Христианство и политика - Тихомиров Лев Александрович - Страница 1

Лев  Александрович Тихомиров

 Христианство и политика

I

Для того духовно-нравственного подъема, который в настоящее время необходим для возрождения России, одно из главнейших условий составляло бы усиление христианского влияния на политику. К сожалению, в среде нашего духовенства чрезвычайно распространено недоразумение, препятствующее этому и выражающееся в ходячей формуле: "Не мешайте Церковь в политику".

Весьма сомнительно, чтобы эта формула была порождена действительно религиозным духом. Она, полагаю, составляет скорее некоторую ширму, за которой прячется боязнь ссориться с "освободительным" движением, одерживающим теперь, по мнению многих, верх над монархией. Но, во всяком случае, такое отстранение от политики совершенно ошибочно.

Без всякого сомнения, нельзя вмешивать Церковь в политику в узком смысле слова, то есть нельзя делать Церковь служительницей политических партий или даже главой их. Дело Церкви - вечное, Небесное, спасение душ человеческих. Но "политика" в широком смысле слова вовсе не безразлична для этих церковных задач и для спасения душ человеческих, а потому не может быть изъята от влияния Церкви.

Достаточно посмотреть теперь на нашу несчастную Россию с ее поразительным нравственным падением, убийствами, грабежами, воровствами, изменами, малодушным трепетом перед торжествующим злом и т. д. Все это нравственное падение в значительной мере создано именно политическими условиями.

Человек - существо, способное к падению, существо, в котором вечно борется добро и зло, причем множество условий, в том числе и политических, могут способствовать победе и зла, и добра. Так и в наши дни - деморализация, доходящая до состояния болезни, не только поддерживается, но отчасти даже порождается больными условиями политики...

Представьте себе разбитый, тонущий корабль среди океана, представьте себе ничтожный плот из разбитых остатков корабля с кучей обезумевших от страха людей, без пищи, без пресной воды, еле цепляющихся за бревна, с которых их то и дело смывают волны. До каких страшных падений доходят несчастные в таком положении! История кораблекрушений говорит, что они отнимают друг у друга пищу, сталкивают слабейшего в воду, даже пожирают друг друга...

Нечто подобное этому плоту представляет теперь наша Россия. Нечто подобное обезумевшим мореплавателям представляют наши сограждане. Они совершенно растерялись. В ужасе они не знают, где искать спасения. Обычная жизнь человека в нормальное время со всех сторон окружена ясными рамками политических и социальных учреждений, охранена законом и властью. Теперь же все кругом рассыпается. Вся страна вообще и все ее жители в частности не знают, что с ними будет завтра, не знают, что будет сегодня: не ограбят ли? не сожгут ли? не застрелят ли или не взорвут ли революционеры? не арестует ли полиция? можно ли безопасно нанять квартиру или рабочего? можно ли купить хлеба или землю, пойти в церковь или на крестный ход? можно ли отдать сына в школу, где его товарищи захватывают в какую-нибудь боевую дружину? Русский обыватель не знает даже, не пострадает ли он иногда от именуемой законной власти за несочувствие революции... Вокруг него все перевернулось вверх дном, и жители, как слепые среди пропастей, не знают, куда ступить, где гибель, где торная дорога.

Как же им тут не обезуметь? А когда человека охватывает безумный страх перед жизнью, все его нравственные устои неизбежно расшатываются. Все соблазны низости, корысти, злобы, эгоизма усиливаются в десять и сотню раз, а спасительная нравственная сила сопротивления во столько же раз ослабляется в душе.

Как известно, главная опора духовной силы есть самообладание, а тут у всех является, напротив, полная растерянность.

И вот человек падает нравственно, губит других, чтобы спасти себя, и чем больше совершает дел, за которые его грызет стыд и мучит совесть, чем больше убеждается в своем падении, тем ниже падает снова и снова.

