Укрощение строптивых - Успенская Светлана Александровна - Страница 25

Ольга Витальевна родилась в небольшом провинциальном городке в обыкновенной семье, которая по меркам пятидесятых годов считалась интеллигентной. Ее родители служили инженерами на заводе сельхозтехники.

Благородная бедность — такими словами можно было охарактеризовать достаток семьи. На красивую одежду денег хватало не всегда, зато книги в крошечной малогабаритной хрущевке водились в изобилии. Солидные тома классиков, храня в себе семена разумного, доброго, вечного, мрачно громоздились в шкафу, пухлые «кирпичи» по сопромату, по теоретической механике, по теории механизмов машин внушали священный трепет, а три глянцевых книги с репродукциями картин импрессионистов привносили нотку либеральной утонченности в скромную, почти монашескую обитель Олиных родителей. В те времена, когда продукты приходилось доставать, выстаивая километровые очереди, маленькая Олечка из года в год носила одни и те же туфли мышиного цвета и коричневую форму, но зато в семье культивировалась идея служения народу на одном отдельно взятом заводе. С молоком матери Оля впитала отвращение к этой идее.

Однажды, когда девочка училась в седьмом классе, ее подруга по парте, некрасивая и глупая Варя, пришла в школу в хорошеньких «лодочках» на высоком каблуке.

— Откуда у тебя это? — спросила Оля, не в силах отвести взгляд от изящного чуда, красиво облегавшего костлявую девчачью ножку.

— У меня мама на базе работает, — поведала Варя, небрежно покачивая туфелькой на большом пальце ноги. И тут же попросила:

— Дай списать домашку по алгебре.

— Бери, — с готовностью предложила Ольга, зачарованная произведением искусства итальянских обувщиков.

С тех пор Варя была обеспечена домашними заданиями по всем предметам, а Оля завоевала право на знакомство с мамой своей подруги. Не более чем через месяц она уже щеголяла в хорошеньких «лодочках» югославского производства. В ее шкафу стояли еще несколько твердых картонных коробок, где, мирно почивая в обертке из тончайшей папиросной бумаги и сладко благоухая кожей, покоились еще несколько пар. Оля по сходной цене сбывала их своим подругам и их родителям. Обычно разговор был следующим.

— Моя мама купила себе туфли. Такая прелесть: пряжка, каблучок…

Но размер не подходит…

Туфли «уходили» по цене несколько выше магазинной стоимости, и это позволяло Оле иметь первые самостоятельно заработанные деньги. С каждой пары предприимчивая девочка получала пять рублей. Остальные деньги забирала мама подруги, таким образом скрывавшаяся от гнева всемогущего ОБХСС.

Ничего более примечательного о юных годах будущей предпринимательницы Ольги Витальевны сказать, пожалуй, нельзя. Учеба — хорошая, как у всех, успехи — небольшие, как у всех. Аттестат — средний, как у всех.

Даже внешность у нее была тоже, какую все «носят».

После школы Оля, невысокая пухлая девушка с чистым, точно вымытым родниковой водой лицом и негустой русой косой, решила учиться дальше. Где учиться, ей было в общем-то все равно, главным было гарантированное поступление. К исходу лета, последовавшего после пряных июньских ночей и выпускного бала, она уже числилась студенткой столичного института инженеров водного транспорта. Почему ею был выбран именно водный транспорт, история умалчивает, вероятно потому, что в этом вузе был традиционно небольшой конкурс.

Институт был не ахти, специальность была не очень престижной, зато в группе, куда была зачислена новоиспеченная студентка, на трех девиц ботанического вида приходилось двадцать два парня — разбитных, головастых и острых на язык. Конкуренция у Ольги была минимальной, и, благодаря своей приятной внешности, она пользовалась неизменным успехом. На экзамене, когда ей попадался трудный билет, галантные кавалеры немедленно предлагали ей свою помощь, да и преподаватели относились весьма снисходительно к симпатичной студентке, чье миловидное личико, прямо скажем, приятно разнообразило суровый мужской контингент.

Впрочем, Ольга нечасто пользовалась услугами добровольных помощников. Она была аккуратна и трудолюбива, хорошо соображала и потому неплохо (но не блестяще) училась. Она твердо знала, что «красный» диплом — это гарантия грядущего успеха. Это хорошее распределение на работу, прописка в Москве или в области, это залог всего будущего. И «красный» диплом она получила.

К концу четвертого курса, когда все, даже самые некрасивые девушки института уже хвастались новенькими обручальными кольцами, остро встал вопрос о замужестве. В самом деле, так можно и с носом остаться, женихов расхватают, одни «неликвиды» останутся. Однако о браке с таким же, как и она, провинциалом, который ютится в общежитии и считает дни до возвращения в родной Урюпинск на завод каких-нибудь веялок, речь не шла. Слава богу, москвичей в группе было предостаточно!

Да и в плане распределения не мешало бы подстраховаться. Не то загремишь куда-нибудь мастером в цех, чтобы потом всю жизнь пыхтеть среди копоти и грохота, орать на рабочих, превращаясь из интеллигентной девушки с тихим голосом в гром-бабу, не понаслышке знакомую с матерной лексикой.

Андрей Стрельцов выделялся среди однокурсников своим домашним видом, умными разговорами и гипергалантным отношением к женскому полу. Он неплохо учился, был не глуп, но отличался каким-то патологическим равнодушием к жизненным благам — как говорится, звезд с неба не хватал. Оле было прекрасно известно, что его отец не то доктор наук, не то скоро им станет, а стало быть, может хорошо поспособствовать распределению, если… В том случае, если она и Андрей… Короче, ну как не порадеть родному человеку!

Хотя Андрей как истинный кавалер был всегда с ней обходителен, но дальше кокетливых взглядов дело у них не шло. Оле пришлось взять инициативу в свои руки. Она сама приглашала его в кино, предлагала погулять по бульвару, посидеть на скамейке. На студенческих вечеринках она как бы невзначай оказывалась рядом с Андреем, и тому ничего не оставалось делать, как приглашать ее на танец.

Во время медленного кружения по залу он неизменно держал замороженную руку на ее талии, отодвинувшись на пионерское расстояние, и бесконечно рассказывал о туристических поездках и о песнях под гитару у костра — он был заядлым туристом. Оля изо всех сил делала заинтересованное лицо, поддакивала и тщетно старалась сократить безопасную дистанцию. Она прижималась к его рубашке всем телом, пока сконфуженный Андрей не отводил ее на место, пылая багровыми щеками.