Войны мафии - Уоллер Лесли - Страница 14

И сумела завоевать уважение на этом высокодраматическом поприще. Отчасти благодаря своей внешности, изящному, но решительному, твердо очерченному лицу — четкие линии, чеканность медальона. Очень серьезное, несуетливое лицо. И весьма привлекательное.

Развернув «Санди таймс», она просмотрела еженедельную колонку с обзором решений Верховного суда. В газете была ее фотография, правда, довольно старая.

«Эйлин Хигарти: ...бестолковое решение, грозящее нации бесчисленными проблемами в ближайшие десятилетия...»

Цитата верная, отметила Эйлин. Потом, как у большинства читателей «Таймс», ее глаза продолжали бегать по строчкам слева направо, в то время как мысли унеслись далеко.

Эйлин Хигарти взяла в свою фирму стажером Уинфилд Ричардс главным образом как блестящую выпускницу Гарварда. Но, кроме того, увидев Уинфилд — рослую, длинноногую, светловолосую, — она сразу же представила себе, как они обе рядом будут выглядеть за столом защиты.

Среди слабостей, общих у них с Базом, была некоторая склонность к саморекламе, к созданию шоу вокруг своей личности. Из них двоих — Эйлин и Уинфилд, маленькая и высокая — получится заметная пара. Отличный расклад для судебного процесса! Уловка? Да, уловка сродни рекламным трюкам. Но ничем не хуже, чем Секция Эйлера, на взгляд Эйлин.

Баз, сравнительно молодой гинеколог, заслужил такую широкую известность именно благодаря Секции Эйлера. Многие его пациентки раньше могли бы рассчитывать только на приемного ребенка. Это были те женщины, которых обычно, выражаясь грязным врачебным жаргоном, «ремонтировали» гистеректомией по поводу кисты или опухоли. Баз объяснил Эйлин, что почти всегда есть смысл попытаться передвинуть эти «препятствия», чтобы открыть вход в фаллопиевы трубы, и природа возьмет свое.

Многие гинекологи считали такую операцию чересчур сложной и опасной, даже рискованной. Таким образом, в силу некомпетентности, или отсутствия уверенности в себе, или повышенного законопослушания своих врачей женщины теряли целиком репродуктивный аппарат. Но наука шагнула вперед, появилась ультразвуковая и другие изобразительные технологии, теперь Баз мог заниматься «ремонтом», пользуясь полным обзором оперативного поля.

Потребовалось пять лет и двадцать пять отважных волонтеров, прежде чем он смог громко объявить об успехе. С тех пор благодаря Секции Эйлера на свет появилось несколько сотен здоровых ребятишек, которые иначе не были бы зачаты.

Неудивительно, подумала Эйлин, наблюдая за углубившимся в воскресный кроссворд мужем, что жен-шины боготворят его. Баз почувствовал ее взгляд. Он поднял на жену глаза и широко ухмыльнулся.

— За заступницу всех «кошечек»! — произнес он, поднимая воображаемый бокал.

Эйлин улыбнулась.

— Хозяин обязан был проводить регулярные медицинские обследования, — сказала она. — А если обследований не было или если результаты анализов подделывали, он виновен в такой же степени, как и моя подзащитная, в том, что подвергнута опасности жизнь клиента. Как если бы хирург взялся делать операцию нестерильными инструментами.

— О, отведи меня к ним!

Переносной телефон у ног Эйлин издал сухой хрип.

Баз торопливо выпалил:

— Доктор Эйлер, умер, погребен и в данный момент наслаждается райскими кущами.

Эйлин сняла трубку и сухо произнесла:

— Алло...

— Понимаю, что беспокою вас в неподходящее время, — задыхаясь, неуверенно заговорила какая-то женщина, — но... Можно доктора Эйлера? Это срочно...

Эйлин подняла трубку высоко над головой:

— Сюрприз! Очередное воскресное SOS!

Баз яростно замотал головой.

— Простите, кто его спрашивает? — поинтересовалась Эйлин.

— Миссис Риччи. Дело в том, что... — Голос сорвался.

— Алло? Миссис Риччи?

Баз скорчил гримасу и протянул руку к телефону.

— Доктор Эйлер у телефона. — Пауза. — Вам придется завтра прийти ко мне. Пораньше. Как обычно, миссис Риччи. А сейчас вам лучше лечь. Примите душ, только не ванну, ну, вы знаете. — Снова пауза. — Это не страшно. Рад буду видеть вас.

