Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Унсет Сигрид - Венец Венец

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Венец - Унсет Сигрид - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Она склонилась над водой и увидела, как ее темное изображение поднимается со дна и становится все яснее и яснее, по мере того как близится к ней, – и вдруг она заметила в зеркале ручья, что по ту сторону, между березками, стоит какой-то человек и тянется к ней. Кристин быстро поднялась на колени и взглянула туда. Сперва ей показалось, что там ничего нет, кроме скалистой стены и деревьев, обступивших ее подножие. Но тут она заметила чье-то лицо среди листвы – там стояла женщина с бледным лицом и пышными светлыми, как лен, волосами – большие светло-серые глаза и раздувающиеся бледно-розовые ноздри напоминали Гюльдсвейна. Она была одета во что-. то блестящее зеленое, цвета листвы, и ветки закрывали ее вплоть до высокой груди, которая была сплошь украшена пряжками и блестящими цепочками.

Кристин не могла отвести глаз от видения; и вот женщина подняла руку, показала венец из золотых цветов – им она поманила ее к себе.

Кристин услыхала позади себя громкое и испуганное ржание Гюльдсвейна и обернулась – жеребец взвился на дыбы, взвизгнул так, что зазвенело в ушах, круто повернулся и поскакал в гору, так что земля дрожала. Две другие лошади помчались вслед за ним и поскакали прямо вверх по каменной осыпи. Обломки камней с грохотом покатились вниз, затрещали сломанные ветки и корни.

И тогда Кристин закричала диким голосом.

– Отец! – кричала она. – Отец!..

Вскочив на ноги, она побежала за лошадьми, не смея оглянуться через плечо, вскарабкалась вверх по крутому, усеянному камнями склону, наступила на край своего платья и покатилась было вниз, потом снова поднялась, хватаясь за камни окровавленными руками, поползла вверх на израненных и ушибленных в кровь коленях, звала по очереди то отца, то Гюльдсвейна, обливаясь потом, который ручьями струился по всему ее телу, заливая ей глаза, а сердце у нее билось так, словно хотело вдребезги разбиться о грудную клетку; слезы ужаса душили ее.

– Ай, отец! Отец!

И вот она услыхала где-то над собою его голос. Она увидела, что он бежит огромными прыжками вниз по обрыву, добела освещенному солнцем; маленькие березки и осины тихо стояли рядами, только листья их серебристо поблескивали – горная рощица была так тиха и светла, и отец бежал вниз и звал девочку по имени; силы оставили Кристин, и она опустилась на землю, зная, что теперь она спасена.

– Пресвятая Мария! – Лавранс встал около девочки на колени и прижал ее к себе; он был бледен, рот у него был как-то странно искажен, и Кристин испугалась еще больше: она как будто только теперь поняла по его лицу, какой страшной опасности она подвергалась.

– Дитя, дитя мое! – Он взял ее окровавленные ручки, посмотрел на них, увидал венок на ее распущенных волосах и коснулся его. – Что это, как ты попала сюда, Кристин, детка?

– Я пошла с Гюльдсвейном, – рыдала она, прижавшись к нему. – Мне стало так страшно, вы все спали, а потом пришел Гюльдсвейн… А потом кто-то махал мне и манил меня у реки…

– Кто манил тебя – мужчина?

– Нет, женщина; она манила золотым венцом – я думаю, это была горная дева, отец…

– Господи Иисусе Христе, – тихо сказал Лавранс, перекрестив ребенка, и сам перекрестился.

Он помогал девочке подыматься вверх, пока они не вышли на поросший травой склон; тогда он поднял ее на руки и понес. Она висела на его шее, плача навзрыд, и не могла остановиться, сколько он ни шикал.

Вскоре они встретили работников и Исрид. Услыша о том, что произошло, та всплеснула руками.

– Ну конечно, это была горная дева, она хотела заманить такого красивого ребенка и запереть его в гору, уж будьте уверены!..

– Молчи! – резко приказал Лавранс. – Нам не нужно было говорить об этих вещах среди леса – никто не знает, кто сидит тут под камнями и слышит каждое слово!

Он вытащил из-под рубашки золотую цепочку и повесил крест с мощами на шею Кристин, засунув его под платье.

– А вы все держите язык за зубами, – сказал он, – Рагнфрид и знать не должна, какой опасности подвергался ребенок.

Они поймали лошадей, забредших в лес, и пошли быстрым шагом вниз, на выгон у пастушьей хижины, где паслись остальные кони. Потом все сели на лошадей и поехали к сетеру Йорюндгорда – до него было недалеко.

