Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - Гамильтон Дональд - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

— Эмос? — Я не так уж удивился, как можно было подумать. Инстинкт уже подсказывал мне, что Эмосу, возможно, что-то угрожает.

— Кто же еще? Разве ты так уж важен, чтобы стать их мишенью? Может быть, перо и сильнее шпаги, но те люди как будто не отличаются пристрастием к литературе. Сомневаюсь, чтобы они тратили на тебя свои силы, даже для того, чтобы избавить свет еще от одного шедевра вроде… Как это?.. «Шериф из Лощины висельников».

Я быстро сказал:

— Никогда не писал…

Тина прервала меня, изящно пожав плечами.

— Не думаешь ли ты, мой милый, что я запомню точное название?

Я ухмыльнулся.

— О’кей, о’кей. Однако я и не подозревал, что Эмос такая важная птица.

— Но кто же нынче ходит в генералах, Эрик? Где сейчас разыгрываются главные сражения? Конечно, между такими, как я, Лорис и с другой стороны Герера, случаются небольшие конфликты, но настоящая линия огня проходит по научным лабораториям, разве не так? Если тут или там ключевая фигура будет устранена, разве это не лучший способ сорвать важное исследование? И мы и они выучили свои уроки. Никто из нас не охотится за известными общественными деятелями. Но полгода назад маленький неизвестный человечек попал в Вашингтоне под машину, и в результате многомиллионный проект был приостановлен. Специалист по ракетной технике был застрелен на Западном побережье, по всей видимости, пьяным рабочим, которого он обидел, и вместе с ним исчезла из обращения ценная информация. Но ты никогда об этих людях и не слышал, да и все остальные тоже. Эмоса Даррелла ты знаешь только потому, что живешь с ним в одном городе, а рядом расположен Лос-Аламос, и жена Эмоса интересуется людьми искусства и литературы, как другие дамы коллекционируют антикварные безделушки. Да, доктор Даррелл — известный ученый в своей области, и его устранение сильно задержит развитие проекта, которым он руководит. Так почему же тебя удивляет, что определенные люди в Вашингтоне в панике вспомнили о Маке и предоставили ему право по-своему решить этот вопрос? Быстро и безжалостно.

Тина сморщила носик.

— Конечно, чтобы решиться на такой шаг, им потребовалось немало времени. Вашингтон — это город тугодумных голов и цыплячьих сердец.

— А Эмос? — спросил я.

— Если бы мы не появились вовремя, очень вероятно, что он был бы уже убит. Она хорошо подготовилась: рекомендательное письмо с ссылкой на занятия журналистикой еще в колледже. Какой мужчина откажется уделить несколько минут хорошенькой девушке, да еще журналистке? Они уединились бы где-нибудь наверху для интервью. А затем все услышали бы выстрел. Может быть, она удрала бы через окно. А может быть, осталась бы на месте с пистолетом в руке, растрепанными волосами и разорванным платьем. — Тина пожала плечами. — Есть тысячи способов, ты же знаешь. Или ты забыл генерала фон Лоха? А агентом, пусть даже юной и хорошенькой девушкой, всегда можно пренебречь. Но мы оказались рядом, и девушка нас узнала. Поняла, почему мы приехали, и сообразила, что проживет очень недолго, если не найдет для себя укромного места, чтобы спрятаться.

Тина улыбнулась.

— Рукопись была бы отличным оправданием, если бы ты вдруг обнаружил ее в студии. Даже жалко, что мы лишили тебя той сцены, которую она планировала. Не сомневаюсь, это было бы крайне интригующе.

— Без сомнения, — согласился я. — Значит, Мак руководит государственной службой телохранителей?

— Не совсем так, — возразила Тина. — Есть два способа охраны, верно? Можно днем и ночью следить за своим подопечным, надеясь, что удастся вовремя остановить нож или пулю. Или найти и устранить предполагаемого убийцу. Полиции и ФБР мешает закон: они не могут обвинить и казнить человека, пока он не совершит планируемое покушение. У нас такой проблемы нет. Мы охотимся за охотниками. Мы казним убийц до того, как они совершат преступление.

