Последний император Китая. Пу И - Усов Виктор Николаевич - Страница 78

– О какой монархии можно сейчас говорить! Кто посмеет плохо отзываться о демократии, с тем я буду биться до конца!

Все были озадачены моими словами. Я же истерично продолжал:

– Чего вы на меня уставились? Все равно расстреляют только меня. Вам-то чего бояться?

Солдат повел меня на место и говорил, успокаивая:

– Вам нужно как следует отдохнуть.

Я, словно заколдованный, держался за него и шептал:

– Это мой племянник, у него дурные мысли, и он против демократии. Есть тут еще один, по фамилии Чжао, бывший офицер. В Советском Союзе он говорил много плохого…» [279].

Итак, видимо от нервного перенапряжения у Пу И случилась истерика. Он стал кричать на своего племянника и других родственников. Вскоре Пу И, бормоча что-то себе под нос, заснул.

Проснулся Пу И ранним утром. Вскоре поезд замедлил ход и остановился. Кто-то тихо произнес: «Чанчунь». Он бросился к заклеенному бумагой окну вагона, однако ничего не увидел, только слышал, что где-то близко множество голосов пели песню. «Вот место моей смерти. Здесь, где я был императором, теперь уже собрался народ в ожидании суда надо мной»Ю – решил Пу И. В этот момент в вагон вошли два солдата НОАК и направились к нему. У него все оборвалось внутри, но оказалось, что солдаты принесли завтрак.

Вскоре поезд снова тронулся, следующей остановкой был Шэньян.

20. Жизнь в китайской тюрьме

Проснулся Пу И ранним утром. Вскоре поезд замедлил ход и остановился. Кто-то тихо произнес: «Чанчунь». Он бросился к заклеенному бумагой окну вагона, однако ничего не увидел, только слышал, что где-то близко множество голосов пели песню. «Вот место моей смерти. Здесь, где я был императором, теперь уже собрался народ в ожидании суда надо мной», – решил Пу И. В этот момент в вагон вошли два солдата НОАК и направились к нему. У него все оборвалось внутри, но оказалось, что солдаты принесли завтрак.

Вскоре поезд снова тронулся, следующей остановкой был Шэньян.

От Шэньяна за час на поезде добрались до Фушуня. Когда в Фушуне все сошли с поезда, то их под охраной вооруженных солдат разместили по грузовикам и двинулись дальше. Их подвезли к тюрьме, вокруг которой была темная кирпичная стена, которая сверху была опутана колючей проволокой, по углам вздымались наблюдательные вышки с вооруженной охраной на них. Внутри было несколько кирпичных одноэтажных бараков, окна которых были зарешечены железными прутьями. Солдаты ввели Пу И и его домочадцев в один их бараков. «Гостей» провели по узкому длинному коридору до одной из комнат, где их обыскали, а затем, разделив на группы, повели по камерам. Пу И с группой бывших офицеров Маньчжоу-Го долго шел за военным, наконец они подошли к одной из камер ми вошли в нее. В камере были нары, стояли длинный стол и две скамьи. Послышался лязг закрываемой на засов двери. Однокамерники понуро и молча стояли в камере какое-то время. Неожиданно снова раздался скрежет железного засова и в камеру вошел надзиратель и велел мне следовать за ним. Вскоре выяснилось, что Пу И разрешили жить вместе со своей родней: тремя племянниками: Сяо Сю, Сяо Гу и Сяо Жуем, младшим братом Пу Цзе и тестем Жун Юанем. Им только что выдали новые одеяла, матрацы и умывальные принадлежности, один комплект они вязли для бывшего императора.

«Это военная тюрьма, сказал тесть Пу И Жун Юань, трогая решетку в окне. Вряд ли нам… грозит опасность. Иначе, зачем же было выдавать зубные щетки и полотенца? При обыске золотые и серебряные вещи оставили, выдали квитанции. Так с обычными… обычными преступниками не поступают. Да и кормят неплохо.

–Кормят неплохо, вот только может быть, это предсмертный банкет? – сказал племянник Сяо Гу без тени страха.

Нет, там ставят вино, а здесь его не видно, – сказал со знанием дела Жун Юань, – посмотрим, что нам дадут в следующий раз. Если будет так же вкусно, значит все в порядке. Что-то мне не приходилось слышать, чтобы приговоренным к смерти устраивали бы банкет два раза подряд» [280].

На следующий день всех тщательно осмотрели военные врачи, спросили – кто чем раньше болел. Пу И спросили что он ест обычно, и что избегает есть. Всем заключенным раздали новые черные куртки и штаны, белое белье и сигареты. Все получили свои номера, Пу И был под номером 981.

Через несколько дней в ним в камеру зашел невысокий плотный человек лет сорока – это был начальник тюрьмы для военных преступников, и спросил, что мы читали в Советском Союзе и хорошо ли мы спим. Выслушав ответы он сказал, что заключенным раздадут литературу для занятий. Уже спустя несколько часов начальник отдела Ли принес в камеру три книги («О новой демократии», «Новая история Китая за последние сто лет» и «История новодемократической революции», книг не хватало поэтому просили читать по очереди или вслух), газеты, настольные игры и игральные карты. С этого дня дважды в день они слушали радиорепродуктор, установленный в коридоре – один раз новости, другой – музыку и театральные постановки. В режим дня входила ежедневная получасовая прогулка во дворе после обеда.

Книги, по мнению сидящих в камере, были трудны для понимания, так как были напичканы множеством непонятных терминов. Интереса к ним у большинства сидевших в камере не было, проявил интерес только Сяо Гу, он читал быстрее других и любил задавать каверзные вопросы, на которые не могли дать ответа присутствующие. Тогда он обращался к служащим тюрьмы.

Однако вскоре отношение к учебе изменилось. «Когда мы вернулись с прогулки, вспоминал Пу И, – Пу Цзе стал с воодушевлением рассказывать о том, что слышал в соседней комнате. Оказывается, там все обсуждали статью в сегодняшнем номере газеты, из которой становилось якобы понятным, почему нас заставляют учиться. Услыхав такое, все сразу же бросились к нему. Статью нашли. Я забыл ее название, помню только, что когда Пу Цзе читал то место где речь шла о крайней необходимости нового Китая в кадрах, о необходимости воспитания и выдвижения многочисленных работников, все, кроме Жун Юаня, сгрудились над газетой.

Как рассказывал Пу Цзе, по мнению большинства выходило, что молодая страна хочет привлечь к работе нас, именно поэтому правительство заставляет нас учиться и представляет нам для этого хорошие условия. Сегодня такое объяснение кажется не более чем смешным, однако в то время так думали многие из нас. …Помню, что с того дня в камере произошли резкие перемены, все взялись всерьез за учение» [281].

После приезда в Фушунь Пу И заметил, что отношение к нему одного из трех племянников – Сяо Сю изменилось. Однажды Пу И вдруг почувствовал, что у него что-то ползет по шее и попросил Сяо Сю посмотреть. Тот сделал вид, что не слышит, и не сдвинулся с места, в прежние времена он давно бы уже подошел. Когда же другой племянник Сяо Жуй подошел и снял с шеи императора маленькую мохнатую гусеницу и бросил ее на пол. Стоявший рядом Сяо Сю хмыкнул: «Отпускаешь на волю, чтобы они гадили другим».