«Сыны Рагузы» - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 16

— Разговор шел о «Сынах Рагузы»?

— О Двадцать третьей степени. Сам не знаю, зачем я это сделал. Мне ужасно захотелось увидеть, как будет изворачиваться этот старый плут. Я понимаю, почему в меня стреляли… Который час?

— Четверть двенадцатого.

— Я должен видеть этого человека, — заявил Билл и со стоном поднялся.

Часы прозвонили полночь, когда Хольбрук вернулся домой. Баллот помог подняться наверх. У дверей виднелась чья-то фигура.

— Получили? — сказал приятный голос. — Я был уверен, что в вас будут стрелять, как только услышал, простите, не слишком остроумный диалог с доктором.

Это был Тоби Марш. Билл недоверчиво посмотрел на него.

— Как? Вы слышали? Но ведь вас не было в кабинете доктора!..

— Я бываю там каждый вечер, — ухмыляясь, сказал Марш. — Мы с Лэффином неразлучны как Орест и Пилад.

Тоби присел на край кровати.

— Мне бы следовало быть репортером, — продолжал он. — У меня есть неиссякаемый источник сведений. За последние три года — Баллот не слушайте — я совершил сто двадцать три взлома в адвокатских конторах. Поживы это мне не дало, но зато документики, документики! Такие, что пальчики оближешь!

— Но я клянусь, что вас не было в комнате! Было, правда, довольно темно, но вам негде было спрятаться.

— Я находился на расстоянии мили от комнаты, но мое «я» незримо присутствовало в ней, и я все слышал, — Марш трясся от смеха. — Увы! Когда наступят холода, моему «я» придется прекратить на время свои экскурсии.

Билл посмотрел на часы.

— Напрасно! — сказал Марш. — Он не придет.

— Кто? — удивился инспектор.

— Тинкер. Джентльмен, обещавший сделать интересные разоблачения. Я установил, что его никто не видел после четырех часов дня, когда он кончил пить чай в кафе на Бонн-Стрит. Посудите сами, есть ли какая-то вероятность, что он придет?

Как бы в ответ на эти слова последовал сильный стук в наружную дверь. Баллот пошел открывать.

Внизу стоял оборванец. Но это был не Тинкер.

— Мне нужно видеть мистера Баллота, — сказал он.

— Я Баллот.

Оборванец вручил инспектору грязный листок бумаги и быстро зашагал прочь.

— Стойте! — крикнул инспектор, но того уже и след простыл.

Записка содержала всего одно слово: «Заключен». Не было ни подписи, ни адреса.

— Что вы думаете по этому поводу? — спросил Баллот, поднявшись наверх и рассказав о происшедшем.

— По-моему, совершенно ясно, кто автор этой записки! — заявил Билл.

— Позволю себе не согласиться с вами, — возразил Марш. — Слова «заключен» нет в воровском языке.

— И это не почерк Тинкера, — вставил Баллот, — уже хотя бы по той причине, что он не умеет писать…

Билл присел на кровати и протянул руку за папиросой.

— Двадцать девятого июля должно что-то случиться, — сказал он. — Так говорил этот Тинкер, и я верю ему… — Баллот, я получил приглашение на воскресенье и думаю воспользоваться им… И, притом, один.

— В таком случае, вы вернетесь в приятной компании, — живо прервал его Марш. — Несколько санитаров, два доктора, свора полицейских и, вероятно, представитель похоронного бюро… Вы, конечно же, получили приглашение на Эпингскую дорогу, около третьего камня, отмечающего мили, не так ли? Я положительно восторгаюсь вашим мужеством! И в гораздо меньшей мере — вашим умом… В течение недели или даже двух вы должны сидеть в комнате с бронированными стенами и есть только ту пищу, которую приготовите сами… Ясно?..

Билл молча кивнул.

Глава 27

То обстоятельство, что на одной из самых людных улиц Лондона днем был застрелен человек и что убийца до сих пор оставался на свободе, давало основания для нападок на полицию. Шеф Скотленд-Ярда послал за Баллотом и, не говоря ни слова, передал ему пачку газетных вырезок. В первой заметке инспектор прочел:

«Мистер Баллот, расследующий это преступление, действует довольно странным образом. Отказываясь от помощи полицейских чипов, собаку съевших на подобных делах, он пользуется услугами людей с сомнительным прошлым и репортера одной из лондонских газет. Общественное мнение вправе взволноваться»…

— Читайте дальше, — сказал начальник.

