Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Уинзор Кэтлин - Страница 51

Фрэнсис была близка к истерике. Она закричала высоким, дрожащим от волнения голосом:

– Вашему величеству лучше бы уйти, иначе лицо, приведшее вас сюда, тоже начнет подозревать худшее!

Карл посмотрел на нее долгим ошеломленным взглядом, потом, ни слова не говоря, повернулся и вышел из комнаты. В холле за дверью он увидел Лоуренса Хайда, сына Кларендона, и закричал на него:

– Вы тоже были в сговоре! Клянусь Богом, я не забуду этого!

Хайд встревоженно поглядел ему вслед, но король уже завернул за угол и ушел. Карл, этот светский, добродушный, уравновешенный человек, был в ярости, чего никто и никогда не мог себе представить.

На следующий день Фрэнсис вернула ему через посыльного все подарки, которые она когда-либо получала от него: нитку жемчуга, подаренную в Валентинов день три года назад, чудесные браслеты, серьги и ожерелья, присланные в дни ее рождения, на праздники Рождества и Нового года. Она вернула все, не сопроводив даже запиской. Карл швырнул подарки в камин.

В то же утро Фрэнсис неожиданно пришла в апартаменты ее величества. С головы до ног Фрэнсис была закутана в черный бархатный плащ. На лицо была надета маска. Катарина и ее фрейлины удивленно посмотрели на вошедшую и были поражены, когда Фрэнсис сняла маску. Секунду она помедлила, потом неожиданно бросилась вперед, упала на колени и поднесла к губам край платья королевы. Катарина быстро шепнула фрейлинам, чтобы они удалились. Они вышли и стали подслушивать под дверью.

Затем Катарина наклонилась и коснулась головы Фрэнсис, и та вдруг разрыдалась, закрыв лицо руками:

– О ваше величество! Вы должны ненавидеть меня! Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?

– Фрэнсис, дорогая моя… не надо плакать… у вас разболится голова… Ну пожалуйста. Посмотрите на меня, бедное дитя… – Теплый и тихий голос Катарины, в котором все еще слышался португальский акцент, придававший особую нежность ее словам, действовал благотворно. Королева приподняла голову Фрэнсис, мягко взяв ее за подбородок.

Фрэнсис подняла лицо, и минуту женщины молча глядели друг на друга. Но Фрэнсис снова разрыдалась .

– Я очень сочувствую вам, Фрэнсис, – сказала Катарина.

– О, я не из-за себя плачу, – возразила Фрэнсис, – из-за вас! Из-за той печали, которую я иногда видела в ваших глазах, когда… – Она замолчала внезапно, испуганная собственной смелостью. Потом стала торопливо говорить, будто могла за две минуты исправить все то зло, которое из-за собственного тщеславия причиняла этой маленькой терпеливой женщине в течение нескольких лет.

– О, вы должны поверить мне, ваше величество! Единственная причина, толкающая меня на брак, – это возможность покинуть двор! Я никогда не хотела навредить вам, никогда в жизни! Но я была глупой, тщеславной и легкомысленной! Я вела себя как дура, но никогда не причиняла вам зла, клянусь! Он не был моим любовником… О, скажите, скажите, что вы мне верите… пожалуйста, скажите, что верите мне!

Она прижала руку Катарины к своей шее. Голова Фрэнсис была откинута назад, и она глядела на королеву глазами, полными страстной мольбы. Она всегда любила Катарину, но только сейчас осознала, как глубоко и почтительно восхищалась ею и как позорно было ее прежнее поведение. Она считалась с чувствами королевы не больше, чем самые пустые и безмозглые любовницы Карла, не больше, чем сама Барбара Пальмер.

– Я верю вам, Фрэнсис. Ведь внимание короля льстит любой молодой девушке. А бы всегда были добры и щедры. Вы никогда не использовали свою власть как орудие против кого-либо.

– О ваше величество! Именно так! Никогда! Я никому не желала зла! И, ваше величество, я хочу, чтобы вы знали, я уверена, вы поверите мне, – Ричмонд тогда только что вошел. Мы просто разговаривали. Между нами не было ничего непристойного!

– Ну конечно же не было, моя дорогая. Вдруг Фрэнсис низко наклонилась, повесив голову.

– Но он никогда не поверит мне, – тихо произнесла она. – У него нет веры ни во что.

