Необходима осторожность - Уэллс Герберт Джордж - Страница 38

М-сс Дубер проявила отменное великодушие, несмотря на то, что теряла двух постоянных и вполне платежеспособных жильцов; она по собственной инициативе дала Эдварду-Альберту превосходную характеристику:

– Такой тихий, благовоспитанный.

Гоупи объявила Эванджелине, что она страшно счастливая девушка, а Эдварду-Альберту – что он страшно счастливый мужчина, и призналась им, что сама все ждет, когда наконец явится ее рыцарь и похитит ее из очарованного замка.

После некоторого колебания Эдвард-Альберт ушел из конторы «Норс-Лондон Лизхолдс», но Эванджелина при попытке прервать свою деловую карьеру встретила лестные для себя затруднения.

– Без меня там просто не знают, где что лежит, – сообщила она.

С ней договорились, что она останется на половинном рабочем дне, пока не подготовит себе преемницу. Подготовка сильно затруднялась неутолимой жаждой Эванджелины делиться с последней своими мечтами о близком супружеском счастье.

С самого начала их новых отношений она обнаружила огромную уверенность в своих организаторских талантах. Неопытность Эдварда-Альберта в делах света и его крайняя рассеянность пробудили в ней скрытое чувство материнства. Все ее женские инстинкты ожили.

Она решила, что надо снять удобную квартиру на Блумсбери-сквер, по крайней мере один этаж («наше собственное гнездышко, мой любимый»).

– Мы начнем наши поиски послезавтра днем. Это будет так интересно!

– Да уж, верно, без этого не обойтись, – ответил он.

Она повела дело очень ловко. Говорила с управляющими и домохозяевами. Сама вела все переговоры. Он старался держаться солидно, с достоинством, но в душе чувствовал досаду на то, что она руководит им. Однако влечение к ней одерживало верх. Он испытывал нечто похожее на выжидательную покорность влюбленной собаки.

Они нашли, что ей было нужно, близ Торрингтон-сквер – не просто квартиру, а целый верх: две гостиные, две хорошие спальни и еще две комнаты, в которых можно было устроить спальни или что угодно, затем кухня-буфетная, кладовая, гардеробная и ванная! Он был втайне испуган перспективой занимать сразу такое множество комнат, но она пришла в восторг. Плата была очень умеренная, а она и не мечтала так шикарно устроиться.

Плата была небольшая, потому что милая, но непрактичная владелица дома, занимавшая нижнюю часть его, долгое время сдавала верх без меблировки. Но вдруг ее одолел дух предприимчивости, и она решила обставить комнаты, приобретя мебель в рассрочку, и сдавать их с услугами. К ней въехал художник с женой, множеством очаровательных картин и купленным в рассрочку пианино. Несколько дней все как будто шло хорошо. А потом сразу разладилось. Пошли неприятности с прислугой из-за лишних людей, которых надо обслуживать, – пояснила домовладелица с выражением тихого негодования. Кухарка объявила, что уходит; глядя на нее, забастовала и горничная; кухарка и сейчас еще здесь, но ведет себя очень нахально, а художник звонил, звонил до тех пор, пока в батарее был ток, а потом уехал на такси с женой я картинами, оставив пианино и не заплатив по счетам.

– Уехал как ни в чем не бывало, таком здоровенный, длинный… Я его опрашиваю: что же мне теперь делать? А он заявил: «Можете требовать через суд», – и поглядел на меня такими страшными глазами. И даже не подумал оставить адрес, куда уехал, так что как же я могу обратиться в суд?

Ввиду этих обстоятельств Эванджелина и решилась пустить в ход свою деловую сметку. Она еще раз осмотрела не слишком богато обставленные комнаты.

– Пианино нет, – заметила она.

– Вчера увезли. Оттого и штукатурка осыпалась на лестнице, видели? Если бы нам удалось договориться! Я была бы так рада. Но услуги взять на себя не могу, просто не могу. С теперешней прислугой… Все – война. Прислуга теперь не прежняя. Подавай ей выходные дни да воскресенья вторую половину. А так все тут очень удобно. Вы могли бы взять себе хорошую, солидную женщину для услуг. И не было бы никаких недоразумений.

