Охота без милосердия - Утгер Майкл - Страница 106

Бэрроу подался вперед и, стряхнув пепел с сигары, спокойно сказал:

— За три месяца Дэйтлон снял четыре с лишним миллиона долларов. У него хватит денег купить любого специалиста. Сотню специалистов.

Губернатор вспыхнул.

— Так, по-вашему, я должен отчитываться перед американцами?! Так должен выглядеть мой доклад, когда меня вызовут в Овальный кабинет? Дэйтлон и его банда ведут себя так, словно в Америке вообще нет никакой полиции!

Так вот, господа, я хотел бы, чтобы Соединенные Штаты и их полиция перестали быть посмешищем в глазах всего мира. Я хотел бы, чтобы граждане нашей страны снова обрели покой и уверенность в своей безопасности. Я хотел бы, чтобы с гангстеризмом, нашедшим свое дьявольское воплощение в банде Дэйтлона, было покончено! Ваши соображения?

Губернатор вытер батистовым платком пот со лба и рухнул в кресло. В кабинете воцарилась тишина. Не потому, что речь губернатора произвела впечатление, а наоборот. Ее расценили как стандартный предвыборный плевок в публику. Каждый думал о своем. Крикун покричит и уедет, а им эту кашу расхлебывать.

Первым заговорил Мэлвис Бэрроу. Он провел рукой по волосам, стараясь пригладить волосок к волоску, и продолжил лить воду на уже потушенный костер.

— Я сожалею, господа, но вынужден признать, что мы не способны навести порядок дозволенными законом средствами и методами. Все, что мы можем, — это, не считаясь с законом и разного рода государственными порядками, действовать тем же способом, каким преступники вывели нас из равновесия, — бескомпромиссным террором!

Фостер хлопнул ладонью по дивану, на котором сидел, и пепел с сигары упал ему на жилетку.

— Закон существует не для того, чтобы его обходили! То, что вы предлагаете, Бэрроу, очень похоже на признание банкротства ФБР и капитуляцию перед преступным миром. Вы расписываетесь в собственной беспомощности…

— Не возбуждайтесь, уважаемый прокурор! — оборвал его Бэрроу. — Я не одинок в своих выводах. Сам президент объявил Дэйтлона «врагом государства номер один»! Эту банду нужно стереть с лица земли раз и навсегда, а не уповать на букву закона.

— Сожалею, но вынужден поддержать мнение директора федеральной полиции! — заявил губернатор. — Мое решение не спонтанно. Я провел консультации в Сенате и в Белом Доме. В результате я вынужден прибегнуть к крайностям. С сегодняшнего дня Дэйтлон и его банда объявлены «вне закона». С сегодняшнего дня всем работникам правоохранительных органов предписывается начать «охоту без милосердия». Другого решения проблемы я не вижу и считаю это решение единственно правильным! Я уже подписал соответствующий указ. Вы обязаны сделать соответствующие распоряжения и привести все подразделения полиции, федеральной и уголовной, а также следственный аппарат прокуратуры, в готовность номер один, удвоить наряды, патрули, резерв и привести в порядок весь автопарк. Полиция должна быть вооружена автоматами, а где их не хватает, использовать винтовки, гранаты, дымовые шашки. С сегодняшнего дня все подразделения подчиняются ФБР, где будет расположен штаб.

Губернатор покосился на пунцовую физиономию Легерта.

— Вы что-то хотите сказать, комиссар?

— Хотелось бы.

— Интересно послушать человека с таким опытом.

— Что касается подчинения моего ведомства ФБР, то мы уже давно находимся под пятой у Бэрроу, но, к сожалению, это не привело к нужным результатам. У нас разные методы работы.

— Теперь у всех один метод, комиссар! — перебил Бэрроу.

Легерт даже не взглянул в его сторону.

— Однако возникает серьезный вопрос, мистер Бэйн, — продолжал шеф полиции.

— Говорите, Легерт.

— Что означает «охота без милосердия»? Это старое понятие, и использовали этот метод на юге в период рабовладения, когда взбунтовавшиеся рабы бежали с плантаций. Применительно к нашим условиям это будет означать, что любой полицейский в стране сможет без предупреждения стрелять в каждого прохожего, который, по его мнению, похож на Дэйтлона или его сообщников.

