Содержательное единство 1994-2000 - Кургинян Сергей Ервандович - Страница 46

Но никогда мы не гадаем на кофейной гуще, никогда не "философствуем вообще". Мы слишком серьезно относимся к происходящему! И если мы вдруг обращаем внимание на заявление Джохара Дудаева, что его, Дудаева, враг – это суфийский орден накшбандийя, а сам он, Дудаев, – друг одновременно ордена кадирийя, вирда Висхаджи Загиева, – и определенных военных групп в России, влюбленных в Саддама Хусейна, то это не блеф, не случайность. Как не случайны на этом фоне дружеские отношения Дудаева с Гамсахурдиа, почитание Дудаевым отца Гамсахурдиа, подаренный Дудаеву японцами самурайский меч, старые, но отнюдь не исчерпавшие себя японо-кавказские и германо-кавказские каналы взаимодействия.

Двигаясь от одной модели к другой и сочетая логику макропроцессов, чье развитие не предопределяется чьими-либо биографическими характеристиками, с логикой анализа структуры элит в России и связанных с ней странах, я попытаюсь придать ряду своих утверждений максимальную убедительность. Однако, я уверен, что только серия встреч и контактов, основанных на некоем, пусть лишь угадываемом и предвосхищаемом, единстве стратегических целей – способна принести плоды и повлиять на значимые политические решения.

А теперь позвольте мне дополнить предложенную вам модель перехвата моделью многоэтапной ротации элит. Той моделью, которая послужила импульсом к первой моей длительной беседе с тогдашним президентом СССР Михаилом Горбачевым и еще рядом значимых международных фигур.

А началось все с того, что нам удалось количественно показать, во-первых, наличие многослойного разреза в элитах союзных республик и, во-вторых, вывести закономерности, описывающие логику процессов, протекающих в элите при так называемой революции "сверху".

Но вначале – о модели самого Горбачева. Ему процесс революции сверху виделся следующим образом.

Рис. 5а. Начало процесса

Рис. 5б. Итог

Мы видим, что в основе модели лежит формула "2,5", то есть l+l*+0,5. Оговорю, что цифры, с помощью которых на предыдущей схеме обозначались слои элиты, и эти цифры имеют разное содержание. В предыдущем случае цифрами обозначены элитные группы, а здесь- веса этих

групп, их активность, их совокупная мощность. Итак, 1 – это вес старой элиты в представлении о ней Горбачева, 1* – вес новой, либерально-коммунистической элиты, 0,5 – довесок демократического охвостья. Тогда же я убеждал Горбачева, что эта формула неверна, что ситуация намного сложнее.

Рис. 6.

Рис. 7. Геополитическая волна

Цепная реакция в элитных котлах взорвет страну. Позже, на Фонде Горбачева, я напомнил Михаилу Сергеевичу этот эпизод. В ответ он рассказал собравшимся историю о том, как он, беседуя с представителями европейской элиты, услышал от них, что Европа мертва, и для ее оживления нужен "русский котел".

Открытым остается вопрос: что вываривается в этом котле? И в чьих конкретно интересах готовится это "острое блюдо"?

Мне кажется, что в этой связи интересен принцип геополитических волн. Согласно этому принципу процесс, запущенный в какой-то точке, может дать максимальный результат не в самой этой точке, а за ее пределами. В этом смысле – русский котел – это запуск процесса в Европе с перестройкой Европы нынешней – в Миттель Европу по хорошо известным моделям и схемам. Как действует геополитическая волна, можно показать на конкретном примере Турции.

Рис. 8а

Рис. 86.

Сразу же оговорю, что в сегодняшней Турции никакой особый политический экстремизм невозможен. И все расчеты США, Израиля, нынешней Европы делаются исходя из этого. Но в условиях ротации элит…? Турция – это не есть некая данность, это – процесс.

