Сильнее Скотленд-Ярда - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 13

На следующее утро Леон вошёл в спальню Манфреда с чашкой чая, которую обычно подавал слуга.

— Что случилось, Леон? Ты не ложился всю ночь?

На Гонзалесе был фланелевый халат, под которым виднелся галстук.

— Я сидел в столовой и курил трубку мира.

— Всю ночь?

— Да. Мне нужно было прислушаться…

— Неужели всё так серьёзно?

Леон улыбнулся.

— Я попрошу тебя об одном одолжении.

— Пожалуйста.

— Не говори сегодня о Протеро. Поболтаем на отвлеченные темы, например, о сельском хозяйстве, как и подобает честным андалузским помещикам. Да, причём, по-испански.

Манфред нахмурился.

— К чему эта таинственность? Ну, хорошо, если тебе так угодно, будем говорить о сельском хозяйстве, причём, по-испански.

Гонзалес церемонно поклонился.

— Не будете ли вы столь великодушны, синьор, позволив мне посетить вашу ванную комнату? — спросил Манфред по-испански.

Гонзалес отвесил поклон, достойный героев Лопе де Вега.

В этот день не произошло ничего особенного.

Один раз Манфред чуть было не заговорил о Протеро, но Леон, словно угадав его мысли, предостерегающе поднял палец. Сам он говорил об антропологии, о криминалистике, о дальтонизме, о судебных курьёзах и сельском хозяйстве, но ни словом не обмолвился о том, что так волновало обоих…

После ужина он ненадолго ушёл и, вернувшись, торжественно объявил, что теперь они могут разговаривать на любые темы.

Манфред вопросительно поднял брови.

Гонзалес приставил к стене стул, взобрался на него и, напевая какую-то мелодию, снял заслонку с вентиляционного отверстия в стене.

— Как тебе понравится это чудо техники, Джордж?

Приставив второй стул, Манфред увидел в вентиляционном отверстии небольшой чёрный ящичек с серым диском по центру.

— Микрофон, — пояснил Леон. — Этот господин провел довольно скучный день, выслушав такой набор всякой ерунды, да ещё по-испански.

— Но… — начал Манфред.

— Всё в порядке. Он уже ушёл. Впрочем, для верности…

Он ловко разъединил провода.

— Протеро явился вчера вечером, — продолжал Гонзалес. — Он снял комнату как раз над нами. Я слышал его разговор со швейцаром… А потом, уже ночью, я услышал шорох в вентиляционной трубе…

Леон поставил на место заслонку и спрыгнул со стула.

— Его жена каждый день ровно в одиннадцать отправляется за покупками. Она — женщина пунктуальная. Мы с тобой должны повидать её.

— Какого дьявола?

— Ты должен внимательно посмотреть на неё и сказать мне, способен ли ради неё абсолютно лысый человек пойти на преступление.

— А кто жертва?

Леон расхохотался.

— Я!

Манфреду довелось увидеть миссис Протеро за несколько минут до одиннадцати.

Леон тихонько дотронулся до его локтя и шепнул:

— Она.

Улицу пересекала молодая женщина.

Она была красива и хорошо одета, гораздо лучше, чем можно было предположить, зная её социальное происхождение.

— М-да, она в самом деле хороша, — заметил Манфред.

Миссис Протеро остановилась у витрины ювелира, и Манфред смог рассмотреть её вблизи: тонкие черты лица, полные алые губы, большие карие глаза…

— Что скажешь, Джордж?

— Чертовски красива.

— В таком случае я тебя представлю ей.

Миссис Протеро, узнав Гонзалеса, улыбнулась.

— Доброе утро, доктор! Что вы здесь поделываете в такой ранний час?

Манфред увидел чудесный ряд жемчужных зубов. Хотя её манера говорить и не отличалась светским лоском, но голос звучал приятно и мелодично. Он обратил внимание на то, что она называла его друга доктором.

— Мы идём из госпиталя, это доктор Зельберт, — представил Леон своего спутника. — А вы, очевидно, за покупками?

Она кивнула.

— Собственно, сегодня и не было необходимости выходить. Вот уже три дня как мой муж в доках…

— Вы видели сегодня утром своего брата?

По лицу женщины скользнула тень.

— Нет, — коротко ответила она.

Видно было, что она не особенно гордится подобным родством.

Они обменялись ещё несколькими фразами, после чего друзья откланялись и удалились.

— Ну что, способен ли ради неё пойти на преступление лысый человек? — спросил Леон.

— Пожалуй, да. Но чего ради ему убивать тебя?

— О-о! — загадочно протянул Леон.

Дома они обнаружили несколько писем. Внимание Манфреда привлёк конверт, украшенный замысловатым гербом.

— Лорд Пертхем, — прочитал он на конверте. — Кто это?

— Где-то я встречал это имя, — ответил Гонзалес. — И что же угодно лорду Пертхему?

Манфред вскрыл конверт.

Далее следовала приписка:

Манфред потёр подбородок.

— Я что-то не испытываю желания ужинать сегодня в аристократическом обществе.

— А я, — решительно заявил Леон, — всегда восхищался хорошей английской кухней. Кстати, лорд Пертхем известен как незаурядный гастроном…

Ровно в восемь друзья входили в большой дом лорда. Лакей торжественно принял их пальто и шляпы, а затем проводил в просторную, но несколько мрачную приёмную.

Там их встретил высокий стройный человек лет пятидесяти на вид.

— Кто из вас мистер Фуентес, господа?

— Это я, — ответил Манфред, — но известный криминалист — мой друг.

— Чрезвычайно рад познакомиться с вами, но прошу извинить меня, господа. Из-за досадной оплошности письмо, предназначавшееся мистеру Фейру, не было отправлено своевременно. Я узнал об этом полчаса назад. Надеюсь, вы не очень обескуражены…

Манфред пробормотал нечто трафаретное, полагающееся в подобных случаях.

Через минуту в комнату вошла дама.

Она была худа и костлява. Её бесцветные водянистые глаза и тонкие бескровные губы были совершенно лишены привлекательности, как и всё её тусклое лицо. Она хмурила лоб, и это ещё больше уродовало её.

Леон Гонзалес тут же пришёл к заключению: неприветлива, подозрительна, жестокосердна, неблагодарна, высокомерна.

Дама небрежно протянула руку гостям, увеличив число складок на лбу.

— Можно сесть за стол, — проронила она, ни к кому не обращаясь.

Ужин проходил в тягостном молчании. Лорд заметно нервничал, но гости не теряли хорошего расположения духа.

Когда хозяйка встала из-за стола и удалилась, лорд Пертхем едва смог подавить вздох облегчения.

— У миледи сегодня вышла размолвка с поваром, — произнёс он извиняющимся тоном.

Далее он заговорил об особых чертах лиц и характеров своих слуг, делая заключения, которые свидетельствовали о весьма поверхностном знакомстве с криминологией. Леон не счёл нужным опровергать дилетантские выводы хозяина дома. Попутно выяснилось, что интерес лорда к криминологии вызван реальной угрозой его собственной жизни…

— Ну, довольно о печальном, — сказал лорд Пертхем. — Пора подняться наверх и присоединиться к миледи.

Манфред готов был спорить, что все познания лорда в области криминологии состояли из отдельных фраз, специально заученных для нынешней встречи.

Поднявшись по широкой лестнице, они вошли в маленькую гостиную. Лорд, казалось, был удивлён тем, что там никого не оказалось.

— Странно… — проговорил он.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вбежала миледи. Она была мертвенно бледна.

— Пертхем! — воскликнула она. — В моей гардеробной… какой-то человек!