Вождь террористов - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 2

— Мисс Бельман? — спросил он с некоторой поспешностью, — Добра пожаловать в мою берлогу.

Берлога была очень удобным кабинетом, стен которого не было видно из-за множества книг. Он закрыл дверь и с тихим нервным смехом пододвинул ей стул.

— Я рад, что вы приехали. Как вам понравилось ваше путешествие? Ну конечно, очень… А в Лондоне? Жарко и душно… могу себе представить. Не хотите ли чашечку чаю?… Ну конечно. Он так быстро говорил, что у нее не было ни малейшей возможности ответить ни на один из его вопросов, и прежде чем она успела выразить какое-нибудь желание, он схватил телефонную трубку и заказал чай

Вы молоды, очень молоды, — покачал он печально головой. — Двадцать четыре, не правда ли? Умеете вы печатать на пишущей машинке? Что за смешной вопрос!

Очень любезно с вашей стороны, мистер Давер, что вы меня приняли, — сказала она. — Но я боюсь, что не подойду. Я совершенно неопытна в этом деле, а судя по жалованью, которое вы назначили.

—Успокойтесь, — сказал мистер Давер и торжественно покачал головой. — Мне как раз это и нужно. Работы очень мало, но для меня и этого достаточно. Мне нужна дама, которая вела бы книги и охраняла мои интересы. Особа, которой я мог бы всецело доверять. Я сужу по лицу. Вы также?.. Я думаю, да… И по почерку. Вы также? Мне пришлось говорить с тридцатью пятью кандидатками!… Просто невозможно… А их голоса — ужасно! Я сужу о людях по их голосам. Вы, конечно, также. Когда вы телефонировали мне в прошлый понедельник, я сказал себе сразу: голос!

Он так крепко сжал свои пальцы, что они побелели в суставах.

— Но, мистер Давер, я ничего не понимаю в отельном хозяйстве. Я сначала присмотрюсь к делу, и тогда очень охотно возьму это место. Жалованье ужасно приличное.

Ужасно приличное, — проворчал он. — Как странно звучат эти два слова рядом!… Моя экономка. Очень мило с вашей стороны, миссис Бэртон, что вы несете чай.

Дверь отворилась, и в комнату вошла женщина в опрятном черном платье с серебряным подносом в руках. Она едва взглянула своими тусклыми глазами на Маргариту, которая терпеливо ждала, пока мистер Давер кончит говорить.

— Миссис Бэртон… Эта барышня — новая секретарша нашего общества. Она должна иметь лучшую комнату в доме… голубую. Но подождите, — он озабоченно кусал свои губы, — может быть, вы голубой цвет вовсе не любите?

Маргарита рассмеялась.

— Цвет для меня безразличен, — сказала она, — но я еще не…

— Пойдите, пожалуйста, с миссис Бэртон, осмотрите дом… ваше бюро, вашу комнату, — Миссис Бэртон!

Он показал на дверь, и прежде чем молодая девушка сообразила, что делает, она вышла вслед за экономкой в узкий коридор, соединявший частный кабинет мистера Давера с домом. Маргарита очутилась в большой высокой комнате, занимавшей всю ширину дома.

— Банкетный зал, — пояснила миссис Бэртон тоненьким голоском, поражавшим своей монотонностью. — Теперь он служит гостиной. У нас только трое пансионеров. Мистер Давер — человек со странностями. Зимой у нас очень много гостей.

— Три гостя… Это не большой доход. Миссис Бэртон насторожилась.

— Мистер Давер не заботится о том, чтобы ему это оплачивалось. Для него главное — общество. Он потому и устроил пансион в «Лармс-Кип», что ему доставляет удовольствие смотреть, как люди приходят и уходят, и вместе с тем он может с ними не разговаривать. Это его конек.

— Дорогой конек, — сказала Маргарита, и миссис Бэртон опять насторожилась.

С другого конца зала дверь вела в маленькую, гораздо более уютную гостиную, с высокими окнами, выходящими на лужайку, на которой сидели за чаем три особы. Одна из них была пожилым священником с суровым лицом. Он ел поджаренный хлеб и читал газету, забыв, по-видимому, о своих соседях. Другая

— была молодой девушкой, в возрасте Маргариты с бледным, но необычайной красоты лицом. Она быстро взглянула своими большими темными глазами на Маргариту и снова повернулась к своему собеседнику — мужчине лет пятидесяти с военной выправкой. Миссис Бэртон поднялась вместе» с Маргаритой по широкой лестнице на верхний этаж и тогда только сказала ей:

— Священник — миссионер из Южной Африки, молодая дама — мисс Ольга Крю, а другой господин — полковник Хотлинг. Все трое — пансионеры. И вот ваша комната, мисс.

