Вспышка молнии - Бекнел Рексанна - Страница 47

Эбби слегка поерзала, очевидно, пытаясь сесть поудобнее. Но движение женского тела, совпавшее с греховным движением его мыслей, стало настоящей пыткой для Таннера.

— Сиди спокойно, черт возьми! — прорычал он. Девушка замерла. Сожалея, что испытывает соблазн, Таннер не знал, как ему вести себя. Она была рядом, он желал ее, и, черт подери, она желала его. Одной единственной лаской, одним поцелуем он мог в любой момент разжечь ее страсть. Они могли забыться в огне желания. А что потом?

Порывом ветра Эбби растрепало волосы, и прядь волос как бы приклеилась к щеке Таннера.

— Убери волосы с моего лица! — пролаял он, хотя потом и обругал себя за грубость. Так даже лучше, решил молодой человек. Пусть она возненавидит его. Пусть думает, что она для него только способ получения денег, а их поцелуи ничего для него не значат. В конце концов, это правда. Она не подходила ему, он совсем не тот человек, который ей нужен. Они принадлежат разным мирам, и их дороги должны разойтись. И первым, кто напомнит ему об этом, будет Виллард Хоган.

Краскер О’Хара, с напряжением щурясь, разглядывал парочку беглецов. Они сделали привал на берегу маленького ручья. Ручей был узким и мелким, в сухую погоду он превращался просто в песчаное русло, по которому катает камешки ветер. Но сейчас он был достаточно глубок, во всяком случае, для того, чтобы утопить в нем женщину.

Огня разводить Макнайт не стал. Все еще осторожничает, догадался Краскер. Но все предосторожности Таннера бесполезны, потому что он, Краскер, с самого начала все о нем знал: кто он и что он должен сделать. А теперь Краскер понял, куда Макнайт направляется вместе в девчонкой. Похитив девицу, Макнайт выполнил трудную работу. За него. На долю Краскера осталось самое простое — убить их обоих.

Беглецы сидели на земле, почти скрытые от Краскера густой травой. Но все складывалось удачно: как только похититель и девчонка заснут, они с Бадом закончат это дельце.

— Я не убиваю женщин и детей, — сказал Бад Фоли.

Эту нудную песню Бад тянул целый день, и Краскер уже не обращал на слова подельника никакого внимания. Бад был таким же мягким, как Таннер, и Краскер намеревался извлечь из этого выгоду.

Надо дождаться, пока парочка в ложбине заснет покрепче. Со своего места Краскер мог разглядеть двух лошадей, которые мирно паслись в ложбинке, и два силуэта на фоне уже мутнеющего пейзажа. Серебряный свет луны слабо освещал все вокруг.

Когда, наконец, убийцы начали осторожно спускаться вниз с холма, чтобы подобраться к спящим, Краскер шепнул:

— На этот раз как следует убедись в том, что он мертв.

— Сам знаю, что делать, — огрызнулся Бад.

Краскер лишь ухмыльнулся про себя. Может быть. Может быть.

Эбби, укрывшись шалью, лежала на вдвое сложенном одеяле. На расстоянии всего пяти футов от нее расположился Таннер. Эбби знала, что он не спит. Длинный, бесконечно тянущийся день они провели, держась низин, блуждая меж бесконечных холмов прерии. Некоторое время они ехали по руслу неглубокой речки, заметая следы: Таннер не терял бдительности.

Путники почти не разговаривали. На короткие приказы Макнайта Эбби отвечала не менее короткими репликами. Но сейчас, когда они лежали под звездным небосводом, глупо было не перекинуться парой слов. Но начинать разговор Эбби не желала. Она лежала молча: надо было о многом подумать. О прошлом, о неясном будущем, о двусмысленном настоящем. Когда Таннер заговорил, Эбби подскочила от неожиданности.

— Идите сюда.

— Нет.

По шелесту травы Эбби поняла, что Таннер приподнялся и сел.

— Я не причиню вам вреда. Ну, идите же сюда, Эбби.

Девушка вздохнула и плотнее закуталась в шаль. Она опасалась, что Таннер свяжет ее, чтобы она не сбежала, пока он спит. Поняв, что он не собирается делать этого, Эбби испытала чувство сродни благодарности.

— С чего это я пойду к вам? И почему я должна верить вам?

— Я хочу спасти вас. И я хорошо делаю свое дело.

— И гордитесь этим, — сердито перебила Эбби. — Вы просто специалист в деле похищения женщин, которые этого не желают. И в восторге от себя.

