Дай мне шанс - Уорнер Элла - Страница 29

– Семья, – повторила она вслух. Никаких закрытых дверей. Чувство общности нужно беречь и лелеять. Принадлежность другому – вот что значит… семья! Такая полная принадлежность, что любовь, доверие и поддержка подразумеваются сами собой.

Смятение постепенно утихло. Нед прав, говоря, что дети усложняют жизнь. Конечно, он должен любить Джоанну! Он бы не просил об откровенности, если бы не был готов дать ее в ответ. Дороти сплела свои пальцы с пальцами Неда и закрыла глаза, сосредоточившись на тепле и силе его прикосновения.

Вместе…

Семья.

17

Как выяснилось, Трейси не преувеличивала, полагая, что Дороти проболеет не меньше недели. Одна она ни за что не справилась бы, даже если бы очень захотела. Переезд к Неду оказался наилучшим решением всех проблем. Дороти убеждалась в этом все больше и больше и постоянно краснела, вспоминая о сомнениях и страхах относительно будущего с ним.

Нед был сама доброта, ухаживая за Дороти и предугадывая все ее желания. Каждый день ее навещала медицинская сестра, наблюдавшая за лечением. Нед кормил и мыл Дороти, помогал сделать то, что она хотела, и предоставлял ей свое любящее общество.

Если она не спала, Нед кормил рядом с ней Джоанну. Дороти не могла поднять малышку, но с радостным замиранием сердца наблюдала, как Нед нянчится с их девочкой, разговаривая с ней так, словно та все понимает, и всегда включая в разговор и ее, Дороти. Он изо всех сил укреплял их семейный союз. Он перенес в спальню кресло-качалку и сидел в нем порой часами, с любовью и восхищением глядя на своих девочек.

Когда Дороти впервые увидела, как нетерпеливо Джоанна тянется к бутылочке, она была ошеломлена и даже расстроена. Неужели ей лишь померещилась та особая связь между матерью и младенцем, возникающая при физическом соприкосновении во время кормления грудью? Обидно сознавать свою никчемность. Ее отсутствия даже не заметили! Чувствуя себя во всех смыслах разбитой после операции, она не смогла удержаться от слез.

– Она не видит никакой разницы! – выпалила Дороти в ответ на обеспокоенный вопрос Неда. – Бутылочка даже лучше!

– Ну, теперь-то она, возможно, и привыкла, но, поверь мне, вначале Джоанна изрядно погоняла нас по кухне, – поделился Нед, выразительно закатив глаза. – Все мы с ног сбились, стараясь уговорить ее согласиться на заменитель, и она отлично знала, что это отнюдь не материнское молоко.

– Все вы? Кого ты имеешь в виду?

– Стива, Генри и Джока. Я уговаривал Джоанну, а они обеспечивали мне тылы.

Дороти с удивлением выслушала рассказ о научном методе проб и ошибок, о помощи ребят, о реакции Джоанны, о совете, который ей дал Нед, и о счастливом завершении процесса, когда третья по счету смесь была наконец принята. Вот бы заснять все это на кинопленку – троих мужчин, мечущихся из стороны в сторону с бутылочками, собаку, принимающую в этом участие, и ребенка – центр общего внимания и усилий, которому так недоставало матери!

– Ты все сделал замечательно, Нед, – с искренним восхищением поблагодарила Дороти, которую немало позабавила эта история. Улыбка Неда еще больше подняла ей настроение. Каждый нуждается в одобрении, подумала она. И в похвале. Чему получено лишнее подтверждение. Любовь и признательность идут рука об руку.

– Постарайся не переживать так из-за искусственного вскармливания, – уговаривал ее Нед. Его зеленые глаза светились сочувствием. – Я знаю, для тебя это большое разочарование, но в следующий раз мы будем умнее. Ты сможешь кормить грудью сколько захочешь.

– В следующий раз? – неуверенно повторила она.

– Гм… – Он был смущен и старался скрыть это. – Мне просто пришло в голову… Пожалуй, немного преждевременно. Забудь об этом. Главное, чтобы у Джоанны все было в порядке. Об остальном не беспокойся.

– Ты нечестен со мной, Нед, – проворчала Дороти. – Ты что-то замышляешь за моей спиной.

Он пожал плечами.

– Похоже, я немного зарвался. Ты просила не торопить тебя. Давай пока не будем говорить об этом!