Начинается этот процесс – на периферии, в тюркской зоне. Там ротация элит происходит достаточно быстро. Кстати, в этом нет ничего нового. Радикальная тюркская идеология вырабатывалась и в начале XX века не в самой Турции, а на периферии, в Казани. Это, кстати, свойство почти всех радикальных идеологий, создаваемых обычно эмигрантами, фолькс-идеологами и затем выводимыми на поверхность большого политического процесса.

Диалектика цели и средств, описанная мною в феномене "дьявола для грязной работы", убежден, сработает и в отношении Турции. Делая ставку на модернизированную Турцию против фундаменталистского Ирана и давая Турции крупно развернуться в зоне бывшего СССР и даже в России, Запад пытается скомпенсировать рост иранского фактора. Но на самом деле активизация такого субимпериализма Турции – это аргумент для влиятельных элитных групп России в пользу укрепления ирано-российских отношений.

Дальше начинает действовать синдром взаимного политического подстегивания. На фоне сломанного этно-конфессионального баланса Евразии такой синдром может изменить качество самих "исполнительных механизмов". Попросту – Турция в конце такого процесса станет не нынешней либеральной Турцией, а новым субъектом, чья идеология (и реальная, и декларируемая) в конечном счете окажется крайне жесткой.

К власти придет другая элита. Я не хочу сказать, что идеология Боз-гурд станет доминировать. Но произойдет качественный сдвиг именно в эту сторону.

Вот что такое – эффект геополитических волн, инициируемый "русским котлом".

Предположим, что нечто сходное произойдет и в Европе, и что две тенденции, сойдясь на Балканах, переплетутся так, что ось "Берлин – Багдад" обретет некое, безусловно новое, но в чем-то сходное прежнему наполнение. Что тогда? Вот, пожалуй, основной из вопросов, на который мне хотелось бы дать свой ответ.

10.

Я не специалист по Ближнему Востоку и не считаю себя вправе рассуждать о тех проблемах, конкретикой которых я до конца не владею. Но я хотел бы предложить методологически-рискованный, но не бессмысленный взгляд на ближневосточную проблему с точки зрения всего выше сказанного.

Итак, существовала сверхдержава – Советский Союз, строивший свои отношения с третьим, в том числе и арабским, миром, исходя из определенных идеологических оснований.

При этом, уже с конца 70-х годов, было ясно что конфронтация двух сверхдержав, СССР и США, вошла в определенные берега и носит во многом игровой характер. В каком-то смысле СССР играл двойную роль – сдерживал радикализацию исламского мира, разумеется, относительно и в своих интересах (в том числе и в целях стабилизации в Средней Азии), и одновременно косвенно, своим присутствием и зонами своего контроля, диктовал США и Западу в целом безусловные приоритеты в отношении Израиля. Теперь такого мира, как нам говорят, нет. А есть становящаяся…то ли многополярность, то ли монополярность, но в общем, нечто хорошее.

Тогда, конечно, Израилю надо урегулировать отношения в арабском мире. У ислама нет патрона-сверхдержавы, он отвязан, расколот, слаб. Израиль силен. Вместе с тем его прежняя функция для США теряется. И надо, как говорят русские, "ковать железо, пока горячо". Все разумно. Не говоря о том, что урегулирование отношений с окружающим тебя миром необходимо всегда, а любой стресс, в том числе и военно-мобилизационный, рано или поздно рискует обернуться дистрессом.

Все правильно, все хорошо. Но лишь с одним "но". А что, если ожидаемая идиллия (монополярность, разумная многополярность) – это иллюзия? Что, если мы имеем узкую полосу транзитного мироустройства, переход от одной биполярности – к другой, еще более жестокой. Что, если нынешняя эпоха, это не временное плато (рис. 8а), а всего лишь "временная щель", узкий благополучный переходный период от относительного неблагополучия к неблагополучию еще большему? Что тогда? Тогда (рис. 8б) Израиль просто не сумеет развернуть смену форм и структуры приоритетов и окажется в очень сложной, мягко говоря, ситуации.