Бирюзовая маска - Уитни Филлис - Страница 47

Я сложила палитру, вытерла руки и кисти, все убрала и вернулась в дом.

Кларита встретила меня в гостиной, и мне показалось, что она немного волнуется.

— Отец сегодня спустится обедать, Аманда. И мы все составим ему компанию, а с нами Сильвия и Пол. Сильвия уже освободилась, и отец пригласил их. Переоденься и спустись вовремя.

Она выглядела так, как будто ей предстояло суровое испытание, и я подумала, что она бы взбунтовалась, если бы смогла. Мне было интересно, чем вызвана эта неожиданная многолюдная встреча с Хуаном Кордова и почему он решил выйти к обеду. Но Кларита уже ринулась на кухню, и я ничего не успела выяснить.

В своей комнате я достала картину и поставила ее в проеме у окна, чтобы просушить. Мне понравилось, как изображены кирпичная кладка и вьющаяся дорога, хотя картина и не была сентиментальной. Было что-то застывшее в жарком небе и иссушенной солнцем земле. Строго говоря, это не было изображением Санта-Фе, можно было подумать, что это деревенский уголок в пустынной стране в середине лета — картина вне времени. Одетый в коричневые одежды монах мог бы только что приехать из Севильи на своем ослике. Возможно, я его даже и напишу. Я почувствовала некоторое удовлетворение. Это была моя первая картина с изображением Нью-Мексико, и я знала, что будут и другие. У меня какое-то особое чувство к этой земле, она вдохновила мою кисть.

Хотя работа маслом и помогла мне избавиться от напряжения, она меня все-таки утомила, и сейчас мне хотелось лечь и отдохнуть перед обедом. В комнате было прохладно и сумрачно, и когда я подошла к кровати, чтобы откинуть покрывало, то в удивлении остановилась.

Что-то, слегка возвышаясь, лежало под простынями — нечто, напоминающее человеческую фигуру.

Я задрожала, и ко мне вернулось ощущение неведомой угрозы, которую нес в себе этот дом. В глубине души я знала то, что знал этот дом, — и в меня вселился ужас. Но мой разум молчал.

С немыслимым усилием я откинула простыню и замерла, широко раскрытыми глазами рассматривая то, что ухмылялось мне с подушки. Меня снова охватил ужас, испытанный мной в предыдущую ночь, и я почти что заново ощутила боль от удара плетью. Пустыми глазами на меня смотрела донья Себастьяна, улыбаясь мне безгубым ртом, четко выделявшимся на этом лице-черепе. Казалось, ее лук со стрелой был направлен прямо мне в сердце.

Я бросилась к дверям и пронзительно закричала. Меня услышала Кларита и, стремительно взбежав по лестнице, через мгновение стояла рядом со мной, глядя на то, что лежало у меня на кровати.

— La Muerte, — мягко сказала она. — Телега движется. Шаги приближаются. Идет смерть.

Если бы я слушала ее, я бы могла сойти с ума. Я схватила ее за руку и сильно встряхнула.

— Остановитесь! Меня не испугают подобные штучки! Я не боюсь этого! Это снова Элеанора, не так ли? Так же, как и амулет, который она подкинула!

— И ты думаешь, что это Элеанора нанесла тебе удары прошлой ночью? — прошептала Кларита. — И ты думаешь, что именно Элеанора ударила своего дедушку?

— Хуан должен знать это, — сказала я и повернулась к двери.

Но она сразу же встала на моем пути:

— Нет, он и так достаточно перенес.

Я оттолкнула ее и бросилась вниз по лестнице. Хуана не было в гостиной, я побежала к балкону и увидела, что его нет и в кабинете. Затем я подошла к окну и выглянула во двор. Он лежал в шезлонге недалеко от дома и грелся в лучах заходящего солнца. Но когда я его увидела, Кларита была уже рядом с ним, и я заметила, что она с тревогой склонилась над ним. Она первая добежала до него, и я не могла даже предположить, что она ему говорит. Но несмотря ни на что, я должна была увидеться с ним сама.

Когда я выбежала во двор, она все еще была там, и хотя ее темные глаза и одарили меня гневным взглядом, Хуан увидел меня, и она уже не могла ничего сделать, когда я упала на колени у его кресла. У Клариты не было способа запретить мне рассказать о том, что лежит на моей кровати. Слушая меня, он прикрыл глаза, но при этом был очень внимателен; затем он, глядя на Клариту, произнес:

— Оставь нас, пожалуйста.