– Я приняла твою политику открытых дверей. Я слушаю тебя, Нед, – настойчиво произнесла она, желая узнать все его потаенные мысли и мечты.

Нед ответил открытым взглядом, казалось, направленным прямо ей в сердце. Несколько мгновений он колебался, словно желая убедиться, что не сделает ошибки. Дороти спокойно взглянула на него. Теперь в ее взгляде читалась готовность разделить с этим мужчиной все.

– Мне не нравится, когда в семье один ребенок, Дороти, – робко начал он. – Поскольку у нас уже есть Джоанна… Я подумал, может быть, через год или два… если у тебя будет желание…

– Мы пополним наше семейство?

– Как ты к этому относишься? – осторожно спросил Нед. – Если тебе кажется, что лучше оставить ее в одиночестве… Это ведь просто идея – она пришла мне в голову в последнюю неделю. Я хочу сказать, что не представляю теперь свою жизнь без Джоанны. Я действительно люблю этого ребенка. Если у нас будут еще дети, любви хватит на всех, разве не так?

Как же она безнадежно и глупо ошибалась в Неде! Это могло бы быть даже смешным, но почему-то не было, а больше всего походило на трагедию. Дороти чуть не расплакалась. Сделав над собой усилие, она улыбнулась, чтобы успокоить Неда.

– Я тоже была единственным ребенком. И понимаю, о чем ты говоришь, Нед. Джоанне вовсе не помешало бы иметь брата или сестру.

Его лицо расплылось в довольной усмешке.

– Ты слышишь, ребенок? – обратился он к Джоанне, которая немедленно прекратила объедаться, чтобы все внимание уделить ему. – Можешь пока править бал, но не исключено, что у тебя появится компания.

Джоанна пустила пузыри.

– Ах, вот как! Опять дерзости? Я пожалуюсь на тебя Джоку, если не будешь выказывать должного уважения.

Пес, лежавший рядом с креслом-качалкой, вскочил, чтобы узнать, что случилось. Он взглянул на Джоанну. Девочка посмотрела ему прямо в глаза, словно посылая приказ не вмешиваться в ее отношения с отцом, а затем подняла взгляд на Неда и снова открыла ротик навстречу соске.

Этого было достаточно, чтобы доказать Дороти: она недооценивала возможностей инстинктивного общения.

Последующая неделя открыла молодой женщине, что ее избранник обладает врожденным талантом семьянина. Он называл своих помощников «мои мальчики», давая почувствовать их принадлежность к команде, а те относились к нему как ко второму отцу. Во всех событиях непременно участвовал Джок. Джоанна, или, в понимании пса, щенок, была всеобщей дочерью.

И вот наступил день, когда медицинская сестра объявила, что Дороти выздоровела. Проводив ее до двери и поблагодарив за помощь и советы, Дороти отправилась на поиски Неда и Джоанны, чтобы сообщить им хорошую новость.

Голоса доносились из комнаты, где Нед обычно завершал отделку мебели, чем он должен был заниматься и сейчас. Подойдя к двери, она вспомнила, что у Неда назначена встреча с Джимом Вентурой, продавцом антиквариата. И уже повернулась, чтобы уйти, не желая прерывать деловой разговор, но слова, доносившиеся из приоткрытой двери, заставили ее замереть на месте.

– Она удивительный ребенок, Джим! – с гордостью говорил Нед. – Спит всю ночь напролет! Не доставляет никаких хлопот. В следующий раз вам стоит завести себе дочь.

– Да, мальчики намного беспокойнее, – с сожалением заметил Джим. – У нее твой подбородок, Нед.

– Оставь эти свои штучки! Хотя глаза у нее в точности как у Дороти.

– А светлые волосы, должно быть, от тебя.

– Думаю, да. Она будет потрясающей, Джим! Блондинка с большими карими глазами!

– Создается впечатление, что она уже поймала тебя на крючок, – с удивлением отметил Джим.

Нед рассмеялся.

– Это неудивительно, она же моя дочь! А ты лучше предупреди своего сына, чтобы он с ней не шалил. Ради этого ребенка я держу палец на спусковом крючке.

Дороти не смогла сдержать улыбки. Если у нее до сих пор и оставались какие-то сомнения, то обожание, звучавшее сейчас в голосе Неда, когда он говорил о дочери, должно было рассеять их окончательно.