Похититель разума - Уэйс Маргарет - Страница 104

Саган раздраженно постучал по шлему.

Ничего. Но, во всяком случае, ясно, что Абдиэль еще на Ласкаре, поскольку, несомненно, именно ловец душ атаковал Спарафучиле. Кроме того, подумал Саган, задумчиво глядя на космоплан, теперь он хоть точно знает, что Абдиэля больше нет на борту. Должно быть, бежал, как только понял, что бомба приведена в боевое положение и он ничего не может с этим сделать. Для этого потребовалось еще одно кодовое слово, которое могла знать только Мейгри. Саган попытался представить, какими способами Абдиэль мог вытягивать из нее это слово, в каком состоянии он ее застанет.

Он знал, что она жива; он чувствовал в ней биение жизни, как чувствовал его в себе. Но когда он протянул сознание, чтобы прикоснуться к ней, он словно схватил ночь.

– Начальник караула! – окликнул Командующий, выходя вперед.

Часовые вытянулись.

– Слушаю, милорд.

– Как проходила смена?

– Спокойно, милорд.

– Никто не заходил на космоплан, не проходил мимо?

Уловив что-то в голосе Командующего, охранник напрягся, почувствовав что-то неладное.

– Нет, милорд.

Саган снова взглянул на космоплан. Ни огонька, ни звука. Выглядит безжизненным. Но там, внутри, живое сердце отстукивает секунды.

– Хорошо, капитан, я присмотрю здесь сам. А вы с караулом возвращайтесь на челнок и готовьте его к срочному взлету.

– Слушаюсь, милорд.

Саган поспешно забрался по трапу, приставленному к округлому борту «Ятагана». Нет смысла устраивать разнос караулу, говорить им, что враг беспрепятственно пробрался в космоплан у них под носом, проскользнул через их сознание, не оставив ни следа.

Внутри горело только аварийное освещение, отбрасывавшее на переборки теплый и жутковатый красный отсвет. Жизнеобеспечение отключено. Мейгри, должно быть, подключила к бомбе большую часть компьютерных систем. Вставив в ладонь иглы меча, Саган стал пробираться дальше. Воздух был горячим и влажным. Дышать было тяжело. Пахло потом и страхом с примесью слабого запаха крови, слегка отдающего железом.

Он нашел ее на палубе жилого отсека. По всем внешним признакам она была мертва. Кожа холодная, пульс не прощупывается, дыхания нет.

Саган вынул меч из руки, убрал его в ножны и опустился рядом с ней на колени. Все это притворство, обман. Она замедлила почти до нулевого уровня все функции организма, отступила в самые потаенные глубины своей души.

Командующий отчетливо представил страшное разочарование Абдиэля. Ловец душ понимал, что делает Мейгри, знал, как вывести ее из этого состояния. Но требовалось время, чтобы вернуть ей сознание, а его у Абдиэля не было.

– Компьютер, – окликнул Саган. – Сколько времени до взрыва?

Включился динамик компьютера. Послышался монотонный голос, лишенный признаков даже механической жизни.

– Я запрограммирован не реагировать ни на вопросы, ни на команды.

– Компьютер, отставить.

– Я запрограммирован не реагировать...

– Тогда заткнись! – раздраженно бросил Саган.

– Я запрограммирован не реагировать...

Командующий не слушал. Присев на корточки, он рассмотрел Мейгри.

– Ничего, миледи, вы в порядке. Правда, – сказал он ей.

Взяв ее за голову двумя руками, он соединил свой разум с ее.

Поначалу было темно, куда темнее, чем в космоплане, но Саган мысленно двигался вперед, к цели, на ощупь. Он знал, куда она спряталась, знал, что она могла скрыться там, куда лишь он один мог без труда найти дорогу. И если ему не суждено отыскать ее, то это место станет приютом, где она найдет вечный покой.

* * *

Он вошел в часовню, древнее сооружение, одно из первых на территории академии. Была ночь, глубокая ночь. Он нашел Мейгри, сидевшую у дальней стены, окутанную пропитанными благовониями тенями, колышущимися при неверном свете свечей. Саган сел рядом, ничего не говоря.

В передней части часовни стоял мальчик лет пятнадцати, хорошо сложенный, сильный и мускулистый. Взлохмаченные черные волосы обрамляли задумчивое лицо. Темные умные глаза рассматривали пламя свечи, которую он зажег. Казалось, ему только что пришлось напрячь умственные и физические силы: на руках его горели свежие следы от веревки, а волосы намокли от пота. Он горячо с кем-то спорил.