— Да, комиссар, это так! — раздраженно ответил губернатор. — В интересах нации мы вынуждены пойти на этот шаг. С бандой должно быть покончено в кратчайший срок, и вы должны понимать это не хуже других.

— Интересы нации здесь ни при чем. Это интересы крупнейших банкиров и страховых компаний. Этот указ делает из полицейских убийц ни в чем не повинных граждан, чьи интересы мы призваны защищать.

— Вы не соображаете, что говорите? — глаза Бэйна налились кровью. — Ваша задача найти банду и уничтожить ее, а как вы это сделаете, меня не интересует! Если вы раните одного, двух ротозеев, мы не поставим вам это в укор. Лес рубят — щепки летят. Важен результат!

— У агентов федеральной полиции была возможность взять живым Кафри, а они убили не только его, но и двух ротозеев, как вы называете невинных прохожих. Вы объявляете Дэйтлону войну и хотите вести бои на улицах города. Это плохо кончится!

— Хватит! — Губернатор ударил кулаком по столу. — Вы обязаны подчиняться указам правительства, а не обсуждать их. Если вы чем-то недовольны, подайте рапорт об отставке. У нас достаточно компетентных специалистов, не задающих лишних вопросов, а выполняющих предписания.

Легерт не стал продолжать бессмысленную полемику. Чинар заметил, что у его шефа начало дергаться веко левого глаза, а уголки рта резко опустились вниз, как у капризного ребенка.

Чинар впервые видел столь грубый и некорректный выпад со стороны высшего должностного лица. Это лишь подтверждало подозрение Чинара, что все решения были приняты заранее, а здесь Бэйн устроил спектакль под названием «Демократия», и Бэрроу старательно подыгрывал Бэйну.

Паузу, зависшую в воздухе, нарушил губернатор, но теперь голос его звучал мягче — он пытался сгладить острые углы.

— Мне самому очень не нравятся эти меры, но, к сожалению, мы обязаны прибегнуть к крайностям. Приказ входит в силу с завтрашнего дня, известите о нем сотрудников. А теперь все свободны.

До машины Легерт и Чинар шли молча, и только когда капитан сел за руль и тронул машину с места, его шеф задумчиво произнес:

— Они угорели от собственной беспомощности и ни черта не хотят понимать. Меры, принятые в прошлом веке и упраздненные с приходом демократии, вновь всплывают на поверхность, и где? Во втором городе США! Это не метод борьбы, это произвол, который решили узаконить росчерком пера. Саморазвал! Рокфеллеры и Форды нанимают киллеров в лице полицейских! Весь государственный аппарат настолько пронизан коррупцией и так связан с толстосумами и с преступным миром, что временами там забывают, кому надо служить и чьи пожелания выполнять. Борьба с преступностью стала практически невозможной.

Через своих связных гангстеры заранее узнают обо всех акциях, планируемых полицией, а если преступник попадает в руки закона, ему помогают бежать из тюрьмы. Замкнутый круг: покончить с продажностью властей можно, лишь покончив с преступностью, а уничтожить гангстеризм — лишь покончив с коррупцией!

— И что теперь будет, шеф? — спросил Чинар, не отрываясь от дороги.

— Не знаю, Эд. Хорошего от войны никто никогда не ждал. К сожалению, мы обязаны подчиняться.

— Какой-то деятель точно подметил, что люди сами выковали себе кандалы из твердой стали приказов, инструкций, подчинения и уважения к власти.

— Нам сейчас не до философских измышлений, капитан. Работай молча, если ты не в обиде на собственную задницу. Тебе ясно дали понять, что таких, как мы, полно и заменить нас плевое дело, а мне не хочется, чтобы мое место занял двойник Бэйна или Бэрроу. Мне самому хочется добраться до осиного гнезда Дэйтлона! Он должен сесть на скамью подсудимых, и я хочу услышать его речь! Так ли он будет насмехаться над нами, когда за спиной будет стоять электрический стул?

— Вы считаете это реальным?

— Не знаю.

— Какие шансы?

— Такие же, как если броситься с самолета без парашюта и рассчитывать попасть в стог сена. Тебя устраивает ответ?

— Вполне. Я буду молиться за вас.