Бирюзовая маска - Уитни Филлис - Страница 49

Хуан и Элеанора мрачно чокнулись и стали пить вино маленькими глотками, при этом они с любовью смотрели друг на друга. Затем Хуан взглянул на Клариту.

— Тебе лучше пойти к Сильвии, — сказал он.

Кларита посмотрела на него через стол.

— Нет! Я не смогу ей ничем помочь. Это было жестоко. Это была насмешка, вы же это очень хорошо знаете.

— Я пойду к ней, — сказала я и выскользнула из-за стола.

Сильвия убежала в гостиную и бросилась на кожаный диван. В воздухе пахло горящими поленьями. Я села рядом с ней, мягко дотронувшись до ее плеча.

— Не расстраивайтесь. Элеанора просто не подумала.

— Она очень жестока, — чтобы успокоиться, Сильвия несколько раз глубоко вздохнула и посмотрела на меня глазами, полными слез. — Сегодня не день рождения Керка, она это очень хорошо знает. Сегодня годовщина его смерти.

Я в ужасе посмотрела на нее. Я не знала. Я никогда не знала точную дату. Значит, это также и годовщина смерти моей матери.

— Но почему Хуан, — с трудом выговорила я, — почему он устроил торжество в такой день?

— Я не знаю, не знаю! — вскричала Сильвия. Возможно, чтобы кого-то помучить. Возможно, напомнить. Может быть, просто потому, что он завтра отправляет вас.

— Давайте вернемся за стол. Я хочу вернуться, там я смогу понаблюдать.

— Нет, — закричала Сильвия. — Не будите спящих. Не призывайте духов!

Я с удивлением посмотрела на нее.

— Вы всегда удивляли меня. Когда я впервые познакомилась с вами, я подумала, что вы чем-то обеспокоены, но мне также показалось, что вы сдержанны и умеете себя контролировать. Я думала, что вы достаточно спокойны.

Она села рядом со мной, внезапно во взгляде у нее появилось что-то дерзкое.

— Да, я такая. Я должна такой быть. Бог знает, как долго я этому училась!

Я повторяла за ней:

— Училась — что вы имеете в виду?

— Ничего, ничего. Оставьте меня, Аманда. Если вы подождете немного, пока я схожу в ванную и умоюсь, то я смогу вернуться за стол вместе с вами.

— Я подожду, — сказала я ей.

Она заспешила, случайно смахнув фигурку со стола, мимо которого она проходила. Омерзи-тельнейший тарантул упал мне на колени, и я подняла его и с брезгливым чувством водворила обратно на стол. Я вспомнила, как назвала Хуана Кордова всеядным. Сегодня вечером, поддержав Элеанору, он еще раз доказал это. Если Сильвия права, то он намеревался кого-то расстроить и очень хорошо знал, кого именно. Но кого же он защищает, если допустить, что он знает правду? Возможно, Клариту. Может быть, Сильвию. Но уж точно — не Пола Стюарта.

Я услышала шаги Гэвина: он входил в комнату, мрачно меня поприветствовав.

— С Сильвией все в порядке?

— Она почти взяла себя в руки. Она вернется через несколько минут.

— Хуан говорит, что вы завтра уезжаете.

— Хуан не знает. Я еще не решила.

— Было бы лучше, если бы вы уехали, — сказал он. — То, что произошло вчера ночью, связано с вами, что бы там Хуан ни думал.

— Да, я тоже так думаю.

— И, возможно, повторится — и будет еще хуже.

— Вы знаете, кто это был?

Он молчал, и я знала ответ. Гэвин считал, что за этим стояла его жена, но он этого сказать не мог.

— Пожалуйста, поверьте мне, — произнесла я. — Мне ничего не нужно из наследства Хуана. Завещание он еще не изменил, и я не думаю, что изменит. Элеанора его любимица.

— Элеанора — дочь Рафаэла, сына, которого он особенно не любил. Вы — дочь Доры.

— Не я единственная, о ком он заботится, — сказала я. — Я наблюдала за ним, когда он смотрел на нее. Нет ничего, что бы могло повредить ее желаниям, и мне необходимо остаться. Гэвин, я почти что приблизилась к раскрытию того, что случилось. Все уже на поверхности.

Войдя, Сильвия как раз услышала мои слова.

— Ты не должна здесь оставаться. Я была за то, чтобы ты уехала в самом начале, но теперь все стало гораздо серьезнее. Какое это имеет значение для тебя, Аманда, если объявится какая-нибудь похороненная правда? Что даст твоей матери, если пострадает кто-нибудь из живых?

