вином.

— Тост, — пробормотал он. — За власть, кою тебе предлагаю я.

Ценнайра приняла кубок и с удовольствием сделала несколько маленьких глотков, вопросительно подняв брови — Аномиус не пил.

— А ты?

Аномиус отрицательно мотнул головой. Ценнайра выпила кубок до дна. Фигурка страшного маленького человечка поплыла у нее перед глазами, она томно улыбнулась и глупо хихикнула, выронив кубок из рук. В следующее мгновение глаза ее сомкнулись, и, безумно хохоча, Ценнайра грохнулась со стульчика.

Аномиус, выказав недюжинную для столь хрупкого телосложения силу, поднял ее, отнес на кровать и очень осторожно уложил на шелковые покрывала, распрямив руки и ноги вдоль тела. Из комода у стены он вытащил два ларца.

Один — маленький и расписанный — походил на шкатулку для драгоценностей, и его он пока отставил в сторону. Другой был больше и проще. Колдун открыл его, и блики от ламп заиграли на металлических инструментах вроде тех, что используют врачеватели для рассечения плоти. Аномиус вытащил несколько ножей и скальпелей, что-то беспрерывно бормоча, и комната наполнилась запахом миндаля. Разложив инструменты, он коснулся губ, глаз, груди, где было сердце Ценнайры, вытащил из-под халата плитку черного воска и нарисовал им на теле Ценнайры тайный знак, каковой тут же запылал зловещим темным пламенем. Взяв в руки инструменты врачевателя, он глубоко вогнал их в тело, около сердца.

Ценнайра сонно вскрикнула, но лишь один раз — она находилась во власти его магии. Аномиус вырезал живой орган и поднял его, еще пульсирующий, в окровавленных руках. С бесконечной осторожностью, не переставая бормотать, он положил сердце в разукрашенную шкатулку и произнес заклинание — окровавленная плоть забилась в расписанном магическими знаками ларце.

Он вернулся к телу женщины и извлек из-под халата ком глины. Плюнув на него и в разверстую рану, он вложил комок под ребра. Затем еще раз коснулся ее тела и произнес заклинание. Комок глины начал пульсировать. Маг наложил руки на рану, и сосуды стали срастаться, а рана затягиваться. Вскоре от нее не осталось и следа. Аномиус встал подле Ценнайры на колени и выдохнул ей в рот. Она вздрогнула и тяжело вздохнула. Маг отступил на шаг.

Веки ее задрожали и вдруг распахнулись. В глазах ее стояла боль, и колдун затянул речитативом, глядя на лежащую перед ним женщину.

Ценнайра содрогнулась всем телом, словно в нем шла борьба между жизнью и смертью. Голос Аномиуса стих, а вместе с ним испарился и запах миндаля. Грудь в том месте, куда он вложил глину, поднялась и опустилась — у Ценнайры забилось новое сердце. Аномиус присел перед ней на корточки, нежно гладя ее по щеке и взирая на нее с видом победителя.

— Ну вот, — произнес он, — я пробудил тебя от мертвого сна, дабы исполнила ты волю мою. Теперь ты мое создание, ты мой слуга. Слушай, и я расскажу тебе, что ты должна делать.

Глава вторая

Словно усталый диковинный зверь военное судно вануйцев пробиралось меж скал к устью реки Ист. Черный парус его был спущен, а плеск длинных весел заглушался шумом водоворота, бурлившего там, где река вступала в бой с морем за бухту. Соль поблескивала на оскаленной драконьей морде, избитые непогодой борта были прикрыты щитами; судно плыло, словно прихрамывая. Да и экипаж его чувствовал себя не лучше. Долгое путешествие на юг из Гессифа против ветра и леденящих штормов, вокруг мыса не могло не сказаться на команде, чья численность сильно поубавилась после стычек с обитателями болот и каннибалами Гаша. Каландрилл и Брахт гребли наравне с остальными; они не только укрепили мускулы, но и получили возможность подумать о будущем, о трудностях, ждущих их на пути, и о том, что теперь на волшебство им рассчитывать не приходится. Успех казался едва ли достижимым; но им и мысли не приходило в голову сдаваться. Рхыфамун или Варент, как бы он ни назывался, скорее всего, уже в Альдарине, готовится к путешествию к опочивальне Безумного бога. Значит, им тоже предстоит вернуться в Лиссе, отыскать след колдуна и мчаться за ним, куда бы он ни отправился. Магический камень Кати указывал именно это направление. Но прежде, чем пересечь Узкое море, надо было привести в порядок судно и пополнить запасы. Теккан был в этом непреклонен, и трем путникам — Кате, Каландриллу и Брахту — пришлось обуздать свое нетерпение и надеяться только на то, что они еще успеют. Борьба продолжается.

Слабое утешение, думал Каландрилл, разглядывая скалы, веером раскинувшиеся вокруг бухты, но за неимением лучшего… Варент ден Тарль — Рхыфамун! — горько напомнил он себе, рассчитывал, что, завладев «Заветной книгой» и покончив с ее ветхими Стражами, на веки вечные погребет назойливых простофиль в развалинах Тезин-Дара. И так бы оно и было, не сообрази Брахт погнать их бегом от одного рассыпавшегося камня к другому назад, в селение сывалхинов. Оттуда они вернулись на судно и пустились в путешествие в неведомое. Он запустил руки в отросшие и выгоревшие за долгие недели на солнце и море волосы, теперь почти льняные, как и грива Кати, раздумывая о шансах на успех.

В теле Варента ден Тарля Рхыфамун пользовался властью и влиянием в Альдарине. С другой стороны, как он сам не раз говорил Каландриллу, маг может материализовываться только там, где он уже бывал. Значит, размышлял Каландрилл, следуя логике ученого, коим когда-то желал стать, Рхыфамун вернется к себе, в Альдаринский дворец. Возможно, там они и отыщут его след. Хотелось надеяться на это. Но до Альдарина им предстоит преодолеть такие преграды, которые казались Каландриллу непреодолимыми.

Высоко в горах он разглядел флаги, и глаза его сузились; принимая во внимание, что Сафоман эк'Хеннем поднял в Кандахаре знамена мятежа, к бродягам вроде них у властей может возникнуть немало вопросов, а для судна — найтись лучшее применение. Он поднял загорелую руку, указуя на флаги.

— Вижу, — заметил Брахт, откидывая голову, и черные волосы его взметнулись вверх, а правая рука опустилась на эфес меча. — Нас встречают.

— Будем надеяться, что не враги.

Серые глаза Кати потемнели, диссонируя с энтузиазмом, с которым она произнесла эти слова.

— Боюсь, в Кандахаре у нас друзей немного, — возразил Брахт, поблескивая белыми зубами, резко контрастировавшими с загорелой кожей лица. — Зато врагов хоть отбавляй.

— Но у нас целый корабль драконьих шкур, — настаивала воинственная Катя. — И они принесут нам удачу.

Из них троих она была наиболее решительна, ибо Рхыфамун являлся ее целью с самого начала. Для нее не было предательства, не было обманутых надежд, не было коварно разбитой вдребезги дружбы. Святые отцы далекой страны Вану снарядили ее в поход за «Заветной книгой», дабы навеки уничтожить ее и перекрыть доступ к опочивальне Безумного бога таким, как Рхыфамун, чьим заветным желанием было ввергнуть мир в новый хаос войн богов. Цель, поставленная святыми отцами Вану, вела Катю вперед столь же властно, как и прежде.