Платит проигравший - Утгер Майкл - Страница 27

На коробках были проставлены некоторые данные, позволяющие определить их происхождение, но не указывался вес, что, как мне известно, противоречит таможенным правилам. В правом верхнем углу— значки, указывающие, как обращаться с грузом, по центру-выдавленная красной краской надпись «Колумбия, порт Картахена», ниже черной краской — штамп «экспорт», рядом — фирменный значок в виде двух листьев и слово «кофе». Все выглядит безобидно, если не придираться к мелочам и не искать чего-то другого.

Покинув гараж, я поехал в центр. Дел и вопросов накопилось слишком много, меня начало раздражать, что я никак не могу сдвинуться с мертвой точки. Как слепой, хватаюсь за все одновременно, и, не доведя дело до конца, выпускаю из рук одну за другой тонкие ниточки.

На Третьей авеню я притормозил возле книжного магалнил и заглянул к своему старому приятелю, греку Марчесу, знакомому мне еще по первой моей квартире. Десять лет назад, когда я переехал во Фриско, он жил в квартире напротив той, которую я снимал, и уже тогда имел этот магазинчик. Здесь продавались газеты, журналы, справочники, путеводители и дорожные карты. Марчес хорошо ко мне относился, и, когда я открыл контору с вывеской «Частный детектив», на первых порах приносил мне все газеты с криминальной хроникой. Потом, по собственной инициативе, он стал собирать вырезки и вклеивать их в альбом, Сам Марчес представлял собой ходячий справочник, и если мне требовалась куча времени на выяснение того или иного вопроса, ему хватало секунды. Его консультации и альбомы с вырезками не раз выручали меня, сохраняя драгоценные часы, а нередко и минуты. В последнее время мы виделись не очень часто, но я всегда был рад нашим встречам.

Широколицый, с открытой улыбкой и удивительно добрыми черными глазами, с вкрадчивым и немного монотонным голосом, он встретил меня, как всегда, радушно. Пару минут мы поболтали ни о чем, а потом я попросил его побольше внимания уделить газетам. Он понял, что меня интересует и особых разъяснении не потребовалось. Он пообещал выяснить и кое-какие подробности о военном аэродроме, расположенном в районе Редвуд-Сити. Я, со своей стороны, пригласил его на кружку пива, которое мы разопьем с ним в ближайшие дни, и уехал.

Возле отеля «Рузвельт», к которому я подъехал около трех часов дня, стояли две патрульные машины. Я подошел к одной из них и спросил у копа, сидящего за рулем:

— Что стряслось, приятель?

Он озадаченно взглянул на меня, потом, очевидно, узнал и ответил:

— Неприятности в 2061 номере. Посмотри сам.

— Лейтенант здесь?

— Там его и найдешь.

Мне не хотелось встречаться с Харпером, но раз уж дело дошло до того, что здесь находился сам руководитель отдела особо тяжких преступлении я не мог проехать мимо. В вестибюле все было спокойно, администрация умеет скрывать разного рода скандалы даже от собственного персонала. Харпер тоже не любил огласки, и в особенности газетчиков, об этом можно было судить по скудным колонкам уголовной хроники. Надо сказать, ему удавалось делать так, чтобы следствию не мешали.

Я поднялся на второй этаж и отыскал нужный номер. Возле двери болтался парень в штатском, основательно промаринованный в полицейской бочке. В форме он, вероятно, меньше походил на полицейского, чем теперь. Насупив брови, представитель закона преградил мне дорогу.

— Не напрягайся, сынок, жилы на лбу лопнут, — я взял его за плечи и легонько отстранил от двери.

Такие ребята только выглядят страшными. Я дернул ручку и вошел в номер.

Команда та же, что и всегда. Харпер стоял у окна и, дымя сигарой, делал умное лицо, Паркинс сопел, подпирая поперечник двери, ведущей в спальню, доктор возился в своем саквояже, а сержант Леви, сидя за столом, вел протокол. В остальном картина тоже очень знакомая. Что-то похожее на стихийное бедствие, как и в доме Кейлеба. Какое однообразие. На полу лежал человек, накрытый простыней. Я нагнулся и приподнял ее.

Лицо без лба, черная борода, курчавые волосы — все, из чего складывались описание фотографа. Хар-пер от окна злобно рявкнул, глядя на меня так, словно я уже сознался в убийстве.

