Большая книга ужасов – 12 - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 5

– Эй, кто-нибудь! Есть здесь кто живой?!

Ответом мне было молчание – лишь поскрипывали корабельные снасти да волны шуршали о высокие борта. Стоять на одном месте было глупо, и я решила обследовать корабль. Лунный свет ярко освещал палубу, делая заметной каждую щель в потемневших от времени досках. Пожалуй, можно начать с кормы…

Мачта отбрасывала густую черную тень, скрывавшую фигуру человека. В этот момент корабль изменил курс, и свет луны упал на лицо незнакомца – черные глазницы сморщенной, как печеное яблоко, мумии смотрели прямо на меня. Я не завизжала только потому, что с детства считала испуганный визг самой отвратительной девчоночьей привычкой. Вместо панических воплей надо было успокоиться, например, сосчитать до десяти, глубоко вздохнуть и убедить себя в том, что мертвецы – самые кроткие и безобидные существа на свете. Преодолевая страх, я начала рассматривать мумию. Скорее всего это был один из членов злополучного экипажа, возможно, сам капитан. На его высохшем теле болтались обрывки старинной одежды, отделанные некогда блестящей металлической тесьмой. Мумия усмехалась жутковатой ухмылкой, присущей полуистлевшим скелетам.

Послышались легкие шаги, и на палубе появился мой таинственный провожатый. Судя по фигуре, это была высокая худощавая женщина. Я решительно направилась за разъяснениями, но перед глазами вспыхнула полоса ослепительного синего света, и незнакомка исчезла. Обдумать случившееся не удалось – кажется, у меня возникли более серьезные проблемы…

Оскал мумии стал шире, она отклонилась от мачты с явным намерением обрушиться на мои хрупкие плечи. Столь тесный контакт с мертвецом не воодушевлял, и я отскочила в сторону. Увы – в объятия другого покойника. Они были повсюду! Оставался только один путь к отступлению – прыжок за борт.

Еще не успев коснуться воды, я внезапно с ужасом поняла, что не умею плавать. Но уже ничего нельзя было изменить. Вода сомкнулась над головой, разъедая тело изнутри и снаружи. Воздуха оставалось на один глоток…

Луна светила прямо в лицо. На лбу выступил холодный пот, а в душе пышно цвел ужас. Хорош сон – нечего сказать! Приподнявшись на локте, я посмотрела в сторону зеркала. Как и во сне, скрывавшая его ширма была отодвинута, а на поверхности отражалась золотистая луна. Кто-то тихо постучал в окно.

– Это сон, обычный сон! Дайте мне проснуться!

В саду промелькнула тень, и зазвучала необычная тоскливая мелодия. Я замотала головой, крепко зажмурилась, стукнула кулаком по спинке дивана. После таких экстренных попыток пробуждения мне оставалось только осторожно приподняться на локте и заглянуть в зеркало. Его скрывала ширма с райскими птицами – кажется, кошмар завершился…

Я, Петька и Сережка сидели за обеденным столом, а тетя Ангелина жарила на плите вкуснейшие оладушки. В дверь постучали.

– Открыто! – крикнула она.

– А у Ирки завелось настоящее привидение, – сообщил возникший на пороге Максим.

– Привидений не бывает, – перебил его Петька и отправил в рот следующий оладушек.

– Ах, как интересно! – всплеснула руками Ангелина Георгиевна.

– Ирина будто бы видела прабабушку, умершую пять лет назад. Призрак бродил по дому, стонал и кряхтел, как и подобает уважающему себя привидению. Кстати, Зизи, Ирина очень просила тебя зайти.

– Ладненько.

– Ира была очень груба с бедной старушкой, – заметила Сережкина тетя и вылила на сковородку очередную порцию теста. – Присаживайся к столу, Максим.

Поев, мальчишки отправились на пристань, а мне пришлось идти в гости к Ирине. Потерпевшая отсиживалась в затемненной комнате ветхого частного домишки, скрывая от общественности перемазанное зеленкой лицо. Если говорить с предельной откровенностью, Ирку никак нельзя было назвать топ-моделью, но она почему-то считала себя первой красавицей и очень переживала из-за царапин.

