Мой галантный враг - Бекнел Рексанна - Страница 56

Она мягко улыбнулась.

— Не могу с тобой не согласиться.

— Я бы в конечном счете и сам это предложил, — настаивал он.

— Это было бы очень мудро с вашей стороны, милорд.

Корбетт угрюмо посмотрел на нее.

— Ты смеешься надо мной, жена? Ты сердишься, что я не посоветовался с тобой, прежде чем принимать решение, и теперь пытаешься таким образом разозлить меня?

— Я не сержусь. И я вовсе не собиралась злить тебя, столь охотно соглашаясь с твоими планами.

Лиллиана отвернулась в сторону. Ей было приятно, что она может так верно угадывать движения его души, хотя пока она и не знала, зачем ему собирать гостей в Оррике.

— Ну хорошо, а где моя служанка?

Тут Корбетт схватил ее на руки и закружил, и кружил до тех пор, пока она не уткнулась лицом ему в шею.

— Служанка тебе не нужна. Я вполне способен раздеть свою жену без посторонней помощи.

Он поставил ее на ноги, но ей пришлось прильнуть к нему в поисках опоры.

— О! Но это же неприлично! — запротестовала она. Голова у нее все еще кружилась. — Ты даже понятия не имеешь, как слуги любят сплетничать. Утром начнутся такие пересуды!..

Горячие губы Корбетта коснулись ее шеи, а потом он сказал:

— Когда придет утро, служанки начнут перешептываться и судачить о том, как влюблен лорд Корбетт в свою молодую жену. К полудню их хозяйки уже будут с состраданием посматривать в твою сторону, узнав, какое тяжелое бремя тебе приходится нести, — бремя похотливого внимания твоего собственного супруга. — Корбетт наклонился к ее лицу и медленно провел кончиком языка по нежному краю ее губ. — Но когда ближе к вечеру начнется собрание Совета, мне будут приносить поздравления — и завидовать — все мужчины, все до единого. Потому что со мной — моя красавица жена, и никто не слышал от нее никаких жалоб.

Губы Лиллианы потянулись навстречу неотразимым губам Корбетта, навстречу его пьянящему поцелую. Это правда, подумала она, прежде чем отдалась во власть страсти, нарастающей в них обоих. Жалоб от нее не услышат.

Глава 16

В один прекрасный день Лиллиана сидела в светлой гостиной на третьем этаже в окружении стайки придворных дам. В камине весело пылал огонь, журчание бесед прерывалось только взрывами смеха, и время от времени чьи-то головы близко наклонялись одна к другой, чтобы можно было шепотом сообщить и с интересом выслушать какую-нибудь свежую сплетню. Но это милое времяпрепровождение не доставляло удовольствия Лиллиане.

За те восемь дней, что они провели в Лондоне, она была довольно милостиво принята в придворном обществе. Теперь она знала, кто есть кто, кто с кем дружен, а кто кого терпеть не может, хотя и изображает самую сердечную привязанность. Сначала Корбетт считал, что ей лучше оставаться в неведении относительно всех этих животрепещущих подробностей, но даже он был поражен, как много она смогла узнать от других женщин. Вспомнив о Корбетте, она задумалась и о том, почему он так строго запретил ей в его отсутствие покидать королевский дворец по какому бы то ни было поводу, и снова почувствовала досаду.

Не находя покоя, Лиллиана отложила накидку из тонкого полотна, на которой она вышивала узор из шелковых узелков, и встала со скамьи, которую разделяла с леди Элизабет. Недовольно поджав губы, она прошла по великолепному ковру, на котором в удобных позах, откинувшись на большие узорные подушки, сидели дамы, в глубокую оконную нишу и протерла на запотевшем стекле кружок, чтобы можно было выглянуть наружу.

Уже шел декабрь, наступили холода, но солнце светило ярко, и ей, более чем когда-нибудь, хотелось вырваться из душной гостиной. Она сама не знала, что ее так гнетет, — то ли болтовня дам, то ли усыпляющая жара. Но у нее было такое чувство, что если она не выйдет на свежий воздух — для прогулки пешком или на лошади, или для чего угодно другого, — она просто разлетится на куски.

Она заколебалась, представив себе, как разгневается Корбетт, если узнает о ее непослушании. Но потом ее решимость выйти только укрепилась. В конце концов, он-то уезжает и приезжает совершенно свободно. Почему же это запретно для нее — женщины, привыкшей к свежему воздуху и воспитанной так, что ей всегда разрешали, когда ей того хотелось, прокатиться верхом по окрестным полям? Почему ей нельзя хоть ненадолго дать себе передышку от этого бесконечного сидения во дворце?

