Тина и Тереза - Бекитт Лора - Страница 22

Конрад молчал. С некоторых пор они с отцом превратились еще и в соперников — это было очень неприятно.

— До меня дошли слухи о твоем новом бурном романе с французской актрисой, — продолжал Роберт. — Вы все еще вместе?

Конрад удивленно вздрогнул. Да, он действительно встречался с Мишель Ламбер, они провели вместе две незабываемые ночи, но на этом все закончилось. Откуда отец мог узнать? Конрад нахмурился. Это подтверждало давнюю догадку о том, что Роберт втайне следит за каждым его шагом.

С Мишель Ламбер, молодой французской актрисой, юноша познакомился в ресторане, где последние полгода работал тапером. Она подошла к нему, веселая, нарядная, с цветами в волосах, сделала комплимент его игре и очень удивилась, когда он ответил на чистейшем французском языке. Они разговорились.

Мишель путешествовала по миру, выступала на сцене Сиднейского театра… Она не походила на женщин Австралии, на все имела свои собственные взгляды, зачастую не вписывающиеся в рамки общепринятой морали, любила свободу, вела чисто богемную жизнь и презирала предрассудки. Они обменялись красноречивыми взглядами, парой откровенных фраз и сблизились в мгновение ока. Мишель сама пришла к нему в номер дешевой гостиницы, сорвала шляпку и накидку, приказала принести шампанское…

После первой связи с богатой проституткой, связи, ввергнувшей Конрада в пучину долгов и разочарований, встреча с Мишель была как чудодейственный бальзам. У него давно не было женщины и никогда — такой обворожительной, бескорыстной, милой, свободной, как летний ветер. Мадемуазель Ламбер звала его во Францию. «Ты замечательный любовник, Конрад! — шептала она, обнимая его нежными руками. — У тебя такие глаза и изумительный оттенок кожи! Поедем со мной, мы будем счастливы вместе!» Он отказался. Мишель влюбилась в него, но надолго ли? На месяц, на два? Она была прекрасной, искренней, но непостоянной. К тому же она была богата, а он — беден… Пришлось расстаться… И с тех пор — никого и ничего: он жил один, как в пустыне!

— Ты о чем-то задумался? — спросил Роберт. — Ты не ответил мне!

На что юноша, очнувшись, произнес с досадой:

— Не собирал бы ты сплетен, отец! Как видишь, я один, я всегда один! Это у тебя теперь есть семья. Если б я знал, что у тебя медовый месяц, не приехал бы. — И, помолчав, добавил:— Думаю, мне лучше уехать — сейчас же!

Роберт смотрел на сына. Профиль Конрада на фоне белоснежных шелковых штор казался четким, правильным, совсем как у Одри, только кожа была светлее, но при этом такая же чистая и гладкая. Иногда Роберту хотелось с чувством затаенной глубокой любви дотронуться до руки юноши и со всей полнотой осознать, что в нем — часть души и плоти Одри. А может, и его, Роберта? Значит, тогда они с Одри как две половинки соединились в сыне? Он любил смотреть, как Одри двигается, танцует, в эти минуты она была как огонь, полная природной грации, естественного изящества, полученного в наследство от тех предков, что еще не знали цивилизации. И в Конраде это было, хотя он зачастую казался иным, чем мать. Одри даже в минуты глубокой задумчивости не выглядела печальной. Конрад же, как говорила Джулия, «родился с печалью в глазах». И сейчас эта печаль, затопившая взгляд, казалась поистине бездонной.

Роберту стало не по себе.

— Нет, что ты, живи! В конце концов, здесь твой дом.

Конрад с иронией прищурил темные глаза.

— Неужели? По-моему, ты всегда пытался внушить мне обратное!

Роберт пожал плечами. Потом сказал:

— Ты должен познакомиться с моей женой.

— С шестнадцатилетней мачехой? Не желаю. Она мне заранее неприятна. Уверен, эта девушка вышла за тебя не по любви, а из расчета.

— Мне все равно, что ты думаешь по этому поводу.

— Не сомневаюсь. Мне тоже безразлична твоя жизнь, тем более я уезжаю из Австралии. Может быть, навсегда.

— Куда же?

— В Америку.

— Так ты приехал просить денег на поездку?

— Нет. Просто попрощаться.

— Зачем ты едешь в Америку? Австралия — страна больших возможностей…

Повернувшись и глядя прямо на отца, Конрад ответил без тени улыбки:

— Австралия слишком мала для меня.

