Мифы древнего мира - Беккер Карл Фридрих - Страница 75

Наконец через одиннадцать дней Мардонию наскучило бездействие, и он решил вступить с греками в решительное сражение.

Греки немедленно были об этом извещены. В ту же ночь Александр, царь Македонский, прискакал к афинянам и объявил им о намерении Мардония. Он убеждал их на всякий случай готовиться к нападению, но, если можно, все-таки отсрочить сражение, потому что у персов оставалось жизненных припасов лишь на несколько дней. Затем Александр просил афинян в случае благоприятного для греков исхода войны не забыть и о нём. Получив это известие, греки сделали соответствующие распоряжения.

Осторожный Павсаний, опасаясь, что греки могут сильно пострадать от нападения, особенно, если персы запрудят единственный их источник, решил сменить позицию на новую и отступить еще ближе к Платее. Отступление произошло ночью, но не в совершенном порядке. Все греческое войско, разделившись на три части, находилось уже в движении к своему новому месторасположению, когда Мардоний на рассвете узнал об отступлении греков. Приняв его за бегство, он немедленно послал конницу в погоню, а сам с пехотой поспешно двинулся через Азоп.

Прежде всего Мардоний напал на лакедемонян и тегейцев. Павсаний послал к афинянам гонца, чтобы они как можно скорее поспешили к нему на помощь. Но афиняне уже вступили в жаркий бой с македонянами, фассалийцами и другими союзными персам греками; лакедемонянам и тегейцам пришлось одним выдерживать сражение с главными персидскими силами. Вначале много воинов пало от персидских стрел. Павсаний, обратив взоры на храм Геры в Платее, в отчаянии взывал к богине о помощи. Но тут тегейцы бросились в персидские ряды и прорвали их; за ними, получив наконец от жрецов благоприятное предзнаменование, бросился и Павсаний с лакедемонянами. Возгорелась жаркая битва, в которой персы сражались с большим мужеством и энергией, но эллины превосходили их своей телесной силой и ловкостью, а также лучшим вооружением — у них были длинные копья.

Тогда Мардоний бросился на белом коне во главе своих конных телохранителей на неприятеля. Раненный в голову камнем, брошенным одним спартанцем, он упал с лошади и погиб в свалке. Вместе с ним пали и его всадники. Не могла больше держаться и пехота. Бегство сделалось всеобщим. Артабаз с сорокатысячным войском отступил в беспорядке в Фокиду, а оттуда пошел к Геллеспонту. Один отряд пелопоннесцев, вышедший из храма Геры на равнину, подвергся нападению фиванской конницы и был ею частью побит, частью рассеян. Часть войска, сражавшегося под начальством Мардония, бежала в укрепленный стан и защищалась против осадивших их спартанцев до тех пор, пока афиняне, которые разбили персидских союзников и преследовали фиванцев до их главного города, не соединились с Павсанием. Афиняне первыми взобрались на укрепления лагеря и затем открыли путь остальным грекам к огромным сокровищам, собранным здесь. Находившиеся в стане неприятельские воины были почти все перебиты. Более 100.000 неприятелей пало в лагере и в сражении. Со стороны греков было убито 1.360 гоплитов, в том числе 91 спартанец, 16 тегейцев и 52 афинянина; число павших илотов было значительно больше. Павсаний приказал илотам собрать все сокровища. Илоты многое удержали себе и продали много золота, которое они приняли за дурную медь, эгинцам, вследствие чего те сильно обогатились. Великолепная золотая и серебряная посуда Мардония также досталась в добычу. Павсаний приказал взятым в плен поварам приготовить точно такой же обед, какой приготовлялся для Мардония, но вместе с тем велел своим служителям изготовить обед в спартанском духе. Между обоими обедами оказалась, конечно, величайшая разница. Павсаний смеялся над глупостью мидянина, который, пользуясь сам таким роскошным столом, лишил обеда своих бедняков.

