Отмеченный богами - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 13

Он упал спиной на камни. Удар был столь сильным, что он какое-то время не мог дышать. Магический накопитель остался в поднятой над грудью правой руке.

Темнота продолжала выползать из колодца. Назакри видел, как она растекается по стенам, поглощая все, к чему прикасается. Свет факела становился все слабее.

Ребири лежал неподвижно, пытаясь помутневшим рассудком решить, что делать дальше.

Щупальце тьмы, вскарабкавшись по торчащему справа от него сталагмиту, прикоснулось к ближайшему кристаллу.

Именно за этим он сюда и пришел. Но сейчас его охватила паника. В голове билась нелепая мысль о том, какую ценность представляют кристаллы и как долго он трудился над их изготовлением. Ребири попытался отвести доску подальше от сталагмита.

Один кристалл угодил в пламя факела.

Это не должно было причинить ему вреда. В Фадари Ту ученики и сам Тебас Тудан провели массу экспериментов, стремясь найти иные источники энергии помимо солнечной. Из этого ничего не вышло. Для всех остальных видов света или пламени магический кристалл оставался не более чем простым куском стекла.

Но здесь, в пещере, где господствовала древняя черная сила, из камня что-то выпрыгнуло и слилось с пламенем факела. Факел на мгновение вспыхнул необычным светом, и кристалл тут же поглотил этот свет.

Факел погас, превратившись в дымящуюся головешку, но свет полностью не исчез: кристалл начал светиться туманной краснотой — так светятся тлеющие угли в кузнечном горне.

Назакри некоторое время лежа смотрел на светящийся кристалл, силясь понять, что произошло. Затем он медленно сел, крепко удерживая доску и не сводя глаз с багрового свечения.

Мир вокруг него окрасился в красно-черные тона. Это был мир остроконечных малиновых граней и расползающейся тьмы. Ребири почувствовал, как от кристалла к нему перетекает невиданная мощь. Пока можно было только гадать, на что эта мощь способна, но он не сомневался — ей подвластно многое. Назакри чувствовал, как неистовствует, освобождаясь от оков, черная сила, голодная и злобная.

Удерживая магический предмет в правой руке, а левой ухватившись за вершину сталагмита, Ребири с трудом поднялся на ноги. Еще раз взглянув на светящийся кристалл, олнамец увидел: он как будто дымится, но эта струя дыма, вместо того чтобы тихо подниматься в воздух и рассеиваться, как положено, истекает вращаясь, чтобы унестись в стремительном круговороте.

Да, это именно то, что ему нужно. Правда, пламя факела в своих целях он применять не собирался — но что получилось, то получилось, и из этого следовало извлечь пользу.

Пора уходить. Ребири взглянул вниз, на пол пещеры, чтобы не оступиться.

Тонкие пальцы тьмы царапали залитый багровым светом камень в нескольких дюймах от его ноги.

— Нет! — завопил он, отступая назад.

Тьма последовала за ним.

Ребири в отчаянии взглянул на магический прибор. Он не мог использовать светящийся кристалл, так как тот был идентичен наступающей на него злой силе, и вообще, если он обратится к его помощи сейчас, то рискует остаться без света и не найти выход.

Он развернул доску и погрузил остававшийся темным кристалл в одно из щупалец наползающей тьмы.

Раздался беззвучный вопль. Ребири почувствовал его всем телом — как будто завибрировал воздух пещеры. Кристалл начал всасывать в себя черноту, и вскоре глазам олнамца открылся голый, ничем не затененный камень пола.

— О… — только и сумел сказать он.

Кристалла теперь нигде не было видно. Там, где он только что находился, остался сгусток тьмы, столь же непроницаемой для глаз, как чернота в провале.

Ребири чувствовал, как в энергетической ловушке шевелится что-то холодное и враждебное. Черное дерево в его руке стало скользким, и от него повеяло арктическим холодом.

Достаточно. Более чем… Пора убираться отсюда. Он получил даже сверх того, на что мог рассчитывать. Спотыкаясь в мрачно-багровом освещении, он заспешил к выходу — туда, где его ждал Алдасси.

Чем дальше он отходил от колодца, тем все сильнее чувствовал, что его Предназначение вернулось к нему.

