Крестоносец в джинсах - Бекман Tea - Страница 64

Прослышав о приглашении в графский замок, Долф задумался, не пойти ли ему вместе с Николасом, и его знатной свитой. Петер тихонько дернул его за руку.

— Не нужно, Рудолф, оставайся лучше c нами.

— Но почему? Мне хочется посмотреть, как устроены изнутри итальянские замки. Может быть, такого случая и не будет больше?

Петер только головой качнул.

— Знатные господа не бывают ласковы без причины, — процедил он сквозь зубы.

— Ерунда! — отмахнулся Долф. — Граф — достойный христианин, его заинтересовало наше паломничество в Иерусалим.

Петер фыркнул:

— Заинтересовало? Итальянца? Скажешь тоже.

— Народ здесь набожный, — стоял на своем Долф, — сами ютятся в тесных лачугах, а соборы отстроили будь здоров…

— Пройдохи они все, — твердил Петер, упрямством не уступавший Долфу, — и на крестоносцев им наплевать, если, конечно, из них нельзя вытянуть чего-нибудь. Но что может понадобиться от нас благородному господину? Подумай-ка сначала об этом.

Долф не понимал его. Он обратился к отцу Тадеушу:

— Петер говорит, что гостеприимство графа внушает ему подозрения. А вы как думаете, дон Тадеуш?

— Мне трудно судить, — честно признался священник, — я плохо понимаю язык, этой страны, но то, что я успел повидать, тревожит меня. Разоренные хутора, женщины, рыдающие в разграбленных селениях, вытоптанные поля и опустевшие загоны для скота, и мужчин совсем не видно. Похоже, война не обошла эти края, вот что мне не нравится.

— И я о том же, — вставил Петер. — Нужно ухо держать востро в таких местах, где еще недавно лилась кровь.

Долф кивнул. При всем своем неукротимом и жестком нраве Петер был на редкость проницателен, и Долф знал, что ему можно верить. Если Петер говорит, что дело нечисто, значит, так оно и есть. Долф остался в лагере и вместе с Петером отрядил на озеро рыбаков. Берто обшаривал побережье в поисках дичи. Фрида, устроившись в уголке, начала перевязывать раны и промывать ссадины пострадавшим в пути. Каждый занялся своим делом, жизнь в лагере текла спокойно и мирно. Впервые за много дней ребята досыта наелись. А в это время под звуки охотничьих рожков и барабанный бой обитатели замка опускали подъемный мост. Николас, Бертольд и Матильда были встречены по-королевски. В трапезной их ожидал обильный ужин. У стен замка, прямо под открытым небом, не допущенные к столу знати простые смертные веселились, жгли костры, пекли рыбу на угольях, жевали доставленный из замка свежий хлеб и были счастливы наступившей передышке.

Судьба нанесла свой удар на заре следующего дня. В зарослях подлеска, к западу от песчаной косы, замелькали фигуры крестьян, их было не меньше сотни. Исполненные неукротимого гнева, вооруженные пиками, вилами, ножами и топорами, рогатинами, они выдвинулись из сумеречной тени кустарника и тут же замерли, будто ожидая чего-то, предпочитая держаться у основания береговой косы, чтобы не стать мишенью для графских лучников.

Дети, по веря себе, терли глаза, испуганно жались поближе друг к другу. Что означает эта вооруженная толпа? Неужели крестьяне охотятся за ребятами?

С юга также надвигалась опасность. Ребята увидели внушительную рать, которую составляли всадники в полном боевом облачении, а за ними сгрудились пешие воины и множество лучников. Повозка, запряженная волами, тянула многопудовые осадные орудия. Не успели ребята и глазом моргнуть, как подошедшее войско отрезало подходы к замку с юга, и они оказались в ловушке.

Приготовления противника не ускользнули от графа Лудовико. Желчно усмехаясь, хозяин замка поднялся на галерею, опоясывающую башню, и оттуда наблюдал за осадой. Узкая полоска суши, на которой стоит замок, отрезана со всех сторон, о бегстве и помышлять нечего, но и врагов графа ожидал сюрприз: у стен замка, который они рассчитывали взять лобовой атакой, их встретили полторы тысячи ребят с оружием в руках. Явь это или сон?