Вполне убежденная в своей правоте, она спокойно выскользнула из гостиной и поспешила вниз. Кроме того, продолжала подбодрять себя Лиллиана, уже благополучно выбравшись из дворца, Корбетт ничего не узнает. Он уехал, чтобы побывать на каком-то корабле, и до вечера не явится. Она вернется задолго до него, и кто тут заметит ее отсутствие, не говоря уж о том, чтобы упомянуть об этом при муже?

Выйдя на залитый солнцем двор, Лиллиана испытала огромное облегчение.

Несмотря на обманчивый солнечный свет, погода стояла холодная, но это не устрашило Лиллиану. Поверх скромного саржевого платья у нее был надет теплый плащ, а на голове — вязаный шерстяной капюшон. Перейдя через мост, она помедлила, а затем, глубоко вдохнув холодный воздух, направилась к садам, что сбегали к реке.

Даже пахнет здесь по-другому, подумала она. Ни чистых ароматов леса, ни свежего дуновения гор.

В Лондоне запах дыма из тысяч каминов заглушает все другие запахи. Он был не так уж и неприятен, но она невольно затосковала по Оррику. Магда, наверно, вполне управляется с хозяйством. В этот час там, конечно, пекут хлеб, на вертеле жарится большая свинья или лань. А может быть, в огромном чугунном котле булькает баранья похлебка. Ферга, скорее всего, ухаживает за маленькой Элизой и присматривает, чтобы у девочки ни в чем не было недостатка. Томас… Томас, подумала она, должно быть, совсем сдал, лишившись хозяина. О, как бы она хотела сейчас оказаться там.

Лиллиана медленно брела по песчаной дорожке, пока не подошла к деревянной садовой скамье. Весной с этой скамьи, должно быть, открывался прекрасный вид на зеленую лужайку, окаймленную плетистыми розами, но сейчас это была просто ровная безлюдная площадка. С тяжелым вздохом Лиллиана уселась на скамью и уставилась перед собой невидящим взглядом.

Может быть, она и слышала приближающиеся шаги, но только звук знакомого голоса вывел ее из задумчивости.

— Что я вижу, Лиллиана, ты, наверно, совсем замерзла! — Не дожидаясь ответа, Уильям сел рядом с ней и схватил ее озябшие руки, зажав их между своими ладонями не сняв, однако, перчаток. — Что ты тут делаешь — одна, даже без камеристки или пажа для услуг?

Ей пришло в голову, что Корбетт будет крайне недоволен, узнав о появлении Уильяма в Лондоне, но, по крайней мере, сейчас она была счастлива увидеть знакомое лицо.

— А мне не требуются никакие услуги, — засмеялась она, и настроение у нее сразу поднялось. — Ты мне лучше скажи, что тебя-то привело в Лондон?

— Есть дела, которые требуют моего внимания, — неохотно ответил он, крепче стиснув ее руки. — Но я хочу побольше узнать о тебе. Тебе понравилось при дворе? Похоже, твой супруг уже тебя забросил?

— Нет, Корбетт меня не забросил, — твердо возразила Лиллиана. — У него тоже есть дела, которые требуют внимания. Кроме того, он знает, что здесь я в безопасности — под охраной дворцовой стражи.

Несколько мгновений Уильям молчал. Его синие глаза словно не могли оторваться от Лиллианы, хотя их выражение она вряд ли смогла бы описать. Они казались задумчивыми и лукавыми одновременно, и Лиллиана понимала, что за этим скрывается клубок самых разнообразных чувств.

Но в ее собственных чувствах уже не было прежнего смятения. Она знала, что должна быть верной своему супругу, да и душа ее, чем дальше, тем больше тянулась к нему. Уильяму придется отбросить даже мысль о том, что теперь между ним и ею возможны какие-то отношения, кроме дружбы.

Лиллиана собиралась уже объяснить ему все это, когда он вдруг выпустил ее руки и более серьезно взглянул на нее.

— Да. Здесь ты почти ничем не рискуешь, Лиллиана. Но даже в самой королевской резиденции есть люди, которым нельзя доверять. Я не сомневаюсь, что твой муж заботится о твоей безопасности. Однако надеюсь, что и моя забота о том же не будет превратно истолкована — ни им, ни тобой.