— Я не знаю, что ответить на это. Я знаю только, что я должна остаться.

Она долго в отчаянии смотрела на меня, а затем направилась в гостиную. Гэвин подождал меня, всем своим видом показывая, что он так же непреклонен, как и Сильвия; я последовала за ним.

Винные пятна посыпали солью и закрыли салфетками. Кларита была очень напряжена, нервничала и, казалось, уже была не в силах носить свой очаровательный наряд. Хуан же, напротив, снова стал самим собой. Несмотря ни на что, он как бы родился заново после того, что произошло, и теперь они с Элеанорой разговаривали, как старые друзья. Когда мы садились за стол, Элеанора пристально на нас посмотрела.

— Извиняюсь, — сказала она с насмешливым раскаянием. — Дедушка говорит, что я немного ошиблась в датах. Поэтому я прошу прощения. Во всяком случае, последние дни дедушка чувствует себя гораздо лучше, и я уговорила его устроить эту небольшую встречу. Скажите им, дедушка.

Пока Кларита слегка дрожащими руками накрывала на стол, Хуан весело разговаривал с нами.

— Так много лет прошло с тех пор, как я последний раз был на ранчо! Я надеюсь, скоро мы все туда поедем. Мы выедем утром, позавтракаем там и к вечеру вернемся.

— Я не думаю, — начала Сильвия, но он мягко остановил ее.

— И ты, конечно же. Это будет так, как раньше. К сожалению, Аманды здесь уже не будет, но все равно это будет сбор семьи.

Я положила голову на руки.

— Конечно же, я там буду. Я еще не уезжаю, дедушка.

Все повернулись ко мне и стали меня разглядывать, и у меня появилось чувство, что один из тех, кто смотрел на меня в тот момент, сильно рассержен и, возможно, до смерти испуган. Но я смотрела только на Гэвина. На его лице застыло осуждение.

Элеанора мягко рассмеялась:

— Ну, тогда мы будем все вместе. Прелестно, Аманда! Если бы там также могли быть Керк, Доро и бабушка Кэти, тогда все были бы в сборе!

Она уже вступила на опасную дорожку, но никто не сказал ни слова и не осудил ее легкомысленные речи. После этого все ничем не отличалось от обычного обеда, хотя слегка и чувствовалась какая-то напряженность. У меня еще было время обдумать то поручение, которое я должна была выполнить для Хуана. И мне снова стало страшно. Мне совершенно не хотелось отправляться ночью на экскурсию в магазин. И сейчас более чем когда-нибудь.

XIV

Хотя был субботний вечер, к девяти часам на площади было уже совсем спокойно, и на улицах почти не было людей. А если и были, то праздно шатающиеся туристы.

Не доезжая до площади, я отпустила такси. Когда я выполню поручение Хуана, то я дойду до Фонда дель Соль и закажу другую машину. Быстро подойдя к магазину, я различала какой-то шум, доносившийся со стороны отеля Фонда, но, обогнув «Кордову», никого не увидела.

Ключ, который дал мне Хуан, легко вошел в замочную скважину, но прежде, чем открыть дверь, я немного постояла. Если бы у меня был выбор, я бы предпочла развернуться и сразу же отправиться домой, но мысль о том, что Хуан Кордова будет мною недоволен, заставила меня открыть дверь. Он сказал мне, что свет в магазине горит всю ночь, но, войдя внутрь и закрыв за собой дверь, я нашла этот свет достаточно тусклым.

Сразу же я оказалась в чужом мире, отрезанная от всего, что я знала. Это был мир теней, без яркого света и без единого звука. Дневная суета вместе с покупателями скрылась за входной дверью. Тишина была такой, что, казалось, магазин замер, вбирая в себя мое дыхание и наблюдая, куда я направлюсь. Ночью здесь была своя собственная жизнь, и магазин выглядел как живое существо.

Я неподвижно стояла у задней двери и слушала. Тишина казалась удушающе безграничной. Я ощущала запах кожи и сладковатый запах трав, смешанный еще с какими-то другими экзотическими благоуханиями, которые были заперты в магазине на всю ночь. Но я не должна была здесь стоять, подумала я, и прислушиваться к перешептыванию шорохов, ожидая различить звук воображаемых шагов. После нападения на меня прошлой ночью мужество начало оставлять меня, и я прекрасно осознавала, что если кто-то и мог прийти мне накануне на помощь во дворе, то здесь в случае опасности мои крики никто не услышит и никто не поможет.