В сетях аферистки - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 29

Глава 23

Ему чудилось страшное видение, он лежал пронзенный пулями, а перед его глазами происходила страшная борьба. Кошмар!

— Но вы не умрете неотмщенным, милый Сюпербус!

Демпси любовно взял его за руку. Сыщик отошел от камина, ему вдруг стало очень жарко.

— Вы… хорошо знаете, что у него… револьвер?

— Да, конечно, заряженный.

— Заряженный револьвер? Но ведь это запрещено законом, который карает за ношение оружия.

Итальянец не так сурово относился к грабителям и не принял это всерьез. Сюпербус был изумлен его равнодушием.

— Конечно, у Двойника есть огнестрельное оружие. Я до сих пор не видел преступников, у которых не было бы оружия, а видел я их немало. Обычно бандиты используют пули «дум-дум», и они, несомненно, хорошие стрелки.

Демпси произнес это торжественным тоном. Сюпербус подозрительно посмотрел на него.

— Да, я верю этому, — он вдруг охрип. — Конечно, моя жена…

Джузеппе опять не дал ему договорить. Он стал серьезным, будто осознал всю трагичность положения вдовы Сюпербуса.

— Ваша жена? Не бойтесь, Сюпербус! — спокойно сказал он. — Она не будет терпеть нужды. Я позабочусь о ней. Ваш подвиг не будет забыт и останется в памяти общества в назидание потомкам. Я уже вижу перед глазами большой черный мраморный памятник — скромный и простой, но отличающийся своими размерами. Без богатых украшений, но с красивой золотой надписью:

«Герою, джентльмену и римлянину Джулиусу Сюпербусу».

Голос Демпси дрожал. Он вообразил себя стоящим перед величественным монументом и разрыдался.

Джулиус Сюпербус вытер пот со лба.

— Ах, это, должно быть, очень красиво, — хрипло отозвался он. — Это очень понравится моей любимой жене. Она всегда была обо мне хорошего мнения, хотя не признавалась в этом. Буду вам очень обязан и, оценив вашу любезность ко мне, я…

— Разве вы не видите в воображении, как ваша любимая жена стоит перед монументом и читает надпись? — возбужденно перебил его собеседник. — Разве вы не можете себе представить ее в большой церкви у мраморной доски, когда она с гордостью, сияя от радости, умиленно рассказывает своим детям о великом…

— Но у меня нет детей! — громко перебил его Сюпербус.

Демпси не смутился.

— Она может опять выйти замуж. Вдова, вероятно, еще молодая женщина и может найти новое счастье в жизни.

Мистер Сюпербус остолбенел.

— Вы ужасно напугали меня! — воскликнул он с укором.

Демпси наклонился над ним и успокаивающе ласково произнес:

— Я чутко сплю и жду вашего сигнала. Сразу зовите меня, не медлите ни минуты. Я постараюсь прийти вовремя, чтобы спасти вас. Молю Всевышнего, чтобы так и случилось, ибо люблю вас. Я полагаю, мы родственники по крови. Кто тронет вас, тот тронет и Джузеппе Демпси!

Сыщик встал. Колени его дрожали. Язык прилип к гортани.

— Коль скоро в доме ночуете вы и мистер Боб Сэльсбери, моя помощь здесь, я думаю, больше не нужна. По совести говоря, я не труслив и всегда был там, где грозила опасность, но я должен помнить и о жене. Я не буду здесь ночевать! Это — абсурд!

— Но я немедленно поспешу к вам на помощь!

Итальянец вынул из бокового кармана револьвер. Сюпербус чуть не упал в обморок от страха. Однако он пришел в себя, вспомнив, что и грабителю грозит опасность, если он примет честный бой.

— Я сумею постоять за себя, если только Двойник даст мне возможность открыто вступить в борьбу. Обычно грабители нападают внезапно, прежде чем ты опомнился и взялся за оружие. Не правда ли?

Демпси не ответил, так как в кабинет вошла тетя Лиззи.

Джулиус воспользовался этим, чтобы незаметно удалиться. Радость, с которой Демпси говорил о памятнике, которого он никогда не увидит, и готовность оказать помощь его вдове слишком скверно подействовали ему на нервы.

Глава 24

Кухня, даже самая чистая и удобная, все же неподходящее место для интеллектуала. Нужно быть эпикурейцем и материалистом, чтобы чувствовать себя хорошо в атмосфере, пропитанной запахом жаркого и разных блюд.