И что же? Когда такое нравственное опустошение души человеческой производится "политикой", перевертывающей вверх дном все устои жизни, какой бессердечный лицемер осмелится сказать, будто бы Церковь не должна мешаться в политику?

Я считаю излишним доказывать, что, напротив, Церковь обязана в подобных случаях сделать все для успокоения и образумления людей и для устранения того, что их приводит в деморализующий ужас. Не только христианин, но всякий мало-мальски порядочный человек обязан в таких случаях не сидеть, сложа руки, а спасать людей. Что же и говорить о Церкви, христианском обществе?

Что обязана сделать Церковь? Все, что может, все, на что дают возможность обстоятельства. Если между ее членами может быть по этому поводу какое-либо обсуждение, то разве только о средствах, имеющихся в распоряжении. Но долг христианина пред лицом такого страшного положения состоит не в том, чтобы сделать лишь возможное наверняка, а в том, чтобы скорее попытать даже кажущееся невозможным, а никак не сидеть, сложа руки, хладнокровно повторяя: "Не мешайте Церковь в политику".

II

Могут сказать: "Государственный корабль рассыпается... Неужели же дело Церкви - приняться за постройку его?" В прямом смысле, конечно, нет. Но дать у себя приют нравственно тонущему она обязана, как давала его в эпоху первых веков. Точно так же она обязана научить потерпевшего кораблекрушение, как ему снова воссоздать свой корабль. Или же Церковь не в состоянии нам сказать, на чем держится мирное и благоденственное житие?

Но если христианское учение ведет к Небу, то оно научает и тому, как жить на земле, чтобы прийти к Небу. В таких положениях, какое постигло современную Россию, эта учительная обязанность Церкви, как и отдельного христианина, настоятельно требует исполнения.

Христианство есть целое мировоззрение, наиболее всеобъемлющее из всех. Как же оно может не знать истинных, здоровых основ социальной жизни?

Оно их действительно очень хорошо знает, и именно поэтому в истории имело столь благодетельное влияние на судьбы народов, воспринявших христианскую веру. Я, понятно, говорю о христианах, а не о тех отцах иезуитах, которые создавали парагвайское крепостное право, и не о тех "батюшках", которые у нас называют себя "социал-демократами"... Я говорю о действительно верующих христианах, которые искренне вникают в Священное Писание, и им руководствуются в жизни. Для таких людей Слово Божие открывает основы не только личного, но и общественного существования.

Влияние христианской проповеди теперь имело бы такое же значение, как влияние науки.

Наше политическое кораблекрушение, с развившейся из него анархией и с проистекающим отсюда всеобщим развращением, имеет своим источником недостаток политических знаний в самой правящей среде. Если наши современники охвачены теперь таким деморализующим ужасом перед анархией, которую выдают за нечто прогрессивное, то это поддерживается также политическим невежеством, мешающим видеть средства спасения, то есть восстановления правильного действия разрушающихся учреждений. Если бы возможно было быстро распространить в массе нашего населения политико-социальные знания, этого было бы достаточно для того, чтобы умы пришли к успокоению, и повсюду началась здоровая работа возрождения России. Но, к несчастию, поверхностное образование интеллигенции делает совершенно невозможным быстрое ознакомление народа с действительно научными основами политического и социального устроения. Усиление христианского просвещения могло бы восполнить этот недостаток научных знаний.

Христианство скажет народу, в сущности, совершенно  то же, что наука, но иным языком, таким, который народу более понятен. Для будущего времени распространение социально-политического образования настоятельно нужно, и над этой задачей нужно неустанно работать. Но этого скоро не достигнешь, а народу необходимо быстро, теперь же, дать какие-нибудь опоры для того, чтобы он сколько-нибудь осознал, куда идти... Как только он увидит истинную дорогу, к нему возвратится надежда на будущее, а страх перед непонятными пертурбациями современности пройдет или ослабится. Это было бы уже началом выздоровления, ибо, как только безумие, охватившее народ, сколько-нибудь ослабеет, здравый смысл его получит возможность начать работу.