Загробный гость: Приключения Шерлока Холмса в России. т. 1 - Никитин П. - Страница 17

— О, это нетрудно, — ответил Серпухов, беря с письменного стола банку с гуммиарабиком и доставая из ящика две восковые свечи. — Может быть, этого вам мало?

— Вполне достаточно. Теперь мы смело можем отправиться на место.

Забрав все принесенное и прихватив с собой для развлечения две газеты, мы вышли из кабинета и, стараясь не попадаться никому на глаза, быстро прошли в маленькую комнату.

Пожелав хозяину спокойной ночи, мы заперлись и вынули ключ. Затем Холмс размял воск и тщательно залепил им замочную скважину, приклеив, кроме того, поверх воска к двери кусок полотна. Таким образом, окончательно устранилась всякая возможность подглядывать за нами.

Другую свечку мы прилепили на пол и зажгли для того, чтобы долгое сидение в темноте не особенно утомило нас.

— Теперь, дорогой Ватсон, я потребую от вас абсолютной тишины, — сказал Холмс. — Шорох может выдать наше присутствие и испортить все дело.

Я молча кивнул головой.

Разложив около свечи газеты, мы легли на животы и принялись читать, вслушиваясь в то же время и малейший шум. Мы слышали, как возвратилась в свою комнату Надежда Симоновна, слышали, как она куда-то уходила и снова пришла, как она долго возилась.

Затем наступила полная тишина. Вероятно, старуха легла спать.

Наши часы показывали половину одиннадцатого. Газеты были уже дочитаны, и становилось скучно.

Так прошло еще около двух часов. Но вдруг до нашего слуха донесся слабый шорох. Сначала он был едва слышен, потом усилился и, наконец, смолк.

Не было сомнения, что шорох слышится за стеной, отделяющей нашу комнату от спальни старухи. Я взглянул на Холмса. Он лежал на полу, вытянув шею и глядя в одну точку, весь превратившись в слух, словно гончая собака в стойке.

Прошло несколько мгновений. Скрип пружин за стеной показал, что старуха проснулась. Затем до нашего слуха донесся слабый звук голосов. Старуха с кем-то разговаривала, но что говорила она и другой человек, расслышать не было возможности.

— Снимайте сапоги! — прошептал едва слышно Холмс.

Оставшись в носках, он подошел к двери, отлепил воск и тряпку и, тщательно запрятав в карманы все вещи, которые могли бы указывать на чье-либо присутствие в этой комнате, осторожно вставил ключ в скважину.

Вдруг голоса зазвучали громче. В ту же минуту Холмс повернул ключ и, тихо отворив дверь, выскользнул из комнаты; мы, словно кошки, прокрались сначала в другую комнату, а затем в третью, вышли во двор и только тут перевели дух.

Быстро осмотревшись, Холмс молча указал мне на одно из окон, наглухо завешенное портьерами. По двум слабо светящимся пятнам я сразу догадался, в чем дело.

Без сомнения, это была спальня старухи, и свет из нее проникал сквозь два отверстия, прорезанные Холмсом в портьерах.

— Вон лестница! — сказал я, заметив ее около сарая.

— Чудесно! — воскликнул Холмс. — Сама судьба помогает нам! Давайте, Ватсон!..

Быстро перебежав через двор, мы схватили лестницу и приставили ее к окну.

— За мной, Ватсон! — шепнул Холмс. — Я уверен, что вы увидите сегодня нечто интересное.

В одно мгновение мы взобрались наверх к окну и припали глазами к двум отверстиям, так предусмотрительно прорезанным Холмсом в драпировке. Но лишь только я взглянул внутрь комнаты, как невольно легкий крик удивления сорвался с моих губ.

Я никогда не забуду этого момента, картина которого и по сие время как живая встает в моей памяти. Будь я хоть немного верующим человеком, я после этого непременно посвятил бы всю свою остальную жизнь Богу.

То, что я увидел в комнате старухи, было действительно поразительно. Освещенная странным голубоватым слабым светом комната казалась таинственной и жуткой. Старуха Серпухова в белом капоте стояла на коленях посреди пола с простертыми вперед руками, устремив глаза на большой образ Александра Невского, от которого исходил голубоватый свет, освещавший комнату.

