Навеки твоя Эмбер. Том 1 - Уинзор Кэтлин - Страница 44

Наконец, часа в четыре пополудни стала появляться головка ребенка, похожая на красное сморщенное яблоко, и через несколько минут он родился. Эмбер лежала измученная и отрешенная, не способная ощущать ничего, кроме облегчения.

Она разочаровалась в ребенке: он был длинный, худой и красный, ничем не напоминавший своего красивого отца. Но матушка Красная Шапочка уверяла Эмбер, что сын станет очень симпатичным через месяц-другой. А сейчас крошечное личико постоянно искажалось криком, ибо мальчик хотел есть. Эмбер решила, что сама будет его нянчить. В деревне замужние женщины, имевшие детей, никогда не выглядели, как девушки, но матушка возмутилась, заявив, что благородные дамы не допускают, чтобы у них испортилась фигура. Они найдут женщину-кормилицу. Тщеславие Эмбер не нуждалось в дальнейших стимулах, и она с готовностью согласилась, но пока подыскивали подходящую кандидатуру, ребенок голодал.

Кормилицу нашли через четыре дня, и она отвечала всем требованиям матушки Красной Шапочки. После этого малыш стал спокойным и довольным, большую часть времени спал в своей люльке рядом с матерью. Эмбер испытывала страстную нежность к нему, она и сама не ожидала, что способна на такие чувства. Но все же она надеялась, что никогда больше не будет иметь детей.

Эмбер быстро оправлялась после родов и ко времени прихода кормилицы уже сидела на кровати, обложенная подушками и одетая в рубашку Черного Джека, ибо считалось, что мужская рубашка способствует быстрому высыханию молока в груди. Ее посещал Майкл Годфри; на крестины он принес красивую кружевную рубашку для ребенка, были и другие подарки. В общем, у Эмбер появилось гораздо больше друзей, чем она могла ожидать.

Одной из них стала Пенелопа Хилл, проститутка, жившая в доме напротив. Эта крупная, ширококостная молодая женщина могла претендовать на красоту лишь копной бледно-желтых волос и громадными дынеобразными грудями. Под мышками на грязном голубом платье из тафты виднелись пятна от пота, а весь ее облик источал похоть. Циничная и ленивая, Пенелопа смотрела на мужчин с добродушным презрением. Она предупредила Эмбер, что для успеха у мужчин надо использовать их слабости себе на пользу.

Но Эмбер интересовали не эти философские рассуждения, а советы иного рода. Практичная Пенелопа рассказала ей о многочисленных способах избежания беременности — прерывании или абортах. Слушая Пенелопу, Эмбер поражалась, как она могла быть такой глупой и не догадалась об этом сама, ведь это так очевидно.

Когда сыну исполнилось две недели, его окрестили одним именем — Брюс. По традиции незаконнорожденному младенцу давали имя матери, но Эмбер не могла пользоваться своим именем и не хотела использовать имя Льюка Чаннелла. Потом праздновали крестины, на которых присутствовали матушка Красная Шапочка, Черный Джек, Бесс Коломбина, Майкл и Пенелопа, итальянский джентльмен, который уехал из своей страны по причинам, не подлежавшим разглашению, и который ни слова не знал по-английски, обитатели третьего этажа — фальшивомонетчик с женой, два приятеля Черного Джека, которые сопровождали его во время вылазок в город, — Джимми Большой Рот и Синюшный, и еще разного рода мошенники, карманники и должники. Мужчины пили вино и играли в карты, а женщины обсуждали беременность и преждевременные роды с таким же увлечением, как и в Мэригрине.

Неделю спустя женщина, нанятая матушкой Красной Шапочкой, явилась за маленьким Брюсом, чтобы забрать ребенка в деревню. Ее звали миссис Чивертон, она была женой фермера из Кингсленда, небольшого селения в двух с половиной милях от Лондона, но почти в четырех милях от Уайтфрайерз. Эмбер сразу же почувствовала к ней симпатию и доверие — прежде она знавала много таких женщин. Эмбер согласилась платить ей десять фунтов в год за содержание сына и дала ей еще пять фунтов, чтобы миссис Чивертон привозила его к ней, когда она пожелает.