Солнце близилось к закату, когда они прибыли туда; скот уже был загнан за загородку, и Турдис с пастухами доили коров. В избушке путников ожидала каша – пастухи видели их днем наверху, у сторожевой вышки, и поджидали их приезда.

Только теперь Кристин успокоилась и перестала плакать. Она сидела на руках у отца и ела кашу со сметаной с его ложки.

Лаврансу надо было еще сходить на другой день к озеру, лежавшему дальше в горах; там жили некоторые из его пастухов при быках. Кристин должна была сопровождать отца; но теперь он сказал, что ей придется остаться здесь, в избушке.

– А вы, Турдис и Исрид, смотрите, чтобы и двери и заслон[13] были плотно закрыты, пока мы не вернемся, – так-то будет лучше и для Кристин и для маленького нехристя, что лежит в колыбели.

Турдис до того перепугалась, что не решалась дольше оставаться в горах с малюткой; ей все еще нельзя было посещать церковь после родов, но все же она предпочла бы ехать теперь же вниз и остаться в поселке. Лавранс сказал, что это разумно, ей можно будет поехать с ними на следующий вечер; он полагал, что ему удастся послать сюда, в горы, на ее место одну пожилую вдову, служившую в Йорюндгорде.

Турдис подстелила душистой свежей горной травы под овечьи шкуры на скамейке; трава пахла так сильно и приятно, и Кристин стала засыпать, пока отец читал над нею "Отче наш" и "Ave Maria".

– Да, не скоро я снова возьму тебя в горы, – сказал Лавранс и потрепал девочку по щеке.

Кристин сразу проснулась.

– Отец, разве ты не возьмешь меня с собою осенью, когда поедешь на юг? Ведь ты же обещал!..

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал Лавранс; и Кристин тотчас же заснула сладким сном под овечьими шкурами.

II

Обыкновенно Лавранс, сын Бьёргюльфа, каждое лето уезжал на юг, чтобы наведаться в свое поместье в Фоллу. Эти поездки отца были вехами лет жизни Кристин – тоскливые недели его отсутствия и огромная радость, когда он приезжал домой с красивыми подарками, заморскими тканями для ее сундука с приданым, винными ягодами, изюмом и медовыми коврижками из Осло, – и столько занимательных рассказов!

Но в этом году Кристин чувствовала, что поездка отцу предстоит необычная. Отъезд его откладывался со дня на день; старики из Лоптсгорда то и дело наезжали к ним и просиживали подолгу за столом с отцом и матерью Кристин, беседуя о наследовании, о родовом поместье, о праве выкупа для родичей. О том, как трудно управлять поместьем отсюда, и об епископстве и королевском Дворе в Осло, которые отнимают так много рабочих рук от хозяйства по соседним округам. Взрослым некогда было играть с ней, и ее постоянно отсылали в поварню к девушкам.

Дядя Кристин по матери, Тронд, сын Ивара из Сюндбю, приезжал к ним чаще обыкновенного, но он и раньше никогда не любил шутить с девочкой и не ласкал ее.

Понемногу она начала понимать в чем было дело. Переехав и Силь, Лавранс все время старался собрать в своих руках побольше земли в округе. Но теперь рыцарь Андрее, сын Гюдмюнда, обратился к Лаврансу с предложением обменять Формо, родовое имение Андреев, доставшееся ему после матери, на Скуг, местоположение которого было удобнее для рыцаря, так как он состоял в дружине короля и редко бывал здесь, в долине. Лаврансу очень не хотелось расставаться со Скугом, своим родовым поместьем, – оно было подарено одному из предков Лавранса королем. Однако такая мена могла быть выгодна ему во многих отношениях. Но брату Лавранса Осмюнду тоже хотелось выкупить Скуг, – сейчас он жил в Хаделанде, взяв за женою поместье в тех краях, – и было еще неизвестно, откажется ли Осмюнд от своего родового права на Скуг.

И вот однажды Лавранс сказал Рагнфрид, что в этом году ему хочется взять Кристин с собою в Скуг – надо же ей увидеть ту усадьбу, где она родилась и которая была домом ее предков, тем более если она, может статься, скоро уйдет из их владения. Рагнфрид согласилась с желанием мужа, находя его вполне понятным, но, конечно, ей было страшно отпускать маленького ребенка в такую дальнюю дорогу; сама же она не могла ехать с ними.

вернуться

13

В домах не было окон и свет шел через отверстие в крыше над очагом, закрывавшееся деревянным засовом или ставней.