Легион призраков - Уэйс Маргарет - Страница 54

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Низко надвинув на лицо капюшон и, как и подобает послушнику Ордена Адаманта, спрятав сложенные вместе руки в длинных и просторных рукавах сутаны, Саган быстро пересек стартовую площадку, стараясь держаться в тени.

Шел он, однако, не туда, где остался его космоплан, принадлежащий церкви и пилотируемый наемным экипажем, доставлявшим духовных лиц аббатства Святого Франциска на любую из планет галактики. Саган хотел кое над чем поразмыслить, но только не под любопытными взглядами ночной стражи.

Была глубокая ночь. Старинные часы на одной из башен пробили два. Эхо звона колоколов сразу же замерло в темноте. Космопорт, хотя и ярко освещенный, был тих и спокоен. Здесь не ожидали ничьего прибытия и ничьего отлета до наступления утра. Саган обходил освещенные места с краю, чтобы не попадаться на глаза ночному охраннику, который заболтался с одним из рабочих, наводивших на космодроме чистоту и порядок.

Многочисленные дорожки и аллеи вели от космодрома к зданиям Академии. Часть этих дорожек и аллей была проложена давно, а часть — совсем недавно, во время строительства и реконструкции, начатых под покровительством нового короля. Саган остановил свой выбор на одной из старых дорожек, по которой он мог брести, не думая о том, что здесь ему помешают, брести по следам хрупкой и заносчивой юности, проведенной в этих местах каких-нибудь тридцать лет назад.

Студенческий городок казался безлюдным. Опустели учебные аудитории и залы, за их окнами царила темнота. Саган хорошо видел перед собой дорожку, по которой шел. Стоящие вдоль дорожки на равных расстояниях друг от друга фонари бросали на нее круги света. В ясной ночи мерцали звезды. Прогулка Сагана не была бесцельной. Он знал, куда идет, хотя цель его пути и находилась в одном из новых зданий. Саган заранее, со свойственной ему прозорливостью и умением планировать свои действия, изучил схему размещения построек на землях, отведенных под Академию, и определил маршрут, следуя которому он должен был достигнуть своей цели. Он шел сейчас мерным, спокойным шагом, и мысли его тоже текли спокойно и неторопливо.

Саган был зол, и направлена была его злость на Дайена. «Почему Дайен недооценивает опасность, серьезнейшую опасность, которая ему грозит? Которая грозит нам всем?» — думал Командующий.

— Конечно, я вовсе не рассчитывал на то, что ты без предупреждения нападешь на Валломброзу и разгромишь ее, — сам с собой размышлял Саган. — Я знал, когда предлагал тебе свой план, что ты отвергнешь его… как ты и должен был бы сделать, — немного неохотно признал Саган. — Хотя это было бы так просто. Взорвать бомбу там, где, по всем расчетам, находится необитаемая часть галактики. А людям внушили бы, что ты действуешь так, чтобы избавить галактику от ужасного оружия. Внешне ты явился бы для всех спасителем мира.

Нет, Дайен, я не предполагал, что ты выберешь легкий путь. Я был бы разочарован в тебе, если бы ты сделал это.

Тень мрачной улыбки промелькнула на губах Сагана.

— Но ты должен был взять у меня Звездный камень. Ты должен был взять его три года назад, когда я впервые предложил тебе это. Ты должен был взять его сейчас. Твой отказ глуп, мой король. Нелогичен. Непрактичен. Все это очень хорошо для короля, который должен держать в одной руке оливковую ветвь, но в другой руке он должен держать стальной клинок.

Три года прошло с тех пор. Тогда над могилой Мейгри он предложил Дайену Звездный камень.

Саган пытался вспомнить те слова, которые сказал ему тогда король, и не мог. Время остановилось для Дерека Сагана в тот миг, когда он смотрел в глаза Мейгри и видел в них только холодное отражение звезд. То, что происходило с ним после этого, осталось в его памяти короткими, яркими вспышками боли и страдания. Все остальное терялось во мраке, хаотической буре агонии, горя и в безмолвной, звенящей тишине. Он вспомнил, как предложил Дайену Звездный камень и как Дайен отказался принять его. Но что сказал тогда Дайен, как объяснил он свой отказ — все это стерлось из памяти Сагана.