Взглянув на образ, я невольно вздрогнул. Лицо святого жило. Правда, вместе с телом оно стояло неподвижно, закованное в оправу, но глаза горели живым огнем, веки моргали и уста тихо шевелились.

Думая, что я галлюцинирую, я ущипнул себя за бок и снова взглянул на лицо святого. Да, не было сомнения — оно жило. И не только жило, но и говорило.

Старуха спрашивала, а святой отвечал, и от лица его исходил какой-то странный свет, тонкое светящееся сияние окружало и его голову.

Веки святого были приспущены, и он медленно, торжественно говорил.

Вдруг густой клуб дыма вырвался откуда-то снизу, по-видимому, из центра, и застлал на мгновение лик святого. И сразу в комнате воцарилась темнота, слегка нарушаемая тусклым светом лампадки. Когда облако дыма разошлось, я снова взглянул на святого. На месте светящегося лика из киота глядело то же самое лицо, но только безжизненное и не светящееся.

Лишь старуха Серпухова продолжала стоять на коленях, отбивая по временам земные поклоны.

— Скорее назад! — тревожно шепнул Холмс.

Мы быстро соскользнули по лестнице, поставили ее на место и юркнули в отворенную дверь. Отсюда на цыпочках прошли в переднюю и сели на пол.

Старуха, вероятно, еще не спала, и возвращаться в маленькую комнатку было небезопасно.

Сидя в темной передней, я вспоминал последние минуты. Одно ведь лицо, и то живое, то мертвое! Все это казалось мне ужасно странным и похожим на фантастический сон.

Прождав с полчаса, Холмс поднялся. Мы прошли в маленький, соседний со спальней старухи, будуар и прислушались. Гробовое молчание царило кругом.

Тогда, осторожно ступая по паркету, мы прокрались к маленькой комнате, отперли ее и, войдя в нее, заперлись изнутри.

— Теперь, Ватсон, мы можем смело уснуть! — сказал Холмс шепотом.

Не говоря больше ни слова, мы растянулись на полу и, что касается меня, то я скоро уснул как убитый.

Рано утром я проснулся. Холмс был уже за работой. Он сидел на корточках около стены, за которой мы слышали шум, и усиленно ковырялся в ней острой стамеской. Несколько уже вынутых кирпичей лежали перед ним на полу.

— Что это вы делаете? — удивленно спросил я.

— Как видите — проламываю отверстие, — отвечал он, не прерывая своей работы.

— Для чего?

— Для сегодняшней ночи. Вы увидите, как нам пригодится моя работа.

Он действовал очень осторожно, не производя ни малейшего шума.

Но вот, наконец, за дверью послышались шаги, и голос Ивана Андреевича произнес:

— Можете отворять, господа!

Отложив инструмент и отряхнувшись, Холмс отпер дверь, и мы вышли из комнаты.

— Господи! Что это вы здесь делаете? — воскликнул Серпухов, глядя с удивлением на развороченную стену.

— Заканчиваем работу, — ответил Холмс спокойно, запирая дверь на ключ.

Несколько часов мы провели с Иваном Андреевичем, осмотрели хорошенько фабрику, съездили и город за кожаной сумкой Холмса, в которой он хранил укороченные инструменты: лом, лопату, топорик и некоторые мелочи, а к шести часам вечера снова возвратились к Серпухову.

Оставшись втроем, мы заперлись в кабинете.

— Скажите же наконец, что вы делаете? — не вытерпев, опять спросил Серпухов.

— Вы это узнаете сегодня ночью, — невозмутимо ответил Холмс. — Пока же слушайте внимательно, что я вам скажу.

Он вынул из портсигара сигару, закурил ее не спеша и, вытянув свои длинные ноги, заговорил:

— Сегодняшний день — последний день моей работы, и я попрошу вас не спать и быть наготове. Съездите в сыскное отделение, возьмите хорошего агента, заявив, что он необходим вам по делу, над которым работаю я, Шерлок Холмс, и приезжайте с ним домой. Вечером вы должны поместиться по возможности ближе к той комнатке, и, если при вас будет кусок крепкой веревки, — это окажется весьма кстати. Старайтесь не шуметь и слушать внимательно. Когда я дам свисток, спешите к нам на помощь. Иметь при себе оружие не помешает, хотя я уверен, что в нем не будет необходимости.

Проговорив это, Холмс посмотрел на часы.