Дальше было в том же духе.

Это была вырезка из «Почтовых Новостей» — газеты, которая пользовалась большим влиянием в правительственных кругах:

«Мы сомневаемся, — говорилось в ней, — что Скотленд-Ярд искренне желает довести дело до благополучного конца. Иначе трудно объяснить, почему его начальник поручил расследование совершенно неопытному в этих делах инспектору».

— Полагаю, вы хотите снять меня с дела? — глухо спросил Баллот.

— Ничего подобного. Я посетил вчера редакторов ряда газет и узнал, что заметки написаны на основании анонимной информации, присланной кем-то во все редакции. Из этого вытекает, что преступники добиваются вашего смещения, и я беру на себя смелость вновь подтвердить ваши полномочия. Как обстоит дело с Хольбруком?

— Он поправляется, — ответил инспектор. — Пресса ничего не знает о случившемся, и я хочу скрыть от нее это происшествие насколько будет возможно.

Начальник кивнул головой.

— С Маршем нам будет нелегко, хотя полиции неоднократно приходилось прибегать к помощи людей с сомнительным прошлым. Я не удивлюсь, если окажется, что он знает гораздо больше, чем говорит.

Когда Баллот вышел на улицу, он наткнулся на газетчика, который выкрикивал: «Похищение свидетельницы убийства!».

История Бетти таким образом стала достоянием гласности. Рассказ Билла Хольбрука стал сенсацией дня.

— Что говорят в Управлении? — спросил Хольбрук.

Баллот передал свой разговор с начальником.

Тут вошла хозяйка дома и сообщила, что кто-то желает видеть мистера Хольбрука.

Это был Паутер.

— Вот к чему приводит отказ от спокойных торговых дел, — заявил он. — У меня вы бы не оказались подстреленным!

— Но откуда вы знаете, что в меня стреляли? — спросил Билл.

— Я только что прочел об этом в газетах, — последовал ответ. — Поэтому я и зашел…

Баллот бегом спустился к себе, чтобы переговорить по телефону.

— Откуда? Мы получили отпечатанную на машинке заметку, — ответил обиженным тоном редактор. — Вы могли бы сами сообщить нам об этом, мистер Баллот.

— Из какого агентства поступила заметка?

— Из центрального.

Там у Баллота были друзья.

— Нам утром позвонили по телефону, — ответили друзья, — и сообщили, что репортер Хольбрук застрелен около полуночи. Мы немедленно послали на место своего человека, который переговорил с привратником дома и с доктором, оказавшим Хольбруку первую помощь…

— Да, начальник был, видимо, прав. Действительно, завелись какие-то агенты, которые занимаются информированием газет, — сказал Баллот, поднявшись к Биллу.

— Мне все это кажется совершенно необъяснимым, — заметил Паутер. — Все эти нападения, убийства, похищения… И говорят, что дело ведет какой-то малоопытный инспектор…

— М-да… Говорят… Кстати, позвольте вам его представить, — улыбаясь, сказал Билл.

— Я никак не предполагал, что это тот самый мистер Баллот!

Недоразумение способствовало тому, что он вскоре стал прощаться.

— Это папаша Паутер, — сказал Билл, когда дверь захлопнулась. — Человек без всяких преступных наклонностей, если не считать любви к граммофону, и, по-видимому, не имеет касательства к братству «Сыны Рагузы».

— В этом отношении вы глубоко ошибаетесь, — возразил Баллот. — Он — один из Приоров.

— Он — Приор?! Быть не может!

— Я внимательно просмотрел дело «Сынов Рагузы» и собрал за последние дни любопытную информацию. По уставу Общества чины высших степеней не знают друг друга. Приоров всего четырнадцать. Четырнадцатый Приор, или Приор особого назначения, в отличие от других, не скрывает под маской своего лица. Этим Приором и является мистер Паутер.

— Невероятно!

— И, тем не менее, это так. Двенадцать лет назад поступил в продажу старый монастырь, оставленный переселившимися в Италию монахами. Он-то и был куплен Паутером для «Сынов Рагузы». Это старинное здание, окруженное высокой стеной. Оно расположено в самой глухой части Дартмура. Теперь в нем живут двенадцать Приоров. Они не встречаются друг с другом. Паутер дважды в год ездит в Дартмур, ибо именно он организует лотереи братства. Добавлю еще, что Великим Приором является Лэйф Стоун. При нем состоит капеллан Приоров. Эту должность до последнего времени занимало лицо, которого все звали «брат Джон»…