Над пропастью во лжи - Успенская Светлана Александровна - Страница 57

– Какими бы они вам ни казались странными и нелепыми, вы должны понимать, что любая научная теория кажется нелепой и безумной неподготовленному человеку до тех пор, пока на себе он не ощутит ее результат Например, первые опыты по электричеству повлекли за собой обвинения в нечистой силе, но теперь мы пользуемся электричеством каждый день, не задумываясь над его природой…

Студентов провели в большой зал, где было много столов, и на каждом столе красовалась табличка с названием курса. Возле надписи «Преодоление подъемов и спадов» кроме папок с инструкциями лежали кажущиеся бес полезными мелкие предметы – сломанные игрушки, пустые шариковые ручки, кубики, лас тики… В начале занятия все студенты вставали, хлопали в ладоши, дотрагивались до плеч и рук соседей, затем делали из игрушек нехитрые постройки. Это было так забавно!

Заниматься они должны были по брошюркам, а преподаватель лишь контролировал усвоение ими полученных знаний.

Маша открыла методичку и задумалась над предложением: «Все люди делятся на две категории: ковбоев в белых шляпах (хороших) и ковбоев в черных шляпах (плохих)».

В этот миг рядом с ней бровастый, мрачноватого вида студент нарочито громко фыркнул, не обращаясь ни к кому персонально:

– А что, ковбоев в серых шляпах у Гобарда не существует? Черно-белая парадигма мышления: «враги – друзья»…

«Какой он умный, – подумала Маша, – но такой зануда! Ведь это так красиво: ковбои в белых шляпах… Как в кино!»

Далее в брошюре значились двенадцать правил, как отличить хорошего человека от плохого: «Если кто-то передает чужие слова, заведомо искажая их в худшую сторону, то это плохой человек. Если один человек обвиняет другого от лица всех, не указывая конкретного обвинителя, то это плохой человек».

«Я никогда об этом не задумывалась! – восхищенно подумала Маша. – А ведь как верно сказано! Как точно!»

Потом девушку усадили на стул напротив симпатичного молодого человека с густыми, сросшимися на переносице бровями, того самого, который храбро бросался такими умными словами, как «парадигма мышления», попросили расслабиться и сложить руки на коленях.

– Закройте глаза, – сказал супервайзер, – и сидите на стуле неподвижно. Предупреждаю, упражнение будет продолжаться несколько часов. Все это время вы не должны спать, размышлять о чем-то своем, поворачивать голову и открывать глаза. Я буду следить за правильностью выполнения задания.

Первые минут пятнадцать Маше дались легко. Правда, совсем не думать у нее не получалось, и она размышляла о том, сколько прошло времени, сколько ей еще осталось сидеть, кто этот молодой человек напротив нее, сидит ли он с закрытыми глазами или рассматривает ее сквозь щели век. Девушка решилась взглянуть на него, но едва ее ресницы дрогнули, как про звучал предостерегающий окрик надзирателя:

– Фланк! – Это означало строгое замечание Маша испуганно зажмурилась и вновь стала старательно выполнять дурацкое упражнение. Вскоре ее тело затекло, онемело, захотелось встать, размяться. Но едва только она чуть-чуть шевельнулась, как сразу же получила предупреждающий «фланк».

Вскоре сидеть стало совсем невмоготу. Чтобы тягучее неторопливое время двигалось быстрей, девушка решила потихоньку подумать о чем-нибудь своем. Но отчего-то мысли втихомолку утекали куда-то в небытие, голова стала чугунной, тяжелой, как шар, заполнилась черной мерцающей пустотой, и девушка ощутила странное оцепенение – тупое, бесконечное, черное. Словно внутри ее кто-то щелчком невидимого тумблера выключил время, и там воцарилось вязкое безвоздушное пространство, окутавшее тело коконом немой безвольной темноты.

Три часа прошли точно в ином измерении.

Когда упражнение закончилось и по приказу супервайзера Маша попыталась встать со стула, ее отчего-то повело в сторону. Глаза точно ослепли, не желая различать контуры предметов, чугунный шар, раньше бывший головой, того и гляди, грозил сорваться с плеч.

– Ничего, ничего! – доброжелательно поддержал ее наставник. – Это бывает. Неприятные ощущения скоро пройдут. У вас все получится.

Своего визави Маша в тот день так и не увидела. Ей было не до него. Она еле добралась домой и обессиленно рухнула на кровать, не отвечая на любопытные расспросы матери.