Агнесса. Том 2 - Бекитт Лора - Страница 2

Ей показалось, что подъехал экипаж. Агнесса направилась к дому и еще издали увидела, как к крыльцу идут двое: мужчина и ребенок. Чуть поодаль шагали другие люди, наверное, кто-то из прислуги, — они несли тяжелые вещи.

Орвил Лемб и его племянник, сын умершей Лилиан, Рэймонд Хантер, вернулись домой.

— Орвил!

— Агнесса!

Они встретились возле крыльца и неловко обнялись под взглядами посторонних.

Орвил выглядел утомленным, но глаза его вмиг вспыхнули радостью — так бывало всегда, словно Агнесса была для него невидимым, но негаснущим факелом жизни. Буднично причесанная, в темно-коричневом закрытом платье и светлой шали она казалась такой родной, домашней, и в этом отражалось все, что привязывает к миру, что не дает оторваться от глаз любимой.

— Все в порядке?

— Да.

— Ты здорова? А Джерри?

— Все хорошо, — отвечала Агнесса.

Орвил с мальчиком вошли в дом. Сестра Орвила была некрасива, и Агнесса несколько удивилась, когда увидела, что сын Лилиан довольно симпатичный ребенок; более того, глаза Рея были не карие, как у матери и дяди, а светлые, и это сочетание серо-голубых глаз, черных волос, бровей и ресниц показалось Агнессе необычайно привлекательным.

— Сказать, чтобы вам подали обед? — спросила Агнесса Орвила.

— Спасибо, но я не хочу есть. Пусть накормят Рея.

— Да, конечно. А тебе я велю приготовить кофе.

— Это было бы неплохо.

Пока взрослые переговаривались, мальчик стоял молча, разглядывая узорчатый пол.

— Вот, Рей, — сказал Орвил, — познакомься. Это твоя тетя и моя жена, миссис Лемб.

Агнесса улыбнулась. Мальчик бросил на нее быстрый взгляд и снова опустил глаза.

— Идем, — позвала она. — Рейчел приготовит что-нибудь для тебя. Что ты любишь?

Рей не ответил. Он вообще смотрел в сторону, и вид у него был такой, будто слова Агнессы обращены вовсе не к нему.

— Рей! — строго произнес Орвил.

— Ничего, все в порядке, — сказала Агнесса. — Рей, идем. Я покажу тебе твою комнату.

Комната, большая, светлая, с балконом, располагалась на втором этаже. В ней еще пахло чистым бельем, которое постелила Полли. В высокой вазе стояли желтые осенние цветы. Агнесса подумала, что, верно, нужно будет повесить здесь портрет Лилиан.

— Ты хочешь умыться и переодеться с дороги? — спросила Агнесса. — Сейчас принесут чемоданы.

Она коснулась его плеча рукой, мальчик резко отшатнулся.

— Хорошо, — сказала Агнесса. — Я оставлю тебя ненадолго.

Она спустилась вниз, мысленно задавая себе вопрос: что же будет теперь?

Первое впечатление казалось удручающим. Характер у мальчика, по всей видимости, был сложный, а возраст — десять лет — не позволял что-либо в корне исправить. А быть может, неприязнь внушена ему покойной Лилиан?

Орвил стоял возле кроватки Джерри, и Агнесса, поймав мрачновато-задумчивый взгляд мужа, совершенно ранее не свойственный Орвилу, особенно когда он смотрел на ребенка, решила не говорить ничего.

Она просто подошла и взяла его за руку. И тогда Орвил, повернувшись, крепко обнял ее.

— Это было довольно тяжело, — без вступления произнес он.

— Я понимаю, Орвил.

— Если б ты была рядом, конечно, было бы легче.

— Я скучала по тебе, милый.

Она взяла на руки проснувшегося Джерри.

— Он еще больше подрос, — улыбнулся Орвил уже с совсем иным выражением. — Иди ко мне!

Мальчик потянулся к нему с такой забавной живостью, что взрослые невольно рассмеялись.

— Насчет Рея не волнуйся, Агнесса, — сказал Орвил. — Что-нибудь придумаем. Он и со мной еще двух слов не сказал.

— Но мальчик только что потерял мать, — тихо возразила Агнесса. — В этом случае любое поведение можно оправдать. Чужой дом, незнакомые люди… Он привыкнет.

Но Орвил, очевидно, знал больше, потому что ответил уклончиво:

— Будем надеяться, дорогая.