Она явно не хотела уходить, и на какое-то мгновение мне показалось, что она ослушается его и останется, но старая привычка подчиняться победила. Когда она вернулась в дом, Хуан обратился ко мне:

— Ты скоро уедешь, Аманда, — слабым голосом сказал он. — Завтра мы отправим тебя в Нью-Йорк. Здесь становится слишком опасно. Я никогда бы не позвал тебя сюда, но я думал, что твой приезд остановит Пола Стюарта и ты не появишься в его книге. Здесь мы могли бы защитить тебя от него. Так мы, по крайней мере, думали.

Да, наступило время сказать ему. Не было больше причин делать секрет из того, что я знала, так как я уже сказала об этом Элеаноре.

— Когда умерла моя мать, на холме было трое, — сказала я. — Я не знаю, кто там еще был, но боролись три фигуры.

Мне показалось, что все болезни сразу же оставили его, он сел в кресле и вцепился в мою руку своими сильными, тонкими пальцами.

— Именно это пыталась сказать мне Кэти перед смертью. И я этому не поверил.

— Знаете ли вы, кто бы это мог быть? — спросила я.

Он пристально посмотрел на меня, его пальцы еще сильнее сжали мою руку.

— Теперь уже слишком поздно что-нибудь предпринимать, — сказал он. — Я не хочу снова ворошить старую трагедию. Что сделано, то сделано.

— А защитить живых? — спросила я.

Он отбросил мою руку так, как будто бы ощущать ее ему было неприятно.

— Чтобы защитить тебя. Дочь Доры. Ты должна отсюда уехать немедленно.

— Я не поеду, — сказала я. — По крайней мере, не сейчас, когда я почти вплотную подошла к разгадке. Неужели вы не хотите узнать правду, дедушка?

Он снова ослабел.

— Я стар. Я не вынесу. Сегодня у нас будет небольшой вечер, я хотел, чтобы он стал твоим прощальным вечером. А после обеда ты ускользнешь и сделаешь для меня то, о чем я просил. Я тоже в опасности, Аманда, и только ты можешь мне помочь. Затем мы с тобой снова поговорим о твоем возвращении в Нью-Йорк.

Я молча поднялась. Он рассматривал меня своими темными, пронзительными глазами, и я подумала, что он понимает, что я не верю в то, что опасность грозит именно ему.

— Я велел Кларите забрать это — эту вещь из твоей кровати и отдать ее Полу Стюарту, когда он приедет. Необходимо вернуть это в магазин. Встретимся за обедом, Аманда.

Я медленно направилась в свою комнату. Я не знала, уеду я или нет, но теперь я знала, что мне придется выполнить его просьбу, о которой мы разговаривали. Возможно, это последнее, что я могу сделать для него.

Донью Себастьяну убрали из моей комнаты, но Роза все еще была там и меняла простыни и наволочки.

Я была благодарна Кларите, так как я чувствовала глубокое отвращение к тому, что мне придется дотрагиваться до простыней, на которых лежала эта фигура. У Розы глаза казались очень большими, и в них застыл ужас, и я знала, что она должна была видеть то, что было спрятано в кровати. Она не пыталась поговорить со мной, но поспешила закончить работу и исчезнуть как можно быстрее — как будто бы в меня вселился злой дух и она не желает слишком близко подходить ко мне.

Я легла на покрывало и попыталась отдохнуть. Я уже не могла выносить ни угроз, ни ужаса, связанных с Кордова. Возможно, лучше сделать так, как хочет Хуан, и уехать. Но я знала, что моя жизнь никогда уже не будет такой, какой она была раньше, и в ней навсегда останутся вопросы без ответов и память о Санта-Фе и этом старом доме. Останутся воспоминания о Гэвине, и я просто не смогу всего этого вынести. Я никогда не смогу забыть его. Где проходит граница между истинным чувством и всякими глупостями в любви? Я восстаю против него, когда он проявляет гнев по отношению ко мне, но при этом какая-то часть меня тоскует по нему и заставляет злиться на себя. Должен же быть какой-то выход из этого тупика!

У меня было время, и я очень тщательно оделась, ведь это, возможно, мой последний вечер в доме Кордова. Может быть, во время этого обеда произойдет что-нибудь, что поможет мне в поисках правды. По крайней мере, я должна быть начеку.