Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - Гамильтон Дональд - Страница 4

Тут я вздрогнул, осознав, что все это совсем как в те давние времена. Мы всегда были волками-одиночками. Братство, дружба и «esprit de corps»[3] никогда не считались нашей сильной стороной. Я вспомнил, как Мак однажды говорил, что старается держать нас подальше друг от друга, чтобы сократить число несчастных случаев.

— Ну-ка, перестаньте, — требовал он устало. — Хватит, стоп! Слышите, вы, перетренировавшиеся гладиаторы? Поберегите свой пыл для нацистов!

Ко мне как будто стремительно возвращались прежние привычки, словно бы я и не расставался с командой Мака. Может быть, в определенном смысле так и было.

— В чем дело, милый? — раздался за моей спиной голос Бет, — Ты так мрачен. Почему бы не повеселиться вместе со всеми?

Я повернулся и взглянул на жену. Она была так прелестна, что у меня перехватило дыхание. Высокая и стройная, с фигурой девушки. Родив троих детей, Бет, надо полагать, заслуживала право называться женщиной, но выглядела она именно девчонкой. Светлые волосы, ясные голубые глаза и улыбка, от которой вы (я, по крайней мере) становились ростом в семь футов, а не каких-нибудь шесть футов, четыре дюйма, как в моем случае. На ней было голубое шелковое платье с небольшим бантом на спине, которое мы с ней купили, когда последний раз ездили в Нью-Йорк. Это было год назад, и, на мой взгляд, наряд все еще смотрелся неплохо, но Бет уже называла его старым тряпьем — уловка, знакомая любому мужу.

Прожив немало лет в этой стране джинсов и платьев в стиле «скво», голых загорелых ног и плетеных сандалий, моя жена сохранила манеру одеваться, как это принято в Восточных Штатах, что не встречало у меня никаких возражений. Мне нравился пусть и не практичный воздушный вид дамы в платье, чулках и туфлях на высоком каблуке. И я не понимаю, почему многие из них предпочитают расхаживать в штанах, если, конечно, не собрались на прогулку верхом. Я даже пойду еще дальше и скажу, что ушедшее в прошлое женское седло для посадки боком и сопутствующая ему юбка для верховой езды составляли, по-моему, приятную для взора комбинацию, и очень жаль, что мне не довелось застать эту моду.

— В чем дело, Мэтт? — снова спросила она.

Я посмотрел вслед Дине и сопровождавшему ее самцу гориллы, пошевелил пальцами и поморщился.

— Терпеть не могу этих крепышей. Бездельник чуть не сломал мне палец. Не знаю, что он хотел этим доказать.

— Девушка довольно эффектна. Кто она?

— Малышка по фамилии Герера, — небрежно сказал я, — Она пишет Великий Американский Роман или что-то в этом роде и хотела бы получить руководящие указания.

— Нет, — возразила Бет, — та, другая, с кошачьей повадкой и в черных перчатках. Ты выглядел таким европейцем, когда обменивался с ней рукопожатием. Казалось, еще немного — и ты расцелуешь ей кончики пальцев. Ты был знаком с нею прежде?

Я бросил взгляд на жену. Мне снова пришлось вернуться в мир, из которого, казалось, я ушел навсегда. В мир, где ни на секунду нельзя прекращать следить за собой. Постоянно прикидывать, как ты выглядишь в роли, которую играешь. Где каждое неосторожное слово может означать для тебя смертный приговор. Но я утратил способность автоматически управлять выражением лица. Пришлось перейти, так сказать, на «ручное управление». Я просигналил: «Нужна улыбка», и она оказалась тут как тут. И очень естественно, на мой взгляд. Еще в молодости я считался хорошим игроком в покер и немало поднаторел в актерской игре, когда на карте стояла моя жизнь.

Небрежно обняв Бет, я спросил:

— В чем дело? Ревнуешь? Неужели мне нельзя быть вежливым с приятного вида дамой? Нет, я никогда раньше не встречался с миссис Лорис и очень об этом жалею.

«Лгите, — говорил Мак, — смотрите ей в глаза и лгите». Но почему после стольких лет я должен ему повиноваться? Тем не менее необходимые слова пришли на язык сразу, без задержки. Я легонько прижал Бет к себе, рука моя скользнула вниз, и я несильно шлепнул ее пониже спины.

— Прекрати, Мэтт! — воскликнула она громким шепотом, застыв в неудобной позе. Я увидел, как она бросила испуганный взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видел моей вольности.