Он был сильно подавлен случившимся, хотя и не подавал вида. Раньше они редко заговаривали о его сестре. Лилиан не простила младшему брату женитьбы на Агнессе и в письмах никогда даже не называла невестку по имени, а о Джессике не упоминала вовсе, будто ее и на свете не было. Поэтому Орвил не стал ничего подробно рассказывать жене, а она не решилась расспрашивать.

— Я люблю тебя, Орвил.

— А я тебя, Агнесса.

Когда-то он спросил, а жена солгала, потому что знала: ложь иногда помогает человеку выжить, а правда убивает. Возможно, он не стал счастливее тогда, поняв ее обман, но он понял и то стремление, которое, должно быть, привело к величайшей награде: для Агнессы говорить правду, для Орвила — знать, что это так.

В соседней комнате послышался голосок Джессики:

— Лиза, папа приехал?!

— Да, мисс. И с ним молодой мистер.

В следующий момент вошла Лизелла, она несла на подносе кофейник и чашки, а следом за ней влетела Джессика, раскрасневшаяся, запыхавшаяся и растрепанная. С криком «Папа!» она бросилась к Орвилу.

— Привет, Джесс!

— Привет! Я каталась на Бадди и не слышала, как ты приехал!

— Джесси, иди переоденься и причешись, — сказала Агнесса. — Полли поможет тебе. А папе надо отдохнуть.

— Потом я тебя кое с кем познакомлю, — добавил Орвил.

Джессика, с готовностью кивнув, умчалась к себе. Потом, когда улеглась первоначальная суета, Орвил повел девочку в комнату Рея. Агнесса тем временем возилась с малышом.

Рей сиротливо сидел в углу дивана, то ли думал, то ли просто скучал — поза его была скованной, выражение лица — непроницаемо-хмурым.

— Познакомься, Рей, это твоя кузина Джессика, — сказал Орвил, отпуская руку девочки. — А это мой племянник Рей Хантер.

Джессика доброжелательно улыбнулась. Рей — тоже, но иначе, с пренебрежительной небрежностью, одними уголками сомкнутых губ.

— Я думаю, вы подружитесь. Джессика может показать тебе дом и все, что вокруг него.

С этими словами Орвил оставил детей, предоставив им возможность самим устанавливать отношения.

Мальчик разглядывал девочку. На Джессике было воздушное бледно-зеленое платье на белоснежном чехле, с коротенькими, но пышными рукавчиками и внизу все в кружевных оборках, кружевные панталончики и белые туфли. Волосы девочки, приподнятые с боков и собранные на макушке, крупными волнами спускались по спине, на висках же и на лбу выбилось несколько непокорных завитков. Облик ее совсем не соответствовал наряду ангелочка: до превращения девчонки в барышню было еще далеко, поэтому бесполезно было заставлять Джессику прятаться от солнца — тонкое личико за лето загорело, а волосы, напротив, выгорели; кроме того, вечно лазавшая где-то, она постоянно ходила с исцарапанными руками. Но ее большие серьезные глаза смотрели прямо и открыто.

Впрочем, все это не имело значения: независимо ни от чего, Рей мгновенно ее возненавидел.

Джессике же, давно уже живущей в окружении добрых, близких людей и напрочь забывшей о том, что на свете существует зло, способное обижать и приносить несчастья, не составило бы труда принять мальчика как друга. Еще секунда — она начала бы разговор, но Реи опередил ее:

— Слушай, кузина, ты откуда такая взялась? — насмешливо произнес он.

Джессика, не ожидавшая подобного вопроса, сразу почувствовала враждебность мальчика и растерялась.

— Ниоткуда.

— Ты чья?

— Мамина и папина дочка. Мой папа сейчас был здесь!

— Это не твой папа. У дяди нет дочерей, — последовал ответ.

— Нет, есть!

— Нет! Ты ненастоящая его дочь. «Кузина!» — передразнил он. — Никакая ты не кузина.

— А кто же? Я настоящая! — пыталась защищаться Джессика. — Это ты, наверное, ненастоящий. И это наш дом!

Мальчик поднялся на ноги — девочка попятилась, испуганная его взглядом.

— Это не твой дом! — с непререкаемой уверенностью заявил он. — Иди отсюда, и чтоб я тебя больше не видел!

Губы Джессики дрогнули от обиды.

— Почему ты так говоришь? Я расскажу все маме и папе!

Рей поморщился в досаде: он не сдержался в своей неприязни к девчонке, выдал себя с головой — себе же во вред. И, еще больше взбешенный этим, решил в отчаянии не отступать.