– Ах, Зизи, я так расстроилась, что места себе не находила. Еле-еле заснула. Вдруг меня будто подбросило. Просыпаюсь – луна в окно светит, кругом тихо-тихо и как-то нехорошо, тревожно. Тут половицы над головой заскрипели – скрип-скрип, скрип-скрип. Я, как лунатик, поднялась в мансарду. Там оно и ждало – в смысле она, прабабка. Вся прозрачная, через нее мебель видно, но как живая. Увидела меня и строго так спрашивает: «Где мой ридикюль?»

– Что-что?

– Она так сумочку с побрякушками называла. Ты этой истории не знаешь. Когда я была маленькой, то просто балдела от ее безделушек, такими они казались яркими, необыкновенными. А бабка вредничала, даже дома не давала их носить. Я ей однажды брякнула: «Вот когда ты умрешь, они все равно мне достанутся!» Она в ответ: «Я их велю с собой похоронить!» И правда, так маме и сказала. Но ее слова всерьез не приняли, считали – бабуля слегка выжила из ума. Короче, когда бабка умерла, я медлить не стала…

– И что же?

– Призрак говорит: «Верни мне мои украшения, а то пожалеешь». Легко сказать! Я их все растеряла, раздарила, поломала. До вчерашнего дня у меня хотя бы зеркальце прабабкино оставалось, так оно разбилось. Впрочем, об этом ты уже знаешь.

– Вот что я тебе скажу, подруга… – Я замолчала, выдерживая многозначительную паузу. – Перед нами типичный пример особого лунатического сна. Им страдают лица среднего и старшего школьного возраста, перетрудившиеся во время учебного года.

– Я не перетрудилась.

– Неважно. Сегодня ночью мне приснился сходный кошмар, и я была уверена, что все это происходит на самом деле.

Сколько я ее ни убеждала, Ирина настаивала на своем. Она едва не плакала:

– Пойми, Зизи, моя прабабка была очень злой, все время за косу дергала, ругалась. Она меня никогда не простит. Призрак придет сегодня ночью. Не веришь – посмотри сама. Пожалуйста. Ты же умная и сообразительная, всегда знаешь, как поступить.

Насчет сообразительности Ирка верно заметила, и, подумав, я согласилась. Было решено: около полуночи Ирина откроет окно, и мне останется только тихонечко прошмыгнуть в дом и пронаблюдать за тем, что там происходит.

Так все и получилось. Путешествие из окошка в окошко прошло успешно, и, никем не замеченная, я проникла в Иркино жилище. В соответствии с моим планом действия, Ирина выполняла роль приманки – она стояла посреди мансарды, с тоской во взоре, ожидая прихода призрака. Вообще-то мне предстояло следить за происходящим, но сидение за пыльной портьерой навевало непреодолимый сон, и вместо наблюдений я героически, минута за минутой боролась с дремотой.

Как и прошлой ночью, все началось с протяжного вибрирующего звука. Это позволяло предположить, что меня все же одолел сон. В комнате все выглядело по-прежнему – никаких перемен, никаких странностей. Если это и было сновидение, то очень достоверное, неотличимое от яви. Пока я раздумывала о степени реальности происходящего, из воздуха возникла полупрозрачная человеческая фигура. Традиционную униформу призраков – саван – заменяли цветастый халат, сбившиеся в гармошку чулки и стоптанные шлепанцы. Седые волосы привидения были стянуты узлом, и в лунном свете поблескивали скреплявшие их шпильки. Призрак поражал своей фотографически точной достоверностью. В воздухе парила самая обычная, ничем не примечательная старуха. Впрочем… Присмотревшись повнимательней, я заметила, что сквозь нормальные человеческие черты просвечивает оскал злобного существа, явно не принадлежащего к нашему миру. Пожалуй, безобидный на первый взгляд призрак оказался пострашнее вчерашних мумий. Оставалось только сочувствовать бедной, перепуганной до полусмерти Ирине.

– Завтра третья ночь, последняя… – Бесплотное существо не разжимало губ, но шелестящий голос отчетливо звучал в мозгу. – Верни то, что принадлежало мне и никогда не было твоим! Верни мне мои вещи или я заберу твою душу!