— Тут как тут! Где труп, там и ты. Может, я зря тебя отпустил?

— Этого парня зовут Рик Морелли. Он владелец фотоателье на Мейнер-стрит.

— Дальше.

— Дальше я думаю, вам надо передать дело лейтенанту Дойлу. Вся компания занималась наркобиз-несом. Я говорю о трупе из «Ботфорта» и этом фотографе. Они работали на одну организацию.

— Есть доказательства?

— Таких, какие тебе нужны, нет.

— Зато есть трупы, которыми занимаюсь я. Старуха с Аркадия-Драйв тоже промышляла наркобиз-несом? Тебя и там видели с какой-то девчонкой.

— Послушай, лейтенант, здесь все завязано и, хочешь ты того или нет, но все дорожки ведут к Кейлебу.

— С него ты и начал.

— Давай расставим точки над "i". Ты посылал Паркинса в Камер-Холл?

— Посылал.

— Что вы там нашли? — спросил я, обращаясь к Паркиису.

— Ничего особенного. Холодильник действительно выключили за день до моей проверки.

— Вы вскрыли холодильник?

— Да.

— Что вы там нашли?

Паркинс молчал. Харпер гавкнул: «Говори!» и детектив вновь застучал как телеграфный ключ.

— Плохо вытертые пятна крови и несколько ниток.

— Отдали на экспертизу?

— Отдал.

— Каков результат?

— Еще не получили.

— Я вам могу сказать, а экспертиза подтвердит мои слова. Кейлеба убили за день до моего появления в Камер-Холле, и убили на кухне, после чего сунули труп в холодильник. Когда я был в морге, то зашел к доку. Он подтвердил мои выводы и может дать вам заключение. Идея была проста, как все гениальное. В холодильнике труп замораживается и остается свежим, процесс разложения прекращается. Его можно вытащить через месяц и разморозить. Любой врач скажет, что парня прибили пять, шесть часов назад. Труп холодный, но не окоченевший. Следов разложения нет. Так и произошло. Убийца хотел подставить меня, но по каким-то причинам поспешил и сделал ошибку. Когда я нашел труп, на простыне не было ни капли крови, а покойничек с ледяными конечностями был мокрый, словно вышел из-под душа. Вскрытие делали через шесть часов и определили, что он убит в тот момент, когда я находился в Камер-Холле. Я знал, что труп был ледяным, и на следующий день съездил в Камер-Холл. Когда обнаружил лужу возле холодильника, до меня дошло, в чем тут дело. Док подтвердил мою догадку. Он не мог понять, почему подкожная ткань сильно изменила цвет, но после того как я изложил свою версию о замораживании, пришел к тем же выводам. Так что, Харпер, можешь снять мою кандидатуру с крючка, и не цепляйся за меня, как зв дежурный вариант. Шкуру козла отпущения я с Себя скинул. Что касается остального, то вот что я тебе скажу. Может, концерн Кейлеба и приносит казне доходы, но президент этого концерна руководил сетью наркобизнеса в городе. Пусть у меня нет прямых улик, но они будут. Во всяком случае, все убийства ведут к концерну. Старуха — квартирная хозяйка секретарши Кейлеба, исчезнувшая Хэйзл, этот фотограф и парень из «Ботфорта» завязаны на Кейлсбе и, наконец, вы удосужились выяснить в чьем номере находитесь?

— Номер снимал Шон Грелл, -хмуро ответил сержант, грызя кончик ручки.

— Шон Грелл личный щофср и телохранитель Кейлеба. Вам мало?

— Без прокуратуры нам не обойтись. -Харпер злился псе больше.

— Вы что-нибудь узнали о Хэйзл Кейлеб? Удалось обнаружить ее следы?

— Последний раз ее видели на вокзале. Одну.

— Когда?

— Утром того дня, когда нашли труп Кейлеба. Там следы теряются. Сейчас проверяем корешки проданные билетов. Утром ушло четыре поезда. Мы уже связались с полицией Невады и Лос-Анджелеса.

— Что известно о Шоне Грелле?

— Ничего. Вчера утром ушел и больше не возвращался. Горничная утверждает, что номер был открыт, когда она обнаружила этого лохмача.

— В отеле есть черные ходы. Грелл мог вернуться и заманить этого парня сюда.

— Не умничай, -прошипел Харпер, -уже проверяем.