Король оставил Сагана наедине с умершей. Опустошенная душа Дерека покорилась его телу и рассудку. Он сражался против коразианских полчищ, пытаясь вернуться в свою галактику, сражался блестяще — или только предполагал, что так оно и было, — просто потому, что иначе не выжил бы. Был ранен — тяжело, как потом говорили ему. Сам он не знал, не помнил этого.

Тот, кто нашел его тогда, был брат Мигель, и они оказались спасителями друг для друга. Единственный оставшийся в живых после заговора Абдиэля, направленного на то, чтобы поймать Сагана в западню, брат Мигель видел своих братьев, убитых руками послушников ловца душ. Брат Мигель избежал гибели только благодаря счастливой случайности и, пораженный ужасом, укрылся среди могил, где его и обнаружил брат Фидель.

Фидель вернул брата Мигеля к жизни, когда брат Мигель находился на грани потери рассудка. Фидель напомнил брату Мигелю, что его вера должна искать опору в Боге. Окрепнув немного, брат Мигель нашел в себе силы покинуть наконец то место, где он скрывался. Он обнаружил опустевший монастырь, его окружали лишь призраки погибших товарищей.

Потрясенный и неприкаянный, Мигель бродил по пустым залам, завидуя мертвым и казнясь тем, что остался жив. Он не мог никуда уйти, потому что от монастыря до ближайшего города было очень далеко, а атмосфера планеты была губительна для тех людей, которые рискнули бы пуститься в путь без кислородных аппаратов. Такие аппараты в монастыре имелись, но брат Мигель, никогда прежде не пользовавшийся ими, очень смутно представлял себе, как с ними обращаться.

Этот юный брат мог бы легко впасть в безумие, из которого он совсем недавно был спасен, если бы за стенами монастыря не потерпел аварию космоплан.

Шум и отблески огня заставили Мигеля броситься к одному из окон. Он увидел горящий «Ятаган», увидел чей-то силуэт, черный на фоне пламени. Человек прошел, шатаясь, несколько шагов и упал.

Все мысли Мигеля о себе самом отступили в тень и исчезли при виде раненого. Их вытеснила необходимость оказать раненому помощь, спасти его. Мигель с трудом надел дыхательную маску, моля Бога, чтобы он научил его, как пользоваться ею. Благодаря ли вмешательству Бога или инструкции, отпечатанной сбоку на кислородном резервуаре, Мигель сумел действовать в непригодной для дыхания атмосфере. Он даже не забыл при этом захватить еще одну кислородную маску для пострадавшего пилота.

Сначала он нес раненого на руках, а когда сил уже не хватало, волочил по земле, но добрался с ним до самого аббатства. Оба они были в безопасности, когда космоплан взорвался, превратившись в огненный шар.

Мигель не знал, кто был этот пилот, и так никогда и не узнал правды. Он думал, что раненый обречен на смерть. Брат Мигель не был врачом, но работал в лазарете, и за раненым он ухаживал, используя все свои познания в медицине и молясь, чтобы Бог ниспослал больному исцеление.

Усилия Мигеля увенчались успехом, и в тот день, когда болезнь его пациента отступила, он открыл глаза и удивленно оглянулся вокруг, брат Мигель понял, что спасен не один, спасены два человека. Он опустился на колени, рыдая и шепча: «Слава Богу».

Впоследствии брат Мигель говорил брату Фиделю — после возвращения того из загадочного путешествия, — что первые слова, которые произнес, очнувшись, пилот, были эхом слов самого Мигеля: «Слава Богу».

Это было, наверное, к лучшему, что брат Мигель от радости не заметил, каким тоном произнес эти слова очнувшийся пилот, и не обратил внимания на сарказм в голосе своего пациента и на то, что не благодарил он Бога, а укорял.

Всего несколько недель спустя Дерек Саган, стоя на коленях у могилы своего отца, принял решение служить Богу. Тогда же он решил, что должен искупить свои грехи, грехи гордыни и самонадеянности, принести покаяние за то, что он, простой смертный, осмелился счесть себя посвященным в предначертания Бога, осмелился действовать именем Бога, решая, кому жить, а кому — умереть.