Он повесил трубку и поставил телефон на прежнее место.

— Готов держать пари, у ее мужа нежизнеспособная сперма. Бедняжка не решается попросить его сделать анализ. Сейчас у нее недельная задержка, и она кудахчет, как перепуганная курица. Нервная малышка вроде тебя.

Эйлин поморщилась. Они с Базом никогда не строили планов насчет прибавления семьи. Ни его, ни ее — в особенности ее — карьера этого не позволяла. Когда-нибудь, не дожидаясь, пока она разменяет пятый десяток...

— А кроме того, она боится за себя, — продолжал Баз. — Кажется, его первая жена...

— Баз! — завопила Эйлин, перебив мужа на полуслове. — Миссис Риччи? Миссис Винсент Риччи?!

— Кажется, она называла мужа Винс.

— Мафиози, глава «Риччи-энтертэйнмент, Инк»?

Баз пожал плечами. Эйлин выразительно посмотрела на него.

— Вам необычайно повезло, доктор. Так и быть, завтра я подвезу вас на работу. В благодарность за это... — Она приподняла брови, приглашая мужа строить догадки.

— Представить тебя миссис Риччи?

— Как ты догадался?

Глава 9

Теперь, имея работу, она должна была подобрать себе берлогу по вкусу. Что бы ни говорила она отцу, ей до чертиков надоело присматривать за матерью, оставлявшей вдоль Парк-авеню двойной следочек с либеральным Энди Рейдом.

— Ты куда-то собираешься? — спросила Мисси. Ей редко случалось по воскресеньям вставать так рано. Она стояла в дверях спальни Уинфилд в светлом домашнем туалете из желтого органди в цветочек, сплошные оборки и кружева. — Ты, случайно, не переезжаешь? — В ее голосе появилась тревожная, трагическая нотка.

Дочь прислушивалась к ее голосу с насмешливой жалостью, понимая, что Мисси одновременно и рада от нее избавиться, и стыдится своей радости.

— Дорогая, тебе незачем переезжать. Здесь всегда будет твой дом.

Дочь со щелчком заперла чемодан. Она села на край кровати и посмотрела на Мисси. Слово «мафия» в оригинале, по-арабски, означает «гибельная отвага». У лошади мафии есть и огонь, и норов, и править ею опасно. Уинфилд вспомнила, какой норовистой кобылкой была ее мать, своевольная, ослепительная, с вызывающим смехом, с тем душком порочности, сводящим с ума мужчин.

Сегодняшняя Мисси в амплуа заботливой мамочки злоупотребляла засахаренными клише всех слезливых фильмов эпохи «Звезды Далласа» и «Иллюзии жизни».

— Я просто решила упаковать зимние вещи, мама. Если я найду квартиру себе по карману, ты первая об этом узнаешь.

— О деньгах не беспокойся: заплатит отец.

Сначала — «не уезжай», потом — «отец все оплатит». Слишком примитивно, даже для Мисси. Уинфилд встала и с раздражением подумала, что выйти из спальни ей удастся, только протискиваясь мимо матери.

Мисси обняла ее за плечи.

— Наверное, не стоит называть тебя моей маленькой девочкой? — произнесла она тем же сладким, фальшивым тоном.

— При моем росте — пожалуй, нет.

Уинфилд решила сократить этот порыв сентиментальности. Она осчастливила мать коротким, крепким объятием, от которого Мисси жалобно охнула, клюнула ее в щеку и скользнула вниз по лестнице, направляясь в комнату, которую Чарли использовал в качестве кабинета, когда жил с ними.

Здесь были единственные средства связи, которым доверяла Уинфилд: техник из «Ричланд» раз в неделю проверял все аппараты на наличие «жучков». Десять часов утра — слишком раннее время, чтобы надеяться застать Банни бодрствующей. Но в Бостоне есть служба факсов, той связи, передающей сообщения адресату в любое время, даже в воскресное утро. Уинфилд нацарапала короткую записку: "Бан, обязательно позвони мне завтра (в понедельник) в офис. У. Р.".

Она включила факс и сунула листок с запиской. После сигнала о завершении передачи она порвала оригинал на кусочки и сунула клочки бумаги в карман. Потом открыла панель, за которой накапливались копии всех передаваемых бумаг.