Мир без России - Арин Олег - Страница 74

В системе глобального капитализма организация производства и экономическая деятельность меняются от стандартизированного массового производства до производства, ориентированного на индивидуального потребителя. Кроме того, вертикально интегрированные крупномасштабные производственные организации или предприятия заменяются вертикально дезинтегрированной и горизонтальной сетью связей между производствами. Данное переходное состояние в мировой экономике — от фордизма до постфордизма — началось в середине 70-х годов.

Как известно, фордизм опирался на систему массового производства и массового потребителя. Она (система) базировалась на стабильной, хорошо оплачиваемой рабочей силе в странах Первого мира, а также на интенсивной эксплуатации труда и ресурсов в странах Третьего мира. Производственные процессы концентрировались на относительно больших и крупных предприятиях.

Характерной чертой постфордистского режима является ослабление жесткости и усиление гибкости производства. Хотя эта тенденция сопровождается множеством других процессов, главное же в нем — минимизация ограничений для свободного движения капитала, а также ускорение его оборота. В 80-е годы взаимоотношения между бизнесом и правительством привели к ослаблению и сокращению возможностей государства регулировать процесс накопления капитала. Новые формы взаимодействия, отраженные в рейганомике, тэтчеризме и административно-финансовой реформе Японии, ускорили процессы дерегуляции экономики, что вело ко многим важным победам капитала, в значительной степени за счет интересов низших слоев общества. Главное же заключалось в том, что постфордизм был внедрен в международном масштабе, став питательной средой процесса глобализации капитализма.

Развитие глобального капитализма тесно связано со стратегией максимализации гибкости процессов, главными из которых можно считать следующие. Обычно называют пять важных процессов:

1. Производство децентрализируется и фрагментируется. В рамках глобального капитализма фордистская компания распадается на многие подразделения и подпроцессы, образуясь в небольшие фирмы, рассредоточенные широко по миру в общинах, регионах и государствах. Выгоды от такого дробления и рассредоточения очевидны. Например, при разделении некоторых аспектов производственного процесса фирмы могут разорвать связи со своим головным объединением и начать сотрудничество с другими производителями, эксплуатировать дешевый труд или ресурсы других фирм, расположенных в других районах или даже частях земного шара. Капитал также хорошо себя чувствует в общении с государством. Маленькие децентрализированные операции более гибки и свободны в выборе места дислокации, главным образом там, где более низкие расходы на управление и на поддержание жизненного уровня рабочих, а также там, где труд плохо организован. Рабочие вынуждены «понимать», что требования высокой зарплаты или нежелание с «пониманием» отнестись к ее уменьшению «заставят» предприятие перебраться в другое место. Местные власти тоже поставлены в условия вынужденного «понимания» деятельности таких фирм (предоставляют хоть какую-то работу), особенно когда речь идет о налогах. Обратной стороной глобальной децентрализации производства является усиление централизации финансовых холдингов, более прибыльных и безопасных.

2. В то время как производство рассыпается по многим общинам, регионам и государствам, финансовые, исследовательские структуры и контролирующие институты четко концентрируются внутри «мировых городов» и стран Первого мира. Глобальная разветвленная в мировом масштабе гибкость зависит от установления жесткой взаимосвязанной сети контролирующих точек, которые предоставляют наибольшие финансовые и интеллектуальные ресурсы, способствующие накоплению капитала. Эти контролирующие точки — мировые города и центральные страны — «оркеструют» и контролируют производство и осуществляют исследовательскую деятельность по всему миру. Например, проведенные глобальными корпорациями, т. е. ТНК и ТНБ, массовые опросы высокопрофессиональных сотрудников из институтов бывшего Советского Союза, причастных к разработкам новых технологий, а также студентов являются звеньями в цепи акций глобального исследования и глобального сбора информации в целях максимизации накопления капитала. Хотя такого типа деятельность в основном осуществляется в более или менее развитых государствах, однако она стала охватывать анклавы так называемых полупериферий, куда, по западным меркам, причисляются, например, Гонконг, Сингапур, Индия, Мексика. Самая же животрепещущая проблема глобального капитализма заключается в том, что усиливающаяся гибкость требует жесткой координации в рамках системы «трех центров экономики», т. е. США, Японии, Западной Европы, а если шире, то в недрах «семерки» ведущих стран Первого мира.

