Вспышка молнии - Бекнел Рексанна - Страница 32

Таннер не сомневался, что именно на его несчастную долю наемника выпадет участь открыть ей глаза на происходящее.

Вернулся Таннер очень поздно. Эбби слышала его нетвердые шаги, то, как он застонал от боли, укладываясь на одеяле, которое она постелила ему под фургоном. Верный своему слову, Декстер расположился возле костра. Рядом с Эбби неспокойным, поверхностным сном забылся отец.

Ах, если бы им выдалась хотя бы недолгая передышка, мечтала Эбби. Изнуренная жарой, въедающейся в кожу пылью, змеями, она смертельно устала от этой дороги. Даже один день, проведенный на берегу чистой реки в тени плакучих ив, поднял бы настроение всем, даже животным. А Ини и Чина могли бы немного подлечиться. Но… никаких шансов па отдых. С каждым днем капитан Петерс увеличивал перегоны, заставляя их ехать быстрее. Кроме того, реку Платт вряд ли можно было считать чистой речушкой. По правде говоря, это была грязная, мелкая речка, затянутая ряской, с топкими берегами и черепашьим течением.

Эбби заворочалась на постели, стараясь устроиться поудобнее. Отец, Декстер и Таннер — все они разрывали ее на части, не щадя ее чувств, пренебрегая здравым смыслом. С гордой, мягкой мисс Эбигэйл было покончено, ее место заняла язвительная, суетливая особа, которая часто не знала что делать.

Отец ее был болен — впал в меланхолию. Более чем когда-либо он нуждался в ее поддержке. А она была так увлечена Таннером, человеком, который ей совершенно не подходил, что была слепа и глуха к просьбам отца. Папа был ее единственной родной душой на этом свете, а она позволила овладеть своим сознанием «Песне песней» Соломона и чувствам, воспетым в этих стихах.

Эбби протянула руку и потрогала лоб отца. Жара не было. Слава тебе, Господи! Девушка откинулась на подушку и уставилась в брезентовый навес.

Эбби принялась сочинять очередную историю про Тилли и Снича, хотя понимала, что сейчас ей требуется принять важное жизненное решение, а не прятаться в мир фантазий. Как бы поступила Тилли, если бы обнаружила, что ее врожденное чувство ответственности смято неожиданно нахлынувшими переживаниями?

Ах, Эбби, называй вещи своими именами. Ведь ты находишься в смятении не от чувств. Вожделение — это тебе не обычное чувство. Оно одно едва ли не перевешивает остальные шесть смертных грехов, с ним надо бороться всеми силами души.

Эбби прикрыла глаза и начала молиться. Господи! Помоги мне вновь стать покорной дочерью! Помоги мне принять ту жизнь, которую ты мне уготовил! Но даже молитва не захватила сердца Эбби целиком. Помощи у Небесного Отца нашего надо просить, а не требовать. Господь наделил людей свободной волей, чтобы они принимали самостоятельные решения. Она по своему усмотрению может стать на путь добра или зла.

Но страсть к Таннеру… это хорошее чувство или плохое? Если бы они были женаты и прошли через таинство венчания конечно, оно было бы хорошим. Отец не допустит ее отношений с мужчиной, кроме как в браке. Но Таннер вовсе не собирается жениться. Как она могла забыть об этом? Вначале он спас ее от нее самой, не запятнав ее репутации, затем он спас ее от змей, но вряд ли он захочет быть всю жизнь пришпиленным к ней.

И Эбби постаралась освободиться от навязчивых мыслей единственным знакомым ей способом: Однажды жила-была мышка, которую звали Тилли. Дом, где она обитала, был настолько большим, что в нем хватало места и пищи большому мышиному семейству. Еще больше мышей жило в амбаре. Но это были полевые мыши, и мыши домашние держались подальше от своих простецких сородичей…

Эбби проснулась от сильной головной боли и боли в спине. Когда она вышла из фургона, Таннер и Декстер были уже на ногах. Декстер разводил костерок, а Таннер паковал свои вещи в переметнуто суму.

— Куда вы? — Эбби охватила неожиданная паника. Таннер ответил не сразу, и затянувшееся молчание было прервано навязчивым приветствием Декстера:

— Доброе утро, Эбигэйл!

— Доброе утро! — выдавила из себя девушка, едва взглянув на священника, и снова обратилась к Таннеру: — Вы же знаете, что вам нужно лежать, иначе бок и колено будут плохо заживать.

— Ближайшие несколько дней я и собираюсь только отдыхать, — пробурчал Таннер, не глядя на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Черт возьми! Прекратите нянчиться со мной. Я прекрасно могу позаботиться о себе сам.

Пораженная его грубостью, Эбби не нашлась сразу что ответить. Почему он так сердится на нее?

— Я вовсе не нянчусь с вами, — спокойно ответила Эбби, видя, что Декстер поднялся на ноги и с напряжением прислушивается к их беседе. — Я просто… я просто удручена. В конце концов, это из-за меня вы так пострадали,

От едкого дыма на глаза Эбби навернулись слезы. Но не один дым был этому причиной. Таннер правильно делает, что отдаляется от нее. Только вряд ли она сможет вынести это испытание.

— Пожалуйста, останьтесь, — прошептала Эбби так тихо, что слышать ее мог только Макнайт.

Они долго-долго смотрели друг другу в глаза. Его были настолько темными, что казались черными, а не синими…

Ее, как подозревала Эбби, сказали ему все, что хотела бы сказать она сама: она влюбилась в него. Но даже если он и поймет, вряд ли это удержит его.

— Мне нужно позаботиться о лошади. Через пару дней я нагоню вас.

У Эбби не хватило духу продолжить расспросы. Выпив кофе, Таннер приторочил переметные сумы к седлу и отправился восвояси.

Глядя на одинокую фигуру, растворяющуюся в слабых лучах рассвета, Эбби думала о том, что, уезжая, он забирает с собой частичку ее сердца.

Декстер положил руку на плечо девушке. Эбби решила, что он ее успокаивает.

— Это к лучшему, Эбби. Правда, к лучшему.

Может, и она будет так когда-нибудь думать, решила Эбби, протягивая руку к кофейнику. Но для этого должно пройти очень много времени.

Он сказал, что вернется через несколько дней. За это она могла уцепиться как за соломинку.

Начался самый долгий и самый несчастный день из всех дней ее жизни. Декстер правил, Эбби шагала рядом.

Отец весь день провел в постели, то просыпаясь, то вновь впадая в забытье. Эбби не уходила далеко от фургона: вдруг папе понадобится помощь, кроме того, ей хотелось побыть в своем несчастии одной.

И Эбби чувствовала себя несчастной. Таннера нигде не было видно. Она ломала себе голову над тем, с кем он может ехать, и не находила ответа. Во время полуденного привала девушка приготовила густой бобовый суп с пшеничной мукой, но есть не смогла. Отец тоже почти ничего не ел. Зато Декстер старался за троих.

Переселенцы едва успели отдохнуть, как с северо-запада надвинулись тучи. Дождь после долгой июньской жары мог бы хорошо освежить людей и животных. Но одновременно он превратит твердую почву в непроходимое глинистое болото. Это сильно усложнило бы передвижение, поэтому капитан Петерс принял решение преодолеть по возможности, большее расстояние, пока не разразилась гроза.

Сделав последний глоток, Эбби заторопилась перепаковывать вещи. Если польет дождь, она, наконец, вымоется, даже если придется занавеситься от постороннего взгляда двумя простынями, натянутыми между фургонами.

Но облака лишь подразнили их возможным дождем и расползлись по небу, и Эбби по-прежнему плелась рядом с фургоном, думая о Таннере.

К вечеру, когда переселенцы расположились на ночлег, и Эбби выставила ведра на случай дождя, ее окликнула Сара:

— Эбби! Ну, наконец-то! Я бы разыскала тебя раньше, но сегодня мне пришлось править. Я надеялась, что ты сама разыщешь меня. Неужели твой папа так болен? — с участием спросила она.

— Он сейчас спит, — отозвалась Эбби и отвела подругу чуть в сторону, чтобы не разбудить отца и чтобы никто не помешал их беседе.

— Ах, Сара, я просто не знаю, как мне быть. Папа болен, Декстер правит упряжкой. А Таннер… — она всплеснула руками. — Сегодня утром он уехал, и я не знаю куда. У него все еще болит нога и бок, и я очень беспокоюсь.