Глава седьмая

Азари Азакари поднял с земли кружку для милостыни и, немного ею погремев, скорчил недовольную мину. Нищий не порывался завладеть вниманием доброхотов — вокруг никого не было — и гремел кружкой скорее по привычке. Звон монет не принес ему удовлетворения. Дневной сбор никуда не годился, поэтому ему пришлось оставаться на посту дольше, чем обычно. Однако задерживаться ещё не имело смысла: улицы опустели, и окна домов погрузились во тьму. Что ж, видимо, придется маленько попоститься.

Выудив из кармана ветошку и смачно поплевав на нее, Азари принялся стирать с физиономии ужасные следы “кожной болезни”, обычно вызывающей столько жалости у городских богатеев.

Может быть, он сегодня плохо наложил грим и выглядел чересчур здоровым? Если… Да нет, когда Бекра вернется, она поможет ему изменить внешность, а он сделает то же самое для нее.

Когда нищий уже заканчивал “омовение”, неподалеку послышались шаги.

— Боги как всегда шутят! — произнес он на родном олнамском языке, взглянув на грязную тряпицу в своих руках. Если б у него хватило терпения подождать ещё несколько минут, он мог бы собрать на еду. А впрочем, может быть, и нет. Кто знает, чьи шаги он услыхал!

Вряд ли матуанцы, живущие в Хао Тане, отважились бы выйти на улицу в столь поздний час. Они вечно опасаются грабителей и убийц. Зато домдарцы отличаются бесстрашием, особенно подшофе. А ещё в состоянии подпития они частенько проявляют щедрость. Если шаги принадлежат домдарскому чиновнику, то Азари, не сотри он грим, мог бы пополнить свою кружку доброй пригоршней серебра.

Но, с другой стороны, Азари вовсе не был уверен, что опасения матуанцев лишены основания. Если шаги принадлежат грабителю или убийце…

Азари пытался пронзить взглядом темноту ночи. Облака затянули небо, не позволяя Сотне Лун пролить свет на землю, а огни в домах давным-давно потушены, так что видимость хуже некуда.

Ему показалось, что в глубине улицы возникло и теперь движется к нему какое-то красноватое свечение.

Свет был действительно красным, но ни факел, ни свеча не могли служить его источником. Это, должно быть, либо угольный фонарь, либо раскаленное железо. Хотя Азари не представлял, ради чего кому-то вздумалось расхаживать по улицам далеко за полночь с раскаленным железом в руках.

В памяти пробудились давно забытые страшные рассказы. А вдруг это убийца, решивший использовать в своих целях раскаленное докрасна железо?

Самое мудрое в данных обстоятельствах — стать невидимкой, подумал Азари и, стараясь двигаться как можно тише, заскользил в сторону темного проулка. Дабы жалкий дневной сбор не гремел в кружке, он выгреб из неё монеты и высыпал их в карман.

— Эй, олнамец! — послышался голос со стороны красного свечения.

Нищий замер.

Кем бы ни был этот человек, он, видимо, расслышал слова, произнесенные несколькими минутами ранее, и узнал язык. В противном случае как он мог догадаться о происхождении Азари? Лохмотья, в которые тот был облачен, являлись данью щедрости матуанцев и не имели ничего общего с традиционной одеждой его народа.

Неужели в округе появился ещё один олнамец? Или, может быть, это восклицание таинственного чужака вовсе и не относилось к нему?

— Эй, олнамец, подойди сюда! Я хочу с тобой поговорить!

Все это было произнесено не на домдарском или матуанском языке, а по-олнамски. Азари не знал, как поступить.

Шаги приближались — он понял, идут два человека; и красное свечение становилось ярче. Багровые блики прыгали на покрытых плитками стенах домов, самым невероятным образом искажая их подлинный цвет. В нос ударил противный запах горелого.

Азари все ещё не видел источника свечения.

— Кто меня зовет? — спросил он по-олнамски.

Из ночи проступила фигура или, скорее, темный силуэт на красном светящемся фоне. Азари так и не смог понять, кто перед ним, поскольку силуэт был вдобавок скрыт чем-то черным, очень похожим на дым.