3. Пространственно-временное сжатие в условиях глобального капитализма способствует максимальному расширению и ускорению производственного процесса. Географическая распыленность, децентрализованное производство в сочетании с централизованной собственностью и контролем требуют новых форм коммуникаций, транспорта, кредита и других инновационных технологий, которые связывали бы производственные и иные «дальние» операции с контролирующими институтами. Глобальная система взаимодействий становится более сложной и зависит от чрезвычайно усложненных и гибких информационных и финансовых смычек. Эти новые технологии также убыстряют скорость движения материальных товаров по земному шару. По выражению одного из теоретиков, «мы получили такой мировой экономический порядок, который приговорил себя к острию ножа. Это мировой экономический порядок, который подвязал себя к скорости». Вдобавок глобальные корпорации, вооруженные новыми формами технологии и организации, получили преимущества от низких затрат на производство и от более благоприятного законодательного климата в странах Третьего мира. Пространственно-временная компрессия одновременно нивелирует значение политических границ, тем самым увеличивая скорость движения товаров и информации. Эта сторона глобального капитализма теоретически подкрепляется неолиберальными концепциями, фанатичными адептами которых являются, в частности, «чикагские мальчики». Сторонники неолиберализма настаивают на открытии рынков и корпоративной стратегии. И то и другое позволяет обходить местные протекционистские барьеры. К слову сказать, политика неолиберализма является одной из важнейших причин невозможности организации экономического интегрированного блока в так называемом «АТР» и даже в Восточной Азии.

4. Пространственно-временное соединение государства и экономики, характерное для ранней фазы капиталистического развития, ныне находится в процессе распада. Способность государства посредничать между рынком и обществом ослабляется. Глобальный капитализм существенно сузил локальный, региональный и национальный контроль государства над экономической и даже неэкономической сферой деятельности общества.

Постфордистские фирмы ищут места с «хорошей средой для бизнеса». Такие фирмы в состоянии обеспечить качество в виде обученной рабочей силы, а также высокоразвитую и организованную инфраструктуру. В то же время их деятельность ведет к понижению зарплаты, ослаблению организации рабочих, что в конечном счете снижает уровень жизни населения. Несмотря на это, государство прибегает к налоговым скидкам и другим льготам для привлечения или просто удержания бизнеса. «Экономическое развитие» часто означает, что государство стимулирует конкуренцию между фирмами за право организовать свою деятельность в тех или иных районах, которые превращают общины в «места войны».

5. В рамках глобального капитализма происходит резкое сокращение промышленных рабочих и изменение сути и качества работы в зоне Первого мира. Полная рабочая занятость заменяется неполным рабочим днем и временной работой, производственная и сельскохозяйственная деятельность вытесняется сферой обслуживания. Рабочие с неполным рабочим днем и временные рабочие принимаются и увольняются в соответствии с рыночными условиями при сохранении производства, функционирующего постоянно без дополнительных оплат. Одновременно сокращаются размеры пособий и удлиняется время продвижения по служебной лестнице. Вдобавок рабочий день становится более гибким. Режим работы в общем уменьшает возможности рабочих с полным рабочим днем вести «торги» с предпринимателями за лучшие условия работы. Старые рабочие отдают себе отчет в том, что они не смогут найти эквивалентную работу, если потеряют нынешнюю. Соответственно, они скорее согласятся на «уступки», чтобы сохранить свои места. Таким образом, постфордистская система привнесла с собой худшие условия работы, более низкую зарплату и пособия, а также ликвидировала гарантии безопасности, т. е. сохранения рабочих мест для громаднейшего большинства рабочих. В этой связи один из теоретиков-экономистов А. Липец делает сверхлюбопытное «открытие», утверждая, что послевоенное соглашение между трудом и капиталом видоизменилось на односторонний взгляд в отношении рабочих как на товар, который можно свободно «занять и сократить по воле работодателя». Это определение сговорчивого рабочего (the pliable worker) является сердцевиной постфордистской гибкости.