Над пропастью во лжи - Успенская Светлана Александровна - Страница 16

– Чтоб без Родьки не возвращалась!

Маринка в одном домашнем платьице выбежала за ворота. Дул ветер, крупчатый снег сек лицо. Рваные тучи скользили по небу, в их разрывах перезрелым яблоком прыгала луна.

Маринка представила, как горестно замычит ее подруга, и ей захотелось застыть на месте, превратиться в ледяной столб, чтобы больше ничего не видеть, не слышать, не ощущать… Никогда, никогда!

Слава богу, Таня уже спала… Выслушав сбивчивые объяснения девочки, дрожавшей на пороге в одном ситцевом халатике, Лидии Ивановне ничего не оставалось, как растормошить толстого, сонного от сытости Родьку и вернуть его хозяйке.

– Вот так-то! – удовлетворенно встретила Верка дочь. – И нечего наших мужей да собак сманивать!

Она отправилась на кухню, Родька доверчиво потрусил за ней.

– А ну пошел! – беззлобно прикрикнула Верка, отпихнув ногой. – Пошел на улицу!

Однако после этого происшествия Родька и далее продолжал проявлять свой упорный собачий характер. При всяком удобном случае он таскался в соседский барак через лаз в заборе и подолгу оставался там, предпочитая общество ласковой дурочки тычкам и гомону жалейковского дома.

А подруга Лариска, коей и предназначался щенок, как на грех, уехала со своим хахалем в санаторий на юг и потому Родьку забрать не могла. Но по возвращении она обязательно потребовала бы обещанного щенка, тем более что магарыч за собаку они давно уже пропили.

– Да что же это такое! – возмутилась Верка. – Опять они пса приманивают! Витька, да сделай хоть что-нибудь!

По настоянию принципиальной супруги Витька забил лаз досками. Но напрасно – Родька продолжал таскаться к соседям кругом, через ворота.

Тогда Верка принесла с работы моток проволоки, привязала песика возле будки и удовлетворенно ухмыльнулась, глядя на обескураженную собачью морду.

– Так-то, голубчик! – заявила она. – Посиди-ка, образумься!

Родька несколько дней горестно скулил и отказывался от пищи, а потом невесть как вывернулся с цепи и окончательно сбежал к соседям.

Невыносимо было слушать Верке, как пес заливисто лает за забором, носясь за мячом, как счастливо мычит дурочка, нагло захапавшая чужую собаку… Точно кто ножом проводил по сердцу в эти секунды.

Как раз в это время санэпидемстанция травила в диспетчерской мышей. Гонимые холодом грызуны шли с полей в теплые подвалы, где их гостеприимно поджидала приманка с крысиным ядом. Верка захватила немного белого порошка домой, на всякий случай. И вот теперь он наконец пригодился…

Она наварила густого мясного бульону, всегда действовавшего на Родьку, как валерьянка на котов, и от души сыпанула туда белого порошка. Потом отодрала доску, закрывавшую лаз в заборе, благо держалась она на одном гвозде, и закричала призывно:

– Родька, на! На!

Послышалось знакомое счастливое повизгивание, и подросший пес мгновенно примчался, одурманенный пряным бульонным духом…

Вечером Родька метался по двору, жалобно скуля и задыхаясь от адской боли, раздиравшей внутренности.

В тот день Верка специально вернулась с работы пораньше, чтобы проследить за последствиями своих военных действий. Но от щенячьего жалобного воя ей отчего-то стало не по себе.

Заткнув уши, она заметалась по дому, стараясь работой заглушить странное сосущее чувство глубоко внутри. В сердцах пнула подвернувшуюся под ноги кошку Серафиму, прикрикнула на Вильму, отвесила полновесный подзатыльник Маринке, некстати потребовав показать дневник… Потом выскочила на улицу, на бегу повязывая платок на голову, побежала в ясли и зачем-то забрала Вальку с пятидневки, хотя была только среда и абсолютно никакой надобности в сыне у нее в данный момент не было. Вернувшись, она накормила детей ужином, отсыпала Вильме и кошкам полновесную порцию свежего бульона с хлебом, но без белого порошка…

А Родька все метался по двору, и вой его становился с каждой минутой все глуше и глуше… Это было просто невыносимо, хоть уши затыкай!

А на соседнем дворе происходило следующее.

Ничего не понимавшую Таню Лидия Ивановна увела к знакомым, чтобы та не видела агонии щенка, а сама подхватила как-то внезапно отяжелевшего Родьку на руки и поспешила к ветеринару, что лечил коров от мастита на ферме в трех верстах от Мурмыша.

Домой она вернулась одна.