Чтобы скоротать время, Гордон читал все, что попадалось под руку: поваренные книги, старые газеты…

Он невольно все время думал о Диане. Она поразила его своими способностями. Несмотря на свою озлобленность и возмущение, Гордон вынужден был признать это. Она была энергична, храбра, работоспособна, хозяйственна и… достойна любви. Диана сказала Бобу, что он был к ней по-отечески добр. Гордон покраснел, вспоминая об этом.

С чего вдруг его потянуло на приключения? Но в противном случае он никогда не узнал бы, на что способна Диана. В конце концов девушка действовала в его же интересах, защищая дом от вторжения Двойника. Она не виновата, что он сбрил бакенбарды и перестал походить на самого себя. Не виновата и в том, что Элойз погубила его, самовольно ворвавшись сюда. Диана хорошо отзывалась о нем. Он был рад этому. Но… Демпси! От одной мысли об этом молодчике его бросало в дрожь.

Дверь медленно открылась. В кухню вошла Элойз, отшвырнула книгу, которую принесла с собой, оторвала лоскуток газетной бумаги, поднесла его к огню и зажгла папиросу. Гордон заметил, что она красива, но совершенно иначе, чем Диана.

— Вы поставили меня в ужасное положение, — спокойно заметил он ей.

— Я вас поставила в ужасное положение? — иронически повторила она. — Хорошо сказано! Не нужно терять голову и сходить с ума, мой милый.

Холодная дрожь пробежала по его телу от такой фамильярности.

— Прошу вас не называть меня «мой милый», это не подобает интеллигентной даме.

Элойз тихо расхохоталась. Она давно уже не смеялись.

— А ведь вам нравилось это обращение… в дни нашей платонической дружбы, когда душа понимала душу… ах, подумать только, что два дня назад я еще должна была выслушивать эту чепуху!

Гордон смущенно посмотрел на нее. Он вдруг почувствовал, что она скажет сейчас что-то ужасное. Ждал, что она разоблачит тайну.

— Я говорю о тех глупостях, которыми мы занимались: о родстве душ. Теперь вы совершенно изменились… Таким вы мне больше нравитесь! Я всегда была сторонницей трезвого разума, мой милый!

— Вы хотите сказать, что разорили меня, — негодовал Гордон. — Если бы вы не пришли сюда, я бы все объяснил Диане… Мисс Форд.

— Если бы я не пришла? Ха, ха! — она иронически откинула голову назад.

— Почему вы пришли? Вы погубили меня!

Гордон даже теперь еще верил в ее рассказ о муже.

— Потому что мой друг обманул меня, — холодно заметила Элойз. Гордон не хотел верить своим ушам.

— Ваш друг? Вы подразумеваете своего супруга?

Она бросила папиросу, встала и заложила руки за голову.

— Нет, мой супруг — самый искренний человек в мире. Я говорю о Двойнике. Так его называют в Лондоне.

— Вы… вы работаете… с… Двойником?

Элойз сочувственно улыбнулась.

— Конечно! Неужели вы могли подумать, что я влюбилась в вас? Я что — сумасшедшая? Будьте чистосердечны и скажите, чем вы, собственно, можете очаровать женщину?

— Но я ведь никогда не говорил с вами о любви, — пробормотал Гордон, — мы беседовали на философские темы… о душевных порывах, об эстетике…

— Если бы вы были столь же опытны, как я, то поняли бы, что именно это и есть любовь. По крайней мере, знайте это теперь.

Гордон вышел из себя.

— Я никогда не думал о чувственности, — резко произнес он. — Мы говорили… о высоких материях. Я был далек от ласки… Не дотронулся даже до вашей руки. Не станете же вы утверждать, что за нашими беседами о доисторической культуре или дискуссиями о бессознательном «я» скрывалась чувственность?

К его великому ужасу, Элойз кивнула головой.

— Конечно, любовь у высокоинтеллектуальных личностей именно так и проявляется.

— Так вы инсценировали всю комедию, чтобы выманить меня из Лондона?

— Конечно! Неужели вы еще не догадываетесь? — спросила искренне удивленная Элойз. — Ваш мыслительный аппарат работает слишком медленно, мистер Сэльсбери! Теперь вы понимаете? Я получила задание увезти вас из Лондона, чтобы Двойник… мог появиться здесь в вашем образе и подобии.