Вот уж преграда, которой никак не предполагали ни крестьяне, ни воины Перуджи. Граф от души посмеялся над теми и над другими. Люди графа высыпали на крепостные стены, во дворе в больших чанах кипятили воду и варили смолу. В подземелье замка за мощными запорами и непробиваемыми коваными дверями томились почетные гости графа, которых он торжественно принимал накануне. Лудовико досконально продумал свой замысел.

Начальник стражи показался на зубчатой крепостной стене и оттуда крикнул оторопевшим детям:

— Кто у вас командует?

— Берто! — кричали одни.

— Рудолф! — ответили другие.

Стражник объяснялся на ломаном германском наречии, и они понимали его.

Долф, Берто и Франк вышли вперед, чтобы лучше расслышать слова, доносившиеся со стены.

— Вы предводители этого похода?

— Нет! — крикнул наверх Долф. — Николас здесь главный.

— Николас и еще двое — наши пленники, мы оставляем их у себя в залог. Мы вернем их живыми лишь после того, как вы разобьете наших врагов.

Долф не верил своим ушам. Значит, Лудовико задумал выставить детей в качестве заслона от нападающих? Ну и подлец! «Выиграть время во что бы то ни стало», — пронеслась мысль. Приставив руки ко рту, он прокричал:

— Не понимаю. — Он раcтеряннo огляделся и подозвал Петера. Безумие какое-то! Не имеет он права положить здесь сотни детей, даже если сами они захотят прорываться c боем сквозь кольцо окружения. Ребята, как всегда, настроены воинственно, но дело кончится резней, да и кто поручится, что заложники еще живы?

Начальник стражи еще раз громко повторил свое требование, и на этот раз его услышали не только Долф с друзьями, но и остальные ребята. Вопль ужаса прокатился в толпе.

— Они взяли нашего Николаса заложником!

Судьба двух других знатных пленников не очень беспокоила ребят, а Николас дорог им, потому что он такой же, как они сами, бедняк. Пусть неудача постигла его в Генуе, но они всегда помнили, что по воле всевышнего крепостной мальчишка оказался достоин возглавить крестовый поход. Николас был для них не просто предводителем, он был символом всех отверженных, которых всевышний уравнивал с королями и знатью.

— Мы обдумаем ваше предложение! — крикнул Долф и обернулся к ребятам.

Петер, Франк, Берто и множество других окружили его; взгляды, полные надежды, устремились на него. Как же ему не хватало в эту минуту умницы Каролюса, спокойного и уверенного в себе Леонардо!

— Что будем делать? — в растерянности обратился он к ним.

— Биться, — сурово отвечал Петер, — но не с тем войском, что позади нас, будем прорываться в замок и освободим Николаса.

Долф покачал головой. Нет, он не сможет приказать сотням детей броситься на верную смерть, на штурм неприступной цитадели.

— А что, если начать переговоры с врагами графа? — предложил Франк, Берто бросил озабоченный взгляд через плечо.

— Они строятся в боевом порядке, выкатывают орудия, атака вот-вот начнется.

— Нельзя больше терять время, — решился Долф. — Ищите белый флаг и длинную палку. Марике, Фрида, пойдете со мной.

— Нет, не ходи, — закричала Марике. — Они убьют тебя.

— Они нас всех убьют, если я не пойду, — рассудительно заметил Долф.

Парламентарию положено быть безоружным, и потому Долф припрятал свой хлебный нож за подкладкой куртки, которую набросил на плечи. Фрида взяла в руки белый флаг. Чуть позади нее шел Долф вместе с Марике. Он поднял руки, показывая, что не вооружен. Они почти вплотную подошли к передовым позициям войска у основания песчаной косы. Долфу стало страшно.

Предводитель воинов Перуджи пришпорил своего коня и выехал навстречу детям, подозрительно глядя на них.

— Вы из замка? — спросил он на тосканском диалекте. — С поручением от графа Лудовико? Передайте ему: пусть сдается без всяких условий, мы не пойдем на переговоры с ним.

Долф не понял и половины из сказанного, несмотря на уроки Леонардо. Любознательная Марике всегда присутствовала на их занятиях, поэтому он и взял ее с собой.

Правда, отдельные слова он понимал неплохо — не зря же он несколько недель странствовал по земле Италии. Впрочем, понимать иностранный язык — это одно, а говорить на нем — совсем другое. Он умоляюще воздел руки и заговорил, немилосердно коверкая и с трудом подбирая слова тосканского наречия, а то и просто заменяя их немецкими и латинскими: