Ночь Безумия - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 44

– Я так и понял, – кивнул Манрин. – Ну, в любом случае нам, одновременно и магам и чародеям, если мы хотим выжить, необходимо найти какую-то поддержку. Вечно скрывать свое новое состояние мы не сможем...

– Почему нет? – вмешался Ханнер, поразив всех, даже себя самого. Он как раз думал, что на месте Манрина просто не стал бы признаваться в чародействе.

В конце концов он же не сказал никому, что он чародей, и не намерен говорить и впредь.

Манрин удивленно взглянул на него.

– Потому, что чародейство рвется на волю! Неужто никто из всех ваших чародеев не сказал вам этого? Им очень легко воспользоваться ненамеренно – с нами такое уже случалось, порой это бывает даже во сне. Рано или поздно, но мы выдадим себя при свидетелях, а ведь Абдаран и без того знает, что Ульпен чародей.

Лорд Фаран согласно кивал, и Ханнер вспомнил, что дядюшкино чародейство открылось как раз случайно. Возможность того, что он и сам выдаст свою тайну так, как говорит Манрин, встревожила Ханнера, но он не видел, как можно этому воспрепятствовать.

– И есть еще кое-что, – хмуро продолжал Манрин. – Похоже, чародейство и магия как-то влияют друг на друга. В последние два дня большая часть заклинаний не удается мне, и неизвестно, что будет дальше. Я магистр, люди ожидают, что я буду пользоваться магией каждый день. Если я начну отказывать или перестанут действовать мои заклинания – вопросов не избежать.

– Ох... – Ханнер взглянул на дядю.

Фаран задумчиво смотрел на магов.

– Твои заклинания не действуют? – переспросил он. – А остался ли ты вообще магом?

Манрин снова вздохнул.

– Боюсь, что остался. Кое-какие мои заклинания все-таки работают, да и нельзя перестать быть магом. Мне известны такие тайны Гильдии, знание которых для не-мага означает смерть. Так что я все еще маг и, значит, должен умереть за чародейство; если же я не маг, то должен умереть за знание тайн Гильдии. Если только не найду способа как-нибудь смягчить Гильдию.

– Но Гильдия ведь никогда не смягчается, – сказал Ульпен. – Абдаран говорил мне...

– Если только ее не принудить, а для этого нужна сила, – ответил ученику Манрин. – Потому-то мы и пришли сюда. Я не знаю, что ты и твои чародеи намерены делать, милорд, но в любом случае предлагаю тебе наши услуги в обмен на твою защиту.

– Ваши услуги, – медленно повторил Фаран. – Но ты же сам говоришь, ваши чары почти не действуют.

– Зато действует разум, – огрызнулся Манрин. – И урон нанесен лишь моим магическим способностям; я все еще такой же чародей, как те, внизу. И я все еще магистр, по крайней мере до тех пор, пока в Гильдии не выяснили, кем я стал. Мне на самом деле известны их тайны, и покуда я еще могу обсуждать с Итинией и Перинаном проблемы, которых чужак просто не рискнет коснуться.

– Да, это ценно, – признал Фаран. – Я вчера обратился к Итинии с просьбой встретиться и обсудить проблемы чародеев; когда вы подошли к дверям, я решил, что вы – ее представители и пришли передать ее ультиматум или отвести меня на встречу... в общем, я ждал ответа на свою просьбу. Вы, очевидно, не представляете ее – но, может, хоть знаете, почему она не откликнулась? Встречалась ли она с правителем, как просил он?

– Нет, не встречалась, – покачал головой Манрин. – Это я знаю. Она не встречалась ни с одним из вас, потому что держала совет с магами. Гильдия хочет дать твердый ответ чародеям, и не только в Гегемонии Трех Этшаров, но по всему миру. Так что...

Он резко оборвал фразу, покосился на Ульпена, но продолжил:

– Сейчас я нарушу клятву. Думаю, это не слишком важный секрет – по сравнению с другими, конечно, – но это все же тайна Гильдии, а я клялся не разглашать никаких ее тайн. Если это неприемлемо, скажите мне сейчас: не хотелось бы становиться клятвопреступником непонятно ради чего.

– Продолжай, – проговорил Фаран. – А чтобы тебе было спокойнее, позволь предположить: речь пойдет о Внутреннем Круге?

– А! – Манрин явно вздохнул с облегчением. – Так ты знаешь! Что ж, значит, я не стану клятвопреступником. Да. Внутренний Круг – по крайней мере часть его – собирается, чтобы обсудить этот вопрос. Я не знаю где – но не в Этшаре. Итиния, Перинан и остальные отбыли и не вернутся, пока не примут решения; я перехватил ее на самом пороге и спросил, где найти тебя. Она полагает, я здесь, чтобы разнюхать что ты и все эти чародеи замыслили, – и донести ей. Но у меня нет ни малейшего желания доносить ей хоть что-то.

– Значит, Внутренний Круг действительно есть, и ты не входишь в него, – заключил Фаран. – До меня ведь доходили лишь слухи.

– Внутренний Круг есть, и я в него не вхожу, – подтвердил Манрин. – Я надеялся, что когда-нибудь буду принят туда, но теперь это, само собой, невозможно.

В голосе мага Ханнеру послышалась горечь. Чем бы этот самый Внутренний Круг ни был – совершенно ясно, Манрин считает, что давно уже должен был бы в нем быть.

Ханнер заметил, что Ульпен растерян еще больше, чем прежде, и поинтересовался – не только для себя, но и для него:

– А что это такое – Внутренний Круг?

Манрин закусил нижнюю губу, так что борода его задралась вверх, и переглянулся с лордом Фараном.

– Как я слышал, – проговорил тот, – то, что Гильдия управляется всеми магистрами, – ложь для нас с вами, а на самом деле среди них существуют избранные, которые и составляют истинный совет Гильдии. Этот совет называется Внутренним Кругом.

Манрин приоткрыл рот, поколебался, потом сказал:

– В общем, изложено верно.

– Я никогда об этом не слышал, – прошептал Ульпен.

– Ты только подмастерье, – успокоил его Ханнер. – Уверен, рано или поздно ты об этом узнал бы.

На самом деле ни в чем таком он уверен не был, но зачем об этом говорить? Ульпену и так несладко.

Кстати, Ханнер заметил, что разговор в основном вел Манрин. Возможно, подумал он, Ульпен вообще не собирался приходить сюда. Как ученик, он должен был делать, что велено, а Манрин велел ему идти с ним – но, вполне вероятно, ему это вовсе не нравилось.

Об этом стоило помнить: за мальчишкой нужно приглядывать, и внимательно.

– Так Внутренний Круг встречается, чтобы обсудить положение? – вернулся к теме Фаран. – Не знаешь, сколько может продлиться встреча?

Манрин поморщился.

– Может затянуться на годы. Это же высшие маги, самые младшие там – ровесники мне. Мне сто одиннадцать, и я намерен прожить еще долго, но по меркам Внутреннего Круга я едва закончил свое ученичество. Они владеют Питающим Заклятием, так что не нуждаются в еде и воде; они пользуются заклинаниями омоложения, а некоторые вообще живут вечно. Время для них – не то же самое, что для обычных людей вроде вас.

– Но... – начал Ханнер.

Манрин поднял руку – и он умолк.

– Вряд ли это займет годы, – продолжал маг. – Думаю, они сознают серьезность положения и решат все быстро. Но вот насколько быстро – понятия не имею.

Ханнер не стал возражать.

Он не хотел, чтобы это затягивалось на годы, месяцы или хотя бы на еще одну неделю. Он хотел, чтобы все пришли наконец в себя и обращались с чародеями просто как с людьми.

Все, чего Ханнеру хотелось на самом деле, – это вернуться домой во дворец и спать в собственной постели; а еще – узнать получше Мави и в будущем стать кем-то более значительным, чем придворный паразит. Прошлой ночью он снова провожал Мави домой. Сегодня она вернулась, привела свою подругу Панчу, и он был очень рад видеть ее, хоть им и не удалось поболтать.

Он бы обрадовался еще больше, окажись они все во дворце – и чтобы никто из них не был чародеем.

Ничего этого он, разумеется, не сказал. Просто молча смотрел на дядю.

– Тогда вопрос в том... – начал Фаран.

Ханнер так никогда и не узнал, что это был за вопрос: как раз в этот миг снизу донесся треск, будто вышибли дверь, и раздался голос Рудиры:

– Спускайтесь сюда! Быстрее!..