Заложники обмана - Уивер Майкл - Страница 39

Последний этап игры завершился через полчаса после того, как они выехали на Коста-Брава, легендарный испанский Дикий Берег, где извилистая дорога подымалась вверх, зажатая между морем с одной стороны и горами – с другой. Последняя из посторонних машин свернула в сторону и исчезла. Питер видел только серый седан впереди и джип позади себя. Он поймал Хомейди или этот ублюдок поймал его? Две машины и восемь человек. Слава Богу, все мужчины. Одна машина и один человек. Ровный счет.

Питер Уолтерс улыбался, глядя на дорогу впереди. Он ждал, когда Хомейди начнет действовать. Джип позади все еще держался на расстоянии двухсот ярдов. В одном с ними направлении никто не двигался по дороге, в противоположную сторону проехала случайная машина. Чего они дожидаются?

Питер был уверен, что Хомейди держит связь с джипом по радиотелефону. Это была единственная разумная возможность руководить подобной операцией.

Я бы на его месте теперь как можно быстрее убрался бы с магистральной дороги. Предварительно удостоверился бы, что есть подходящее место. Самое главное – это изоляция. Никаких помех.

Через несколько минут серая машина свернула налево. Доехав до поворота, Уолтерс тоже свернул.

Вверх вела двухполосная асфальтированная дорога; из бесконечных трещин и рытвин проросли сорные травы. Вряд ли здесь проезжало больше двух-трех машин за день. Отлично. Питер чувствовал, что бушующей в нем энергии хватило бы на целую толпу бунтовщиков.

С моря вдруг набежали облака, и начался дождь… скорее даже сильная изморось, но видимость ухудшилась настолько, что пришлось включить “дворники”. Дорога запетляла по краю соснового леса, и Питеру слышался шорох ветвей.

Время, решил он. Он замедлил скорость за счет работы двигателя, не нажимая на тормоза и не включая предупреждающие огни. Заглянул в зеркало заднего вида.

Водитель джипа, держась прежней скорости и не подготовившись к ее снижению, быстро сокращал расстояние между двумя машинами.

Когда джип находился примерно в ста футах и продолжал приближаться, Питер снял ногу с педали газа, нажал на боевую головку одной из разрывных гранат и посчитал до пяти. Потом высунулся из окна, запустил гранату по высокой дуге в приближающуюся машину и со всей силой дал газ.

Машина рванулась вперед и скоро оказалась на безопасном расстоянии. Осколков и обломков ждать незачем.

Питер следил за дорогой и не увидел, где точно взорвалась граната. В зеркале заднего вида отразился огненный шар, который разросся при взрыве бензобака; толчок горячей воздушной волны Питер ощутил на расстоянии добрых ста ярдов.

Теперь следовало разделаться с тем, что находилось впереди.

Дорога здесь была узкая, со множеством крутых поворотов. Деревья и подлесок близко подступали с обеих сторон. Сделав быстрый поворот, Питер был вынужден ударить по тормозам, чтобы не врезаться в серый седан, развернутый поперек дороги.

Он тут же нырнул на пол под приборной доской, потому что они открыли огонь из всего, что у них было, а было много чего. По звуку и ударам пуль Питер определил два автомата, скорострельную винтовку и автоматический пистолет. Стреляющие прятались в кустах слева от дороги. Все четверо. Он возблагодарил Иисуса, Кортланда и Компанию за то, что его машина имела крепкую стальную броню, – это стало обычным для всех его заданий в последнее время. В противном случае он сейчас превратился бы в некое подобие швейцарского сыра. Кстати, эта возможность пока не исключена. А у него еще есть дело.

Чертов вонючий Хомейди.

Кто бы мог ожидать такого?

Неудивительно, что он продержался так долго.

В стрельбе наступил перерыв, пока те перезаряжали, и Питер взялся за работу. Оставаясь внизу, он протянул руку за газовой маской, которая лежала на сиденье, и надел ее. Затем он швырнул две оставшиеся у него разрывные гранаты, из осторожности сосчитав на этот раз до двенадцати, потому что его цели находились не дальше чем в двадцати футах и он не хотел, чтобы эти чертовы штуки вернулись к нему же.