– С кем ты разговариваешь?

Это спросила шестилетняя девочка. Она шла по проходу часовни, серьезно, если без благоговения, оглядываясь вокруг. Ее тонкие светлые волосы развевались подобно пушистому облаку. На ней была разорванная и грязная белая ночная рубашка. Ее гибкое тело состояло, казалось, в основном из рук и ног, коленок и локтей. Ее казавшиеся огромными особенно сейчас глаза светились отраженным светом свечей.

– Они забрали Ставроса в лазарет, – сказала она, запнувшись на длинном слове. Она появилась здесь недавно и только начинала осваивать язык академии.

Задумчивый мальчик не ответил ей, даже не удостоил взгляда. Девочка подошла к нему и встала рядом, оглядывая часовню с простодушным видом.

– Наверное, ты разговаривал с Богом, да, Дерек? – спросила она. – Ты спрашивал у Него, что случилось с нами сегодня вечером?

– Я не спрашивал у Него, «что». Я знаю, «что»! – с горечью ответил мальчик. – Я спрашивал у Него, почему!

Многие в академии пасовали перед его взглядом. Но девочка осталась спокойной.

– Так ты спрашивал у Бога, почему Он позволил нам разговаривать, не произнося ни слова? Разве не все так могут?

– Это называется «связь разумов», и не все так могут, – отрезал мальчик. – Разве ты можешь так разговаривать со своим хилым братцем?

– Наверное, нет, – согласилась девочка. – Но ведь я и не хочу.

Она смотрела на трепетные язычки пламени.

– Но иногда я догадывалась, чего хочет мой отец, раньше, чем он это говорил. Я скучаю по отцу.

Она посмотрела на мальчика с сочувствием, словно что-то только что поняла.

– Твой отец... – заговорила она, запнулась. – Прости...

– Заткнись! – яростно крикнул ей мальчик. – Убирайся! Оставь меня!

Казалось, он ударит ее.

Девочка осталась на месте. Ее большие глаза, в которых не было страха, блестели от слез.

– Я знаю, почему Бог это сделал, – сказала она, протянув руку и робко положив ладонь на руку мальчика. – Потому что мы оба одиноки.

От ее прикосновения мальчик напрягся, посмотрел на ее загорелую ручонку на своей сильной руке. Потом расслабился, словно внутри у него что-то сломалось, что-то отпустило. Он наклонил голову, пытаясь совладать с собой. Девочка убрала руку и стояла перед ним, храня почтительное молчание.

– Ты босая, – вдруг хрипло сказал он.

Девочка пожала плечами.

– Дома я никогда не носила башмаков.

– Но здесь холодно. Простудишься. Вон, дрожишь вся. Вдобавок кто-то же должен за тобой присматривать.

– Кто-то должен, – сказала девочка, осторожно беря мальчика за руку.

– Мейгри, – тихо произнес Саган, – пора.

* * *

Она сделала вдох, еще один, еще. Веки задрожали, тонкие тени от ресниц упали на щеку со шрамом. Откинувшись, Саган наблюдал за ней, собрав все терпение: он знал, что ее тело и душа воссоединятся не сразу.

– Мейгри, – окликнул он через некоторое время, встряхнув ее.

Глаза у нее открылись. Она огляделась вокруг затуманенным взглядом, увидела, где находится, удивившись, наверное, что не в часовне. Сознание вернулось к ней, и она слабо улыбнулась.

– Ты решил прийти. Я думала, что ты появишься. Вы же не могли все это бросить, не так ли, милорд?

Он поддержал ее за плечи. Она села, но слишком резко: перед глазами у нее заплясали багровые тени. Зажмурившись, она устало прислонилась к его груди.

– Вы отослали Дайена, милорд?

– Далеко отсюда. Ты можешь идти?

– Минуту...

– У нас нет ни минуты! – отрывисто напомнил Саган.

Мейгри снова улыбнулась. Командующий помог ей встать на ноги. Она постояла, дождалась, пока корпус космоплана перестанет раскачиваться. Потом они с Саганом спустились в тесное пространство небольшой кабины. Хрустальная бомба стояла на шкафчике. Тонкие лучи тянулись от компьютера к бомбе, издававшей слабое жужжание.