Эванджелина быстро сообразила, какие преимущества сулит наличие служанки. Своей собственной, повинующейся твоим приказаниям. Настоящей служанки – в чепце и фартуке, которая будет открывать дверь гостям. И ей пришла в голову еще более блестящая идея: в случае званого обеда можно будет приглашать кухарку снизу и платить ей сколько-нибудь там дополнительно.

– Не слишком много, – добавила Эванджелина, – но столько, чтобы она была довольна. А если придется немножко самой повозиться с готовкой, так мне не впервой faire la cuisine[28].

И еще прежде, чем она окончательно договорилась с непрактичной особой, комнаты были не то что сняты, а захвачены – и за более низкую плату, чем стоили все до сих пор виденные ими квартиры, даже без мебели.

– Мой муж… – сказала Эванджелина. – Через несколько недель он станет моим мужем… и тогда я перееду сюда совсем и буду вести хозяйство. Он заключит с вами контракт на обстановку, и мы привезем еще свои вещи – картины и всякое такое, так что будет уютно. В общем – устроимся неплохо.

Непрактичная особа залепетала какой-то вздор относительно сведений, но Эванджелина отклонила эту тему.

– Но что-то записать я ведь должна. Так уж водится, ничего не поделаешь. Ваши фамилии и все такое, – настаивала непрактичная особа.

Поискав вокруг перо и чернила, которых, по-видимому, никогда здесь и не было, она отправилась за ними в нижние апартаменты. Эванджелина, словно у себя дома, проводила ее на лестницу, посмотрела, как она спускается вниз, захлопнула дверь и проверила, плотно ли она закрыта, потом, совершенно преображенная, повернулась к своему возлюбленному.

Она скинула деловое выражение, словно маску, и теперь вся сияла от радости:

– Дорогой мой. Такой терпеливый. Ну разве здесь не мило? Не великолепно?

Она всплеснула руками, закружилась по направлению к нему и кончила тем, что крепко его поцеловала. Он судорожно сжал ее в объятиях.

– Погоди, – шепнула она, освобождаясь из его рук. – Она сейчас вернется.

Они стояли, не спуская друг с друга глаз.

– Ты ловко это устроила.

– Радуюсь одобрению своего повелителя.

Этот тон как раз подходил к обстоятельствам.

– Ты ловко умеешь устраивать такие дела, – повторил он.

Непрактичная особа вернулась; она записала их фамилии, предполагаемый день въезда и то, что она называла «сведениями». Эванджелина указала два адреса, которые Эдварду-Альберту были незнакомы; в одном из них – если он не ослышался – упоминался Скотланд-ярд. Скотланд-ярд? Тут наступило молчание.

– Мы только еще раз немножко посмотрим, – сказала Эванджелина, давая понять хозяйке, что с ней разговор окончен. – Я хочу кое-что измерить.

Непрактичная особа отбыла, поскольку было совершенно очевидно, что ей здесь решительно больше нечего делать, и Эванджелина снова преобразилась.

– Мистер Эдвард-Альберт Тьюлер у себя дома, – произнесла она с поклоном.

– Чудеса, да и только, – ответил Эдвард-Альберт и кинул на нее пламенный взгляд.

Они помолчали.

– Если б я только мог хорошенько тебя обнять.

– А ты пока меня хорошенько поцелуй…

– А-ах!..

Она оттолкнула его.

– Ты делаешь успехи.

Эдвард-Альберт становился все смелей.

– Она ведь больше не придет сюда.

– А вдруг. Тес… Что это?

Оба прислушались.

Его голос перешел в сдавленный шепот:

– Знаешь, для меня это настоящая пытка.

– Если б это от меня зависело, я бы ее прекратила.

– Давай просто придем сюда завтра.

– Тес…

Снова молчание. Она предостерегающе положила ему руку на плечо.

– Послушай, милый. Ты ведь знаешь, что есть такие периоды… Знаешь?..

– Я что-то слышал…

– Ну, значит, тебе понятно.

– Тогда через неделю. Обещай мне, что через неделю.

– Обещаю это себе! – в упоении воскликнула Эванджелина и опять закружилась, на этот раз в сторону двери.

– Приходится верить, раз ты так говоришь, – недовольно проворчал Эдвард-Альберт и вышел за ней из квартиры.