Это была прелестная комната. О такой всегда мечтала Маргарита. Она была меблирована с изысканным вкусом и имела, как и все комнаты в «Лармс-Кип», отдельную ванную. Стены были до половины обиты панелями, потолок поддерживался массивными балками. Маргарите казалось, что под паркетом находится прежний каменный пол.

— Какая чудесная комната! — воскликнула она, а миссис Бэртон равнодушно посмотрела кругом.

— Это очень старая комната, сказала она. Я не выношу старых домов. Раньше я жила в Брикстоне.

Вдруг миссис Бэртон замолчала, насторожилась и загремела ключами.

— Значит, вам нравится?

— Нравится? Вы думаете, я уже приняла это место? Я еще не знаю…

Миссис Бэртон опять посмотрела кругом с таким видом, как будто хотела сказать в похвалу «Лармс-Кип» что-нибудь такое, что заставило бы Маргариту принять место. Наконец, она проговорила:

— Стол очень хорош. Маргарита улыбнулась.

Мистер Давер сидел за своим письменным столом и грыз ручку, когда вошли миссис с Маргаритой.

— Вам понравилась комната? Само собой понятно. Когда вы переезжаете? Я думаю в понедельник. Настоящее спасенье! Говорили вы с миссис Бэртон? — Он лукаво погрозил пальцем. — Ага! Вы теперь понимаете? Я должен иметь здесь даму… должен. Моя работа страдает, как видите: отрываться приходится из-за мелочей — просто невыносимо!

— Вы, верно, очень много пишете? — удалось ей, наконец, вымолвить.

— Очень много. Криминалистика. Ах, вас это интересует? Я работаю над энциклопедией преступлений. Это одна из моих фантазий. Я богат и могу позволять себе различные фантазии. Этот дом принадлежит к их числу. Я теряю на нем ежегодно около четырех тысяч фунтов, но это для меня пустяки. Гостей я принимаю сюда с большим разбором. Интересные мне люди наполняют мой дом, составляют мне общество, развлекают меня. Когда же вы окончательно переедете?

Она колебалась.

— Я думаю…

— На той неделе в понедельник. Превосходно! — Он с силой потряс ей руку. — Вы не должны чувствовать себя здесь одиноко. Если вам наскучат мои гости — приглашайте своих друзей. Итак, до понедельника.

2

Георг Равини терпеливо ожидал молодую девушку на вокзале Ватерлоо. Вокзальные часы показали четверть седьмого, и через несколько секунд он увидел ее, сходящей с платформы No 7.

Равини поправил галстук, сдвинул шляпу немного набекрень и медленно двинулся ей навстречу. Обычно на губах его играла скучающая улыбка человека, для которого нет больше тайн и которому жизнь не может дать ничего нового. Георг знал все, что происходило в Лондоне и даже то, что могло еще произойти. Из бедного ребенка, появившегося на свет в крошечной квартирке в Неаполе, он превратился в элегантного кавалера, владельца роскошной квартиры на Халф-Мун-стрит. Его состояние было надежно помещено в Континентальном Банке, большой доход давали два. ночных клуба и игорных дома, бывшие под, его руководством. Слово Равини было законом от Лейтона до Кларкенуэлла, его приказания немедленно исполнялись в Фицрой-сквере, и ни один предводитель шайки в Лондоне не мог поднять головы без согласия Георга. Он отличался необычайной привлекательностью и элегантностью, и как всякий неаполитанец, был религиозен и питал пристрастие к амулетам. На мизинце правой руки он носил три золотых кольца, а на каждом из колец было по три крупных бриллианта.

Равини остановился, и с улыбкой одобрения ждал, пока она подойдет поближе. Он любил такого рода девушек: стройных, носящих простые платья, дорогие чулки и скромные маленькие шляпки. Он помахал своей шляпой. Камни счастья чудесно засверкали на его руке.

— О! — сказала Маргарита Бельман, и даже остановилась,