Бет была очень забавной особой. Я имею в виду, что после десяти с лишним лет совместной жизни я, наверное, мог позволить себе в кругу друзей шлепнуть жену по попке, не считая это страшным нарушением приличий. Что ж, поскольку все эти годы я мирился с причудами моей жены, то, наверное, и сейчас счел бы ее реакцию милой и наивной. Чтобы поддразнить, ущипнул бы ее еще раз за то же место, и все бы закончилось тем, что она сама бы посмеялась. Но сегодня у меня недоставало терпения на ее причуды. Я был полностью поглощен своими собственными.

— Прошу прощения, герцогиня, — сухо бросил я, убрав руку, — Не имел в виду никакой вольности, мадам… Что ж, пойду за выпивкой. Тебе принести?

Бет покачала головой.

— Мне пока хватит, — Она не удержалась и посмотрела на мой стакан. — Полегче, дорогой, тебе же завтра с утра сидеть за рулем.

— Может быть, вызвать бригаду по борьбе с алкоголем? — раздраженнее, чем следовало, бросил я. Обернувшись, я увидел, что Тина издали наблюдает за нами.

Почему-то я вдруг вспомнил дождливый вечер в лесу в Кронхейме и немецкого офицера, чей нож лежал теперь в моем кармане и о чьи ребра я сломал свой, когда он рванулся в сторону, почувствовав мой выпад. А когда он открыл рот, чтобы закричать, Тина — олицетворение ярости в лохмотьях французской проститутки — схватила его шмайссер и обрушила ему на голову, заставив немца замолчать навсегда, но погнув при этом ствол и приведя оружие в полную негодность.

5

Невысокий смуглый тип в безупречном белом жилете командовал стойкой с напитками, демонстрируя при этом непринужденное достоинство старого семейного адвоката, хотя я знал, что он нанят на вечер, так как много лет сталкивался с ним и в других компаниях.

— Водки? — донесся до меня его голос, — Нет-нет, сеньорита, так не пойдет. Мартини — это все-таки мартини, а вы — гостья этого дома, я не позволю себе пичкать вас ферментированной выжимкой из картофельных очистков и тому подобных отбросов.

Барбара Герера смеясь возразила по-испански, и они перебросились несколькими фразами, но победил «адвокат», так как девушка согласилась принять от него стакан продукта капиталистического мира вместо сомнительного происхождения напитка лагеря коммунизма. Я подождал, пока он ей нальет, и попросил порцию для себя из того же источника. Девушка оглянулась. Ее лицо озарилось улыбкой, и она, звеня украшениями и шелестя юбками, повернулась ко мне. Я жестом указал на ее костюм.

— Санта-Фе благодарит вас, мисс Герера, за благосклонное внимание к изделиям местного производства.

Она рассмеялась.

— Я так похожа на передвижной ларек утиля? Я весь день слонялась без дела, а местные лавки просто восхитительны, и я, наверное, потеряла голову.

— Откуда вы? — спросил я.

— Из Калифорнии, — ответила девушка.

— Большой штат, — заметил я. — И все, что в нем есть, пусть вам и останется.

Она улыбнулась.

— Не очень-то это любезно.

— Время от времени я по нескольку месяцев провожу в Голливуде, — сказал я, — и с трудом его переношу, так как привык дышать свежим воздухом.

Мисс Герера рассмеялась.

— Не хвастайтесь, мистер Хелм. Мы, по крайней мере, вместе со смогом поглощаем и кислород, чего не скажешь о вас здесь, на высоте семь тысяч футов. Прошлой ночью я не могла заснуть — не хватало воздуха.

К ее смуглому лицу с широкими скулами и оливковому цвету кожи платье «скво» шло как нельзя лучше. Я внимательно посмотрел на девушку, вздохнул про себя и мысленно приготовился выполнить свой долг старшего в писательской профессии. По возможности ласковее я сказал:

— Мисс Герера, вы говорили, будто кое-что написали?

Она вся засветилась.

— А как же, да… Мне так хочется с кем-то об этом поговорить. Рукопись у меня в мотеле, мистер Хелм. Там рядом есть довольно приличный бар. Мне известно, что утром вам надо уезжать, но если бы вы с женой, возвращаясь домой, заглянули туда на пару минут, я бы сбегала и принесла… Это всего лишь рассказ, и он отнимет у вас только несколько минут, а я была бы так благодарна, если бы вы взглянули и сказали мне…