Он бросал вслепую через окно водителя, пригнув голову за стальной обшивкой. Он услышал сухой грохот взрывов, потом металлическую дробь осколков по машине и свист стали у себя над головой. Ему показалось, что он слышит и крик, но уверенности у него не было. Хомейди и его люди распластались на земле среди кустов и деревьев, и это могло послужить им защитой.

Питер принялся за гранаты со слезоточивым газом. Он бросил все три и все еще не поднимал голову над краем окна, так что не мог видеть, где упали гранаты. Скрючившись на полу машины, засыпанный тысячами мелких осколков стекла, он ждал и прислушивался. И слышал только тишину. Ни птичьего крика. Ни шороха листьев. Мертвая тишина.

Слезоточивый газ проник в машину. Осел на стеклах противогаза, и от этого все вокруг казалось серым. Питер тяжело дышал в противогазе. Ему хотелось одного: съежиться и не двигаться. И больше всего не хотелось выходить из машины и соприкасаться с тем, что его ожидало.

Но в конце концов он это сделал.

Держа в руке автоматический пистолет, он выбрался из машины через пассажирскую дверцу, прополз по земле на другую сторону. Газ висел в воздухе, как туман. Было прохладно, но по лицу Питера под маской струился пот. Сквозь серую мглу он увидел вырванные с корнями кусты, опаленные взрывом куски древесной коры.

Только не напрямую. Ты не знаешь, что тебя ждет. Подойди к ним с тыла.

Питер Уолтерс полз всю дорогу. Медленно, как черепаха, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. По-прежнему не было слышно ни звука. Ни птиц, ни насекомых.

Он истребил все.

При этой мысли страх охватил его и видение собственной смерти пронеслось мимо, словно порыв ветра. Или то было еще одно наемное ружье, выстрелившее где-то именно в этот миг, – в другом лесу, в темном проулке или на городской улице? Смутные образы теснились у него в голове.

Они проходили перед ним, и он не хотел ничего больше, как только избавиться от наваждения, которое позволяло ему узнавать о невидимых убийствах в одном направлении и о собственной смерти – в другом. Он хотел освободиться от злых чар, от газовой маски на лице, от пистолета в руке, от будущего насилия. Хотел отвернуться, уйти прочь от того, что ждало его в кустах в нескольких ярдах отсюда, уйти так, чтобы не оглянуться и не обратиться в соляной столп.

Но он, конечно же, не сделал этого.

Минутой позже он оказался возле них. Гранаты сработали хорошо. Бойня была полная. Клочья газа еще оставались в низких местах, обволакивая тела, но Питер увидел достаточно. Силой взрывов их разбросало в стороны. Зелень в некоторых местах превратилась в труху. Трава словно росла корнями вверх. К тому же изморось насыщала воздух влагой, и на стеклах противогаза оседали капли. Питер достал носовой платок и протер стекла.

Беглый взгляд явил ему всех четверых. Потом он осмотрел каждого в отдельности.

В таких делах нужна полная уверенность.

Сначала он подошел к Абу Хомейди. Еще можно было распознать тонкое тело со впалой грудью. Льдинками блестели открытые глаза, открыт был и рот в безмолвном крике. Ничего, кроме страха и могильного холода.

Другие двое остались для Питера безымянными в смерти, как были безымянными при жизни. На лице одного застыла улыбка печального клоуна. От лица другого осталось слишком мало, чтобы определить его выражение.

Потом он увидел светлые волосы, разметавшиеся вокруг головы четвертого трупа. Длинные, до плеч, они, очевидно, выбились из-под бейсбольной кепки, которая их скрывала.

И еще он увидел простое золотое кольцо у нее на пальце.

Питер медленно опустился на колени на сырую землю. Не впадал ли он в безумие? Признаков набралось немало. Но если это и так, то безумен не он один. Это мое последнее дело.