Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Клуб разбитых сердец - Уокер Рут - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Глава 2

Когда Глори Браун вышла за Бадди Причетта, ей только-только исполнилось семнадцать, но даже и в этом юном возрасте не было у нее никаких прекраснодушных иллюзий относительно замужества и того, что за ним последует. Забавно, но облекла в слова ее тайные сомнения собственная мать.

– Отныне ты сама по себе, ну и скатертью дорожка, – сказала Флора Браун, рубя для убедительности воздух ладонью одной руки, а в другой держа банку пива. – С самого рождения от тебя одни только неприятности. Я знаю, тебе кажется, что вот ты выйдешь за этого здоровенного бейсболиста и жизнь пойдет по-другому. Черта с два. Скоро ему надоест трахаться с тобой, и он вышвырнет тебя на помойку. Так вот, когда это случится, не приходи сюда и не хнычь, потому что отныне и навсегда ты – отрезанный ломоть.

Спорить Глори не стала, не сказала даже, что «сама по себе» она в этой семье с тех самых пор, как научилась постоять за себя на улице. Скрывая обиду за молчанием, зная, что никакие слова мать не тронут, Глори просто продолжала складывать в продуктовые сумки – чемодана у нее не было – джинсы, безрукавки и дешевое нижнее белье.

Ее ничуть не удивило, что ни мать, ни сестры не пришли на скромное свадебное застолье. Разумеется, у всех нашлись какие-то оправдания, но все это, естественно, обычная дребедень. Они крепко обиделись на нее за то, что Глори захотелось встать на ноги, вырваться из этих ночлежек и перестать жить на пособие. А может, больше всего их задело то, что она оказалась первой в двух поколениях этой семьи, кто официально зарегистрировал свой брак.

Что ж, этот ранний свадебный обед в каком-то смысле действительно можно назвать торжеством. Пришли родичи Бадди; правда, они, в общем, воротили носы, потому что денег ей удалось наскрести только на скромный столик в жалком кафе на Норт-Бич. Но она делала хорошую мину при плохой игре, прикидываясь, будто не слышит колких реплик, в сущности, оскорблений, хоть и в форме шуточек. В конце концов, у нее была своя гордость, та же самая гордость, что не позволила ей уйти с первого же курса престижной школы Лоуэлла, где однокашники всячески потешались над ее дрянной одеждой из самого дешевого универсального магазина, халупой, где она жила, смешным именем.

Морнинг Глори Браун – Утренняя Краса Браун…

И как это мать додумалась? Правда, у старших ее сестер тоже были цветочные имена – Роза, Лилия, Вайолет,[1] – но Морнинг Глори?! Уж как только не изгалялись над ее именем сверстники. Всякий раз, когда семья переезжала на новое место – а случалось это, когда мать слишком уж долго не платила за жилье, – и Глори переходила в очередную школу, она Бога молила, чтобы никто не узнал ее полного имени. Но оно всякий раз выплывало наружу, и, как правило, выдавали ее сестры.

И почему все так ненавидят ее? Она-то никогда никому зла не желала. Ладно, пусть она на них не похожа. Все они темноволосые коротышки с большими, как у матери, задами, а она рыжая, бледнокожая и голубоглазая – вся в отца, которого Глори в жизни не видела. Но ведь отцы у всех разные, отчего же сестрам не нравится, что она другая? Положим, у нее хорошая фигура. Так что с того? Одни только неприятности. Если бы она была сложена похуже, Бадди и не взглянул бы на нее – а разве это было бы не счастье?

Глори изо всех сил зажмурилась, стараясь не расплакаться. Сейчас у нее есть в жизни вещи поважнее, чем прошлое.

Больше часа она, сжавшись в комок, лежала рядом с Бадди, поглядывая на него сквозь прикрытые веки, которые огнем горели от пролитых слез. Бадди задал ей крепкую взбучку.

Его большое и совершенно расслабленное сейчас тело занимало почти всю кровать, на долю Глори остался только самый краешек. Перед тем как швырнуть Глори на кровать, он разделся, и от вида его наготы, еще хранившей свидетельства совокупления, Глори сделалось дурно. Легче от этого не было, но Глори ясно отдавала себе отчет, что ей еще повезло: он просто отхлестал ее ладонью, а ведь мог бы пустить в ход и кулаки, и тогда бы ей пришлось совсем худо. Сложение у Бадди могучее – профессиональный бейсболист, – с годами, если, конечно, будет поглощать пиво в таких количествах, может превратиться в жирную свинью.

