Заложники обмана - Уивер Майкл - Страница 55

Потому что все осталось с ней. Она не могла забыть подробности той ночи. И больше всего ее мучило воспоминание о том, как Генри поднял ружье и долго, спокойно, вдумчиво глядел на Люси, прежде чем убил ее выстрелом в голову.

Однако она продолжала существовать как обычно изо дня в день. Каждое утро приходила в свою контору в Нью-Йорке. Занималась юридической практикой. Виделась с Генри Дарнингом, когда он ее об этом просил, и не впадала при нем ни в панику, ни в истерику. Но она видела перед собой глаза Люси Чейнин как раз перед тем, как свет ушел из них. Эти глаза твердили ей, что она живет в опасной пустоте, где возможны вещи и похуже смерти.

Примерно в то же время она стала замечать Витторио Батталью.

Это был почти новый тип бокового зрения, думалось ей, когда ты лишь волей случая замечаешь какие-то мимолетные образы. Вначале в поле этого зрения попадало некое лицо на улице Манхэттена или в каком-нибудь учреждении, а то и в вестибюле театра. Потом то же лицо стало встречаться ей в ресторанах, и она могла уже лучше к нему приглядеться, оно ей даже нравилось, но не более того. Она обычно была с друзьями или коллегами, но он всегда был один и не смотрел на нее.

До тех пор, пока однажды вечером, возвращаясь с фильма Феллини, который шел в одном из кинотеатров на Второй авеню, она едва не натолкнулась на него. На этот раз она была одна, и он улыбнулся ей.

– Не думаете ли вы, что пришло время нам с вами поговорить? – спросил он.

Первое, что пришло ей в голову, когда она поглядела на него с близкого расстояния, запомнилось надолго: он напоминает какого-нибудь принца эпохи Возрождения с полотна Тициана.

– Вот уж не думала, что вы тоже меня замечаете.

Он несколько секунд молча смотрел на нее, потом сказал:

– Как может кто-то не заметить вас?

Они зашли в ближайшую забегаловку и просидели, разговаривая и глазея друг на друга, до двух часов ночи.

Тем же самым они занимались и следующие четыре вечера. Для нее это не составляло проблемы. Генри пришлось уехать из города в связи с расследуемым делом, и вернуться он должен был не раньше чем через две недели.

На пятый вечер она пригласила его пообедать. До этого времени между ними не было ничего – ни поцелуев, ни даже рукопожатий “со значением”. И ей именно это ужасно нравилось. Все еще потрясенная ужасами Стратфорда, она радовалась просто его присутствию рядом с ней. Но при этом ее несколько удивляло поведение Витторио. У него-то какие проблемы?

Это открылось в тот же вечер.

Он подождал, пока они поели и начали не торопясь допивать оставшееся вино. Потом он говорил ей, что не хотел портить такой восхитительный обед.

Первым долгом он отставил в сторону бокал с вином, взял ее руку в свои ладони и немного посидел так. Потом сказал:

– Я должен задать вам несколько вопросов.

– Почему бы и нет?

– Они могут показаться вам странными, но все-таки дайте мне эту возможность. Есть ли у вас враги, вам известные? Я имею в виду настоящих врагов, способных причинить большое зло?

Она было подумала, что он шутит, но потом увидела выражение его глаз.

– О каком таком большом зле идет речь?

– О самом худшем. Например, о смерти.

Она молча уставилась на него.

– Я не шучу, Айрин.

Она вдруг перепугалась. Его первые мимолетные появления, их необычная встреча… все встало на свои места.

– Господи, да кто же вы такой? Коп?

– Нет. – Холодная отчужденность разлилась по его лицу. – Я тот, кому поручили избавиться от вас.

Сердце у нее заколотилось так, словно вот-вот выскочит из груди.

– Прошу вас, не бойтесь, – сказал он. – Я не трону вас.

Именно в эту секунду она почувствовала, что перспектива умереть не кажется ей такой уж страшной.

– Это то, чем вы занимаетесь? Избавляетесь от людей?

Витторио молчал. Он все еще удерживал ее руку и теперь медленно поднял ее к губам, потом прижал к щеке. Ее тронула нежность его жеста.

– Кто же вас послал? – спросила она.