— Что-то я не заметил, чтобы женщина не желала, — как кот, промурлыкал Таннер.

Услышав это, Эбби пришла в ярость и швырнула в Таннера тяжелый поношенный башмак. Она промахнулась и разозлилась еще больше.

— Ты… упрямый выродок, — обругала попутчика Эбби и села. — Возможно, я и давала понять, что вы мне небезразличны. Но я и мысли не допускала, что человек может быть столь безнравственен, как вы.

Не успела Эбби завершить фразу, как Макнайт одним прыжком оказался возле нее и принялся трясти ее за плечо.

— Тихо, черт возьми! Здесь все слышно!

— А мне все равно!

— Ну что ж… Я вас предупредил. Я не пощажу никого, кто бы ни пришел вам на помощь.

— Так, значит, вы допускаете, что меня все-таки надо спасать?

Таннер крепко держал девушку за плечи. Эбби стояла на коленях, напротив нее, согнувшись, сидел Таннер. Их разделяло всего несколько дюймов. Если один из них хоть чуть-чуть нагнется вперед… Эбби подалась назад, насколько позволяла его мертвая хватка. Тем не менее она все еще находилась в опасной близости от него. Таннер прав, думала про себя Эбби, она желает его, хотя всеми силами старается избавиться от своей страсти. Ей показалось, что Таннер сердится на нее. Но ему-то на что сердиться?

— Может быть, Эбби, вам стоит представить себе, что ваш дедушка моими руками стремится прийти вам на помощь и избавить вас от утомительного путешествия, которое вам больше нет нужды продолжать?

— Я могу с легкостью завершить его, — упрямилась Эбби. Девушка скорее почувствовала, чем увидела, как он пожал плечами.

— Возможно. Но какой смысл всю жизнь терпеть лишения, когда дедушка может весь мир положить к вашим ногам?

— Он не может вернуть мне моих родителей, — горько бросила Эбби.

— Да, этого он не может.

— Если бы он не стал выслеживать папу… — договорить Эбби не смогла, такой несчастной она себя почувствовала,

— Вашему папе не следовало отправляться на Запад, — спокойно и тихо произнес Таннер. — Ему нужно было открыть вам правду, чтобы вы сами смогли принять решение.

Эбби вздрогнула: она и сама так думала. Папа должен был отнестись к ней с большим доверием: она взрослый человек, а не ребенок, которого надо постоянно оберегать от жизненных невзгод. Но, если она согласится с Таннером, это будет предательством по отношению к папе, который желал ей только добра.

— Вам легко критиковать моего папу. В конце концов, он действовал так из сострадания ко мне. А вы… — презрительно оборвала его Эбби. — И вообще… теперь, когда я узнала правду, почему вы и мой дедушка не предоставите мне возможность самой сделать выбор?! Вы сами совершаете то, в чем упрекаете моего папу!

— Вовсе нет. Вы не можете принять правильное решение до тех пор, пока не встретитесь со своим дедушкой.

Таннер опять был прав, но Эбби не хотелось соглашаться с ним. Кроме того, если ее мама отвергла этого человека…

— Идите за мной. Свое одеяло не трогайте. И не вставайте во весь рост.

Эбби различала только плотную черную тень в темноте ночи.

— Я до смерти устала, — огрызнулась она. — Разве не достаточно…

Макнайт оборвал ее, резко схватив за руку.

— Заткнись и ползи за мной, — приказал он. Он был самым непредсказуемым и тяжелым человеком из всех, кого она знала. Но он был сильнее, и Эбби поползла, куда велел Таннер. Ползти ей мешала юбка. Очень скоро она испачкала грязью ладони, а спутавшиеся волосы падали на лоб. Какая разница, уныло думала Эбби. С самого начала пути на Запад она не может отмыться от грязи, а руки у нее стали такими шершавыми и мозолистыми, что новые раны и ссадины уже не могут ее огорчить.

Таннер и Эбби замерли недалеко от того места, где спокойно паслись их лошади. Таннер остановил девушку, бесшумно положив руку ей на плечо, затем, к удивлению Эбби, приложил палец к губам и прислушался. Макнайт был так явно встревожен, что из чувства противоречия Эбби стала вышучивать его, но потом замолчала. Тишина прерывалась лишь порывами ветра и шелестом травы. Казалось, все тихо и ничто не предвещает беды, но Эбби заметила, что Таннер достал остро отточенный нож из чехольчика, который крепился ремешком у щиколотки, и бесшумно взвел курок ружья.