Как его отец, с отвращением подумала Глори.

Она глубоко вздохнула, и ее чуть не стошнило: в ноздри ударил запах дешевого виски. Бадди прикончил почти целую пинту «Джим Бим», которую притащил с собой домой. Интересно, он спит или просто вырубился? Или, может, лежит с открытыми глазами да лелеет обиды – на низшую лигу, откуда его вышвырнули пять месяцев назад, на нее, Глори, и на всех, кто не способен оценить Бадди Причетта, величайшего в мире питчера.

А сегодня-то он почему с цепи сорвался? Не в том же дело в конце концов, что она не выразила ему своих соболезнований по поводу не полученной в тот день работы? Может, дело в том, что она отказалась пить с ним? Но ведь знает же Бадди, что к спиртному она и не притрагивается, будь то даже пиво.

Видит Бог, свою долю она выпила еще ребенком, когда рядом была мать-алкоголичка, которая со стаканом вообще не расставалась.

Но учитывая то, в каком скверном настроении Бадди, может, стоило все-таки выпить с ним стакан пива, просто ради мира в семье? Впрочем, какая разница, не одно, так другое.

Судя по злобным взглядам, которые Бадди время от времени бросал на нее, он давно уже искал повод дать волю рукам.

Именно поэтому, с тех самых пор как он вернулся домой с той злосчастной весенней тренировки, Глори изо всех сил старалась не рассердить его ненароком.

Не то чтобы она боялась его физически, по крайней мере до сегодняшнего вечера. Просто ей не хотелось, чтобы он впадал в хандру, когда его тянет развалиться на диване и молча, с мрачным видом, смотреть телевизор и поглощать одну за другой банки пива «Берг», которое в общем-то было им не по карману.

Когда в тот день он вернулся с тренировки необычно рано и сказал, что из команды его выперли, заменив на новичка, у которого молоко на губах не обсохло, Глори попыталась его утешить. Но сочувствие он отверг. Так что она научилась терпеть эти его настроения, припадки хандры, а то и внезапного гнева и все время старалась убедить, что уважает его ничуть не меньше оттого, что он не играет больше в бейсбольной команде низшей лиги.

– Да что с того? – неосторожно спросила она как-то, явно не отдавая себе отчета в том, что именно ее Бадди винит в своих неудачах. – Всегда можно заняться чем-нибудь другим. Кому вообще нужен этот бейсбол?

Вот тут-то он и взорвался. Но даже и в этот раз не ударил ее, хотя выслушивать обвинения в том, что, если бы она не забеременела и не заставила его жениться на себе, он больше внимания уделял бы своей работе, было нелегко. Может, уже тогда надо было сообразить, чем все это кончится, и оставить его, да только куда было податься? К матери не вернешься, она ясно дала понять, что там ее не ждут, к сестрам тоже не пойдешь, они даже не пытались скрыть радости, когда выяснилось, что в профессиональном бейсболе Бадди уже больше ничто не светит.

Ладно, нечего копаться в прошлом. Теперь надо рассчитывать только на себя, ибо ясно, что здесь она больше не останется, грушей для его кулаков не будет. Человек, который ударил жену однажды, ударит и снова, уж это она, девчонка, выросшая в городских трущобах, знала хорошо.

Мужчина, разлегшийся на кровати, невнятно выругался и закинул руки за голову. Решив, что он просыпается, Глори застыла; но нет, напротив, Бадди захрапел. Вот он, ее шанс, – собраться побыстрее да смыться отсюда; только, что, если Бадди проснется до того, как она успеет уйти? Что последует – ясно; но она не позволит, чтобы ее изнасиловали еще раз, будь это даже собственный муж.

Впрочем, достаточно ли только одного ее нежелания, чтобы назвать происшедшее изнасилованием? Положим, сопротивления она не оказала – слишком боялась тяжелых кулаков Бадди. Но из этого еще не следует, что она и дальше будет здесь болтаться в ожидании, пока ее используют как сточную канаву. А ведь так оно и будет. Ему явно это понравилось, прямо в экстаз привело – врезать как следует, а потом заняться сексом.

вернуться

1

Фиалка.