— Тебя иной раз послушать, так подумаешь, что тебе и Вселенной мало!

— Что ж, может, и так, — с полнейшим спокойствием, все так же серьезно произнес Конрад.

Роберт слегка нахмурился. Иногда сын своими ответами ставил его в тупик. Конрад никогда не позволял отцу проникнуть дальше установленной грани, в подлинную суть своих мыслей и чувств. Возможно, боялся стать уязвимым?

Не всегда, разумеется, было так. Роберт помнил, как трехлетний малыш с детской радостью бежал к отцу, который всегда отстранялся от сына. А уже в десять лет мальчик стоял перед ним с маской непроницаемости на лице и односложно отвечал на вопросы. Тогда Роберт вздохнул с облегчением — можно не мучиться совестью, они квиты! Но разве на самом деле все было так просто?

Нет! От рождения Конрад был из тех натур, какие нуждаются в очень бережном отношении, по крайней мере своих близких. Он всегда откликался на ласку, сколько раз Джулия говорила об этом!

Постараться что-то наладить, исправить? Через столько лет? Вряд ли получится! Они оба слишком горды и упрямы. Роберт незаметно вздохнул. Вчера ночью, задумавшись о Конраде, он совсем позабыл о Тине.

— Чего же ты хочешь? Какова твоя цель?

— Хочу поставить мир на колени!

Роберт внимательно всмотрелся в лицо сына.

— Так ты добьешься только одного — на колени поставят тебя!

Конрад скупо улыбнулся и с явным сознанием превосходства промолвил:

— Человека трудно поставить на колени, отец. Можно его ударить, избить, но душу сломить нелегко!

Роберт покачал головой.

— Ты мало знаешь жизнь, Конрад. Душа — это как раз самое хрупкое, что есть в человеке. Рано или поздно все мы покоряемся — не ради себя, так ради других…

— У меня нет таких близких, ради которых я стал бы приносить в жертву свое достоинство! — жестко произнес Конрад. — Думаю, и у тебя нет, да и не было никогда!

Серо-голубые глаза Роберта потемнели, как осенняя мутная вода. Он глухо проговорил:

— Ошибаешься… Ты во многом ошибаешься, больше всего — в самом себе. Считаешь себя гордым, а сам бегал за Элеонорой!

Конрад вздрогнул, как от удара, и изменился в лице.

— Так ты знаешь Элеонору?

Элеонора Дуган, живущая в Сиднее богатая проститутка, прибыла в Австралию еще девчонкой — ей не исполнилось тогда и четырнадцати лет. Сначала торговала собой в порту, потом ее взял на содержание одинокий богатый старик. От него она получила в наследство деньги, многократно преумножила их неустанным трудом и зажила в свое удовольствие. Верная старым привычкам, она без конца меняла мужчин. Эта совсем еще молодая, красивая женщина разорила не одного искателя приключений, многие складывали к ее ногам целые состояния, ибо Элеонора обладала помимо женских качеств какой-то особой притягательной силой, заставляющей мужчин сходить с ума от страсти.

Роберт О'Рейли, живя в Сиднее, время от времени встречался с Элеонорой. Последний раз виделся с ней уже после истории с Конрадом и, движимый любопытством, осторожно спросил о сыне.

— Этот юноша был воплощением невинности! — со смехом сказала Элеонора. — Он учил меня французскому, а я его — искусству любви. Но я же бездарность, а он оказался очень способным, поэтому добился куда больших успехов, тем более, что последнее занятие пришлось по вкусу нам обоим. До французского ли было! — Потом добавила равнодушно: — Он мне нравился, но был слишком бедным, а ты же знаешь мой железный принцип: мужчина, который живет со мной, должен меня содержать, и по высшему классу. К тому же он слишком серьезно относился к нашей связи.

Помнится, Роберт испытывал в тот момент жгучее желание схватить Элеонору и вытряхнуть из ее соблазнительного тела мелкую продажную душонку, чтобы эта девица научилась наконец ценить истинные человеческие чувства.

Но сейчас он ответил Конраду:

— Все богатые люди в Сиднее знакомы с Элеонорой и, как ты понимаешь, довольно близко. Конечно, теперь, когда работа превратилась для нее в развлечение, она может для разнообразия позабавиться со смазливым мальчишкой, тем более, женщин всегда влечет к экзотике!