Теперь слезы были в глазах Катарины. Она медленно покачала головой:

– Может быть, есть, Фрэнсис. Может быть, есть, и больше, чем мы думаем.

Фрэнсис чувствовала себя разбитой и подавленной. Она прижала губы к ладони Катарины и медленно поднялась на ноги.

– Мне пора идти, ваше величество. – Они стояли и глядели друг на друга, на их лицах была искренняя нежность и привязанность. – Я, возможно, больше никогда не увижу вас….

Быстро, импульсивно она поцеловала Катарину в щеку, повернулась и выбежала из комнаты. Королева смотрела ей вслед. Она улыбнулась, провела рукой по щеке, из глаз потекли слезы.

Три дня спустя Фрэнсис уехала из Уайтхолла. Она тайно бежала с герцогом Ричмондом.

Глава сорок восьмая

В один из холодных и дождливых февральских вечеров за столом астролога доктора Хейдона сидел Букингем. В целях конспирации он надел черный парик и усы перекрасил тоже в черный цвет, который весьма контрастировал с его светлыми бровями. Герцог внимательно следил за лицом Хейдона, пока тот изучал свои карты звезд и Луны, испещренные линиями и геометрическими фигурами. Комната освещалась лишь коптившими сальными свечами, издававшими запах горячего жира. Ветер выдувал дым из камина, поэтому у присутствовавших щипало глаза и першило в горле.

– Черт бы побрал эту проклятую погоду! – пробормотал герцог сердито и закашлялся, прикрыв нос и рот полой длинного черного плаща. Доктор Хейдон медленно поднял свое сухощавое лицо, оторвавшись от звездных карт. Букингем напряженно взглянул на него:

– Ну что вы увидели? Что ждет меня?

– О, я не осмеливаюсь говорить об этом, ваша милость.

– Как так? За что же я плачу деньги? Выкладывайте!

С видом человека, подчиняющегося чужой воле вопреки собственному суждению, Хейдон уступил настояниям герцога:

– Если ваша милость требует, я скажу, что увидел: он умрет совершенно неожиданно в пятнадцатый день января через два года… – Хейдон сделал драматическую паузу, наклонился вперед и следующие слова произнес шепотом, глядя герцогу в глаза: – А затем, по требованию народа, ваша милость займет английский трон на долгое и славное царствование. Дом Вильерсов предназначен самой судьбой стать величайшим королевским домом в истории нации!

Букингем уставился на него, совершенно ошеломленный этим сообщением.

– Силы небесные! Это же невероятно… и все же… Что еще вы увидели? – требовательно спросил он, охваченный жаждой узнать все сразу.

Ему казалось, что он стоял на краю неведомой земли и мог оттуда видеть грядущее сквозь время и расстояние. Король Карл презрительно относился к предсказаниям. Он говорил, что если бы и было возможно заглянуть в свое будущее, то это дело весьма тревожное – знать заранее свою судьбу, будь она хорошей или плохой. Есть другие, более мудрые люди, которые знают, как повернуть колесо Фортуны себе на пользу.

– А как он… – Вильерс остановился, боясь сказать лишнее и выдать себя. – Что же будет причиной столь великой трагедии? – поправился он.

Хейдон еще раз взглянул на свои карты, как бы желая удостовериться в правильности выводов, и ответил шепотом:

– К сожалению… звезды говорят, что его величество умрет от яда… тайного отравления.

– От яда!

Герцог откинулся в кресле и стал смотреть на пламя в камине. Он глубоко задумался, подняв брови и барабаня пальцами по столешнице. Значит, Карл Стюарт умрет от яда, который ему тайно подсыплют, а он, Джордж Вильерс, по требованию народа будет возведен на трон Англии. Чем больше Букингем обдумывал сказанное, тем менее невероятным казалось ему предсказание.

Его вывел из задумчивости резкий и неожиданный стук в дверь.

– В чем дело? Вы ожидали еще кого-то?

– Я совсем забыл, ваша милость, – прошептал Хейдон. – Миледи Каслмейн, я назначил ей встречу на этот час.

– Барбара? Она бывала здесь раньше?

– Только дважды, ваша милость. В последний раз – три года назад.

Стук в дверь повторился, громкий и настойчивый, и на этот раз казалось, что гость гневается.