Эмбер не хотела расставаться с сыном навсегда и готова была оставить его у себя, если бы не настойчивость матушки Красной Шапочки, убедившей ее, что в Уайтфрайерз такой ужасный климат, что ребенок здесь непременно заболеет и умрет. Эмбер любила сына, он был ее собственностью, но, возможно, еще больше любила потому, что он — от Брюса Карлтона. Брюс-старший уже восемь месяцев как уехал, и, несмотря на еще сохранявшуюся любовь к нему, он постепенно превращался для нее во что-то нереальное. А ребенок, живой, дышащий, стал для нее подтверждением того, что существует Брюс — ее несбывшаяся мечта, которая казалась когда-то явью.

— Если он заболеет, немедленно дайте мне знать, хорошо? — взволнованно предупредила Эмбер и передала ребенка на руки миссис Чивертон. — Когда вы принесете его ко мне?

— Когда скажете, мэм.

— Может, в следующую субботу? Если будет хорошая погода.

— Хорошо, мэм.

— Пожалуйста, принесите! И следите, чтобы ему не было холодно или голодно, хорошо?

— Да, мэм, конечно, мэм, я буду следить.

Черный Джек проводил няньку до коляски, усадил ее с ребенком, но когда вернулся, застал Эмбер сидящей у стола с тоской в глазах. Он опустился рядом, взял ее за руки. Голос Джека звучал просительно и сочувствующе:

— В чем дело, милочка? Зачем грустить и вздыхать понапрасну? Твой паренек в хороших руках, правда? И конечно же, ему не следовало оставаться здесь. Согласна?

— Да, все правильно, — она поглядела на Джека. — Но… — И Эмбер попыталась улыбнуться.

— Ну, вот так-то лучше! Послушай, знаешь, какой сегодня день?

— Нет, не знаю.

— Сегодня канун дня коронации его величества. по дороге в Тауэр он проскачет через Сити. Хочешь поехать посмотреть на него?

— О Черный Джек! — лицо Эмбер засветилось радостью, потом вдруг она неожиданно нахмурилась. — Но ведь мы не можем…

У Эмбер возникло ощущение, что она такая же заключенная здесь, в Уайтфрайерз, как была в Ньюгейте.

— Можем, конечно, можем. Да я каждый день езжу в Сити. Так что поторопись, надевай свое снаряжение, и мы отправимся. Возьми все, что нужно, надень маску, накинь плащ и поехали.

Эмбер развернулась и бегом помчалась одеваться.

За два с половиной месяца с тех пор, как ее привели сюда из тюрьмы, она впервые вырвалась из Уайтфрайерз и испытывала такое же волнение, как в тот день, когда в первый раз увидела Лондон. После нескольких дождливых дней сегодня стоял погожий — на небе ни облачка, свежий, чистый воздух при легком ветерке, доносившем аромат полей из пригорода. Улицы, по которым предстояло проехать процессии, посыпали гравием и сделали ограждения, чтобы сдержать напор толпы. По углам четырех главных улиц воздвигли великолепные триумфальные арки, украшенные, как и год назад, знаменами, гобеленами; флаги развевались на всех домах, на балконах, у окон собрались женщины, чтобы бросать цветы под ноги королю.

Черный Джек локтями прокладывал путь для Эмбер, кого-то отпихнул ударом под ребра, кому-то заехал пятерней в лицо, и, наконец, они выбились в первый ряд. Эмбер уронила маску, которая держалась на пуговке, зажатой зубами. Она не стала поднимать ее, а потом из-за суеты и волнения совсем забыла о ней.

Скоро появились большие золоченые кареты с вельможами в роскошных нарядах. Эмбер не спускала глаз с процессии, она всматривалась в каждое лицо и неосознанно искала среди них его. В прошлом году лорд Карлтон скакал в группе кавалеров королевской свиты. Но когда приблизился сам король, Эмбер забыла даже о Брюсе.

Его величество ехал верхом, он улыбался и кивал головой, к нему тянулось множество рук, стараясь прикоснуться к ногам всадника или к попоне лошади. Время от времени его внимание привлекала та или иная хорошенькая женщина в толпе. Он бросил раз-другой взгляд на девушку с карими глазами, глядевшую на него со страстным восхищением, чуть приоткрыв рот и затаив дыхание. Он улыбнулся ей медленной, снисходительной и циничной улыбкой, странным образом казавшейся нежной. Девушка повернула голову, чтобы не потерять его из виду, но король более не обращал на нее внимания.

«О! — подумала Эмбер. — Он смотрел на меня! — У нее даже голова закружилась от волнения. — Он мне улыбнулся! Сам король мне улыбнулся!» От возбуждения она не заметила в процессии верблюда с большой, украшенной французской парчой корзиной, из которой маленький индус пригоршнями бросал в толпу жемчуг и ароматические травы.