Добыча была поделена так: одна десятая часть отделена богам, одна назначена в подарок Павсанию; остальное было разделено между прочими государствами пропорционально численности выставленных ими войск. О награде за храбрость едва не возник спор между спартанцами и афинянами, но был прекращен тем, что эта награда была присуждена платейцам за то, что их область стала местом достославной битвы за свободу Греции.

После того, как храбрые получили почести и награды, приступили к наказанию виновных. Через одиннадцать дней после сражения победоносное войско явилось перед Фивами и потребовало выдачи главных приверженцев персов. Фи-ванцы отказывали в этой выдаче до тех пор, пока не были вынуждены к этому опустошением их области и осадой Фив. Выданные были отведены Павсанием в Истм и там казнены.

Случилось замечательное совпадение обстоятельств: в самый день битвы при Платее персидский флот был уничтожен греками при мысе Микале. Произошло именно то, чего опасался Ксеркс. Уже весной греческий флот из 110 гребных судов под начальством спартанского царя Леотихида перешел от Эгины к Делосу и даже здесь не считал себя безопасным из страха перед численным превосходством персидских кораблей. Флот оставался у Делоса, пока послы с Самоса и беглецы с Хиоса не убедили военачальников его, что они могут освободить малоазийских греков от власти варваров. С этой целью греческий флот отправился к Самосу, где находился персидский флот под управлением Манданта. Мандант не принял морского сражения, а перешел к Микале, где было сухопутное войско, предназначенное для сдерживания ионян; там он вытащил корабли на берег и приказал воздвигнуть вокруг них укрепления. Финикийские же корабли, в верности которых он сомневался, были отосланы домой.

Узнав об этом, греки решились на нападение. Но предварительно, чтобы ослабить и разделить неприятеля, Леотихид прибег к тем же мерам, что и Фемистокл при Артемизии: он прошел на корабле вдоль берега и послал вестника объявить ионянам, чтобы они во время сражения вспомнили о своей свободе. Леотихид достиг своей цели. Персы, узнав об этом, сделались еще недоверчивее к ионянам и обезоружили самосцев, которые и раньше казались им подозрительными; милетцев же они удалили под тем предлогом, что те во время сражения должны занять горный проход.

Между тем греки высадились на берег и подступили к персам, чтобы сразиться с ними за обладание Геллеспонтом и островами. Такая добыча заслуживала всевозможных усилий и напряжения с обеих сторон. Мужество греков еще увеличивали слухи о поражении Мардония в Беотии. А все усилия персов были ослаблены тем, что ионяне в сражении содействовали своим соплеменникам. Поэтому, несмотря на мужественное сопротивление персов, особенно при входе в их укрепление, победа клонилась на сторону греков. Греки нанесли поражение неприятелю, сожгли корабли и оборонительные постройки и захватили значительную добычу. Затем эллинский флот вернулся к Самосу.

Но лучше всякой добычи для греков стало освобождение ионян. Самосцы, лесбосцы, хиосцы и жители других островов были немедленно приняты в союз греков. Пелопоннесцы предложили оставить Азию варварам, а ионян переселить в города Эллады, во владения тех греков, которые помогали персам. Но афиняне отвергли это предложение, не желая оставить во власти персов прекрасные приморские берега с их богатыми городами, столь выгодно расположенными для расширения торговли и для дальнейших завоеваний. В то время, как Леотихид возвращался домой с пелопоннесцами, афиняне завоевали остров Сеет, овладели Херсонесом Фракийским, островами Лемносом и Имбросом и возвратились в отечество с богатой добычей.

6. Война сицилийских греков с карфагенянами. Гелон.

(480 г. до Р. X.).

В это же самое время, подобно грекам метрополии, и греческим поселенцам на прекрасном, плодоносном острове Сицилии пришлось вести тяжелую войну за свое существование. Эта война затруднялась внутренними раздорами. Сицилийские города были ареной почти непрерывной междоусобной борьбы партий, которая истощала их лучшие силы. Ближайшим следствием такого положения дел была частая и гибельная перемена образа правления: то республика сменяла тиранов, то тираны сменяли республику.