– Человек, на которого я работаю. Но это лично его не касается. Он вас даже не знает. Выполняет еще чью-то просьбу.

– А вы не представляете, кто бы это мог быть?

Он покачал головой:

– Я думал, может, вы это знаете.

Она, конечно, знала. Но само это знание пронизало ее холодом. Генри, подумала она, и еще раз глубоко осознала все безумие недавней смерти Люси и Хола, безумие, ожидавшее теперь и ее. Как он мог? Глупый вопрос. Да так же точно, как он мог недрогнувшей рукой застрелить Люси. Чтобы защитить себя. Но в случае с ней он допустил ошибку, наняв постороннего человека.

Но все это имело уже чисто академический интерес. Сейчас ее больше всего занимало ласковое, необычное обращение человека, сидящего возле нее, – если он и в самом деле киллер, то явно спятил.

– Я юрист, – спокойно заговорила она. – Постоянно работаю в контакте с другими юристами. Имею дело с контрактами, мы определяем их законность. Если находим несоответствия, то ведем переговоры или обращаемся в суд. Мы не нанимаем убийц, чтобы от кого-то избавиться.

– Тогда предположим, что кому-то надоело вести переговоры и отправляться в суд.

Она вгляделась в него и спросила:

– Если вас послали убить меня, почему вы сидите здесь и держите меня за руку?

– Потому что я не убиваю женщин.

– Как это галантно! А детей?

Витторио промолчал.

– Вы хотите сказать, что я еще не убита из-за принципа?

– Нет. С вами дело вовсе не в этом. Вот поэтому я и занят решением одной маленькой проблемы.

– Какой же?

– Как нам обоим сохранить жизнь. – Он улыбнулся и поцеловал ей руку. – Но вы, конечно, не понимаете, о чем я веду речь, верно?

Она покачала головой, пораженная тем, насколько легко и просто этот странный и красивый человек говорит о смерти.

– Вот послушайте, как это выглядит, – заговорил он. – В ту самую минуту, как станет известно, что я не сделал свою работу, кто-то еще явится убить нас обоих. Так что придется искать какой-нибудь выход.

Она сидела широко раскрыв глаза: чужой, незнакомый мир открылся ей.

– И вы делаете все именно так?

– Нет. Не так. Я много об этом думал. Я могу сделать больше и лучше и совсем иные вещи, чем те, какие я делал раньше. Они дали мне вас, и это единственный повод, в котором я нуждался.

– Но вы меня совсем не знаете, Витторио.

– Я знаю, что у меня замирает сердце, когда я смотрю на вашу нижнюю губку. Этого достаточно для начала.

Тогда он и поцеловал ее в первый раз.

В ретроспективе все выглядело очень мило и романтично, а тогда, в те дни, которые последовали за их разговором, она натерпелась страху. К тому же надо было разработать план во имя спасения их жизней, и это не давало возможности особенно сосредоточиться на внутренних порывах и внешних проявлениях зарождающейся любви.

Витторио настойчиво спрашивал ее о предполагаемом враге, и она в конце концов придумала для него свою главную ложь о той группе людей, махинации которых она якобы обнаружила.

Чего она никак не могла, это рассказать Витторио правду о Генри Дарнинге. Это не имело ничего общего с ее прежним чувством к Генри. Оно умерло вместе с горьким пониманием того, что он с холодным сердцем вычеркнул ее из жизни. Хранить молчание о Генри ее вынуждали только собственные жизненно важные интересы.

Она была знающим юристом и, разумеется, понимала, что не могла бы выступать в качестве свидетеля обвинения по делу о жестоком двойном убийстве, о котором она не просто не сообщила полиции, но и помогала скрыть его от правосудия.

Помимо всего прочего, она не имела намерения даже намекнуть Витторио на истинный характер своих отношений с Дарнингом. Там было скрыто слишком много постыдного и уродливого. Единственным поводом обратить внимание Витторио на Генри послужил план инсценировки ее смерти.

Витторио ломал голову над тем, как добиться, чтобы исчезновение его и Айрин выглядело убедительным для следствия, и пришел в полный восторг, когда она упомянула о том, что умеет управлять самолетом и что у нее даже есть пилотские права.