— Да, — сказал я, включил зажигание и поставил ногу на педаль, — Да. Еще один вопрос: тебе теперь надо где-то скрываться. Есть ли у вас с Маком какое-нибудь определенное место?

Тина тихонько рассмеялась и положила руку мне на колено.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну конечно, моя радость. Я буду с тобой.

15

В штате Нью-Мексико дороги делают вполне прилично, если не считать одной незначительной детали: после того как положено покрытие, по нему, пока оно еще мягкое и приятное на вид, пускают водителя-алкоголика с прикрепленной позади машины дисковой бороной, чтобы тот на полной скорости катил по новоиспеченной дороге, артистически виляя от одного ее края до другого.

Может быть, это делается как-то иначе, но мне не приходит в голову лучшего объяснения для длинных извилистых борозд, украшающих наши асфальтовые шоссе на Юго-Западе. Они не так уж глубоки, и вы их, возможно, и не почувствуете, если восседаете на мягких рессорах в «кадиллаке» или «империале». Но когда вы сидите в кабине грузовика, это похоже на езду по колее, проложенной безумцем с единственной целью — отправить вашу машину в ближайшую канаву.

К рассвету, устав сражаться с рулевым колесом, я выехал на пыльную дорогу, ведущую на запад к какому-то ранчо. Проехав по ней милю или две, я увидел в первых проблесках рассвета то, что искал: слева от меня в расщелине кедры росли гуще, чем вокруг, и свернул туда прямо по целине.

Я поставил машину на небольшой полянке под вечнозелеными перекрученными ветвями кедров, с трудом выбрался из кабины, разминая затекшие ноги, и прикрыл не захлопывая дверцу, чтобы не разбудить Тину, которая спала в дальнем конце сиденья, закутавшись в свои меха. Затем я поднялся на небольшой гребень и окинул взглядом желто-розовое небо на востоке. День обещал быть ясным. Что ж, в этих краях других дней почти и не бывает.

В той стороне, где пролегала автострада, слабо различимые огни ползли через еще темную равнину под безоблачным прекрасным небом. Меня охватило странное ощущение нереальности всего происходящего, которое случается испытывать после бессонной ночи. Казалось невероятным, что где-то в ста милях к северу в заброшенной штольне лежит труп девушки с пулей в спине, лежит во тьме у стены туннеля, скрытый, насколько возможно, вместе с ее багажом обломками скал и землей — всем, что нам удалось наскрести теми орудиями труда, которыми мы располагали. Тина считала подобные сантименты напрасной тратой времени и, скорее всего, была права, но, сделав это, я почувствовал себя лучше. Как она не уставала повторять, я стал слюнтяем, но я не мог не подумать о койотах, крысах и тому подобных тварях.

И столь же маловероятным мне казался тот факт, что в нескольких ярдах от меня спала не моя жена, а закутавшаяся в норку прелестная брюнетка.

Я отнюдь не энтузиаст приготовления пищи на костре и всегда предпочту любой очаг, но я забыл наполнить горючим походный примус, и к тому же следовало разогнать утренний холод, а поблизости было полно высохших сучьев. В последние годы тут завелся какой-то жук-вредитель, истребивший за короткое время массу кедров. Я достал топор, и очень скоро под кофейником и сковородкой затрещал веселый огонь. Я услышал, как открылась дверца кабины. Появилась Тина, поправляя прическу, зевая и потягиваясь, как только что проснувшаяся кошка. Я не мог удержаться от смеха.

Тина подавила зевок и возмутилась:

— Что ты нашел смешного, Эрик?

— Девочка, тебе бы следовало посмотреться в зеркало, — посоветовал я.

В свете зарождающегося дня она окинула себя взглядом, сделала движение, пытаясь оправить платье, но тут же опустила руки: такими простыми средствами положение дел было уже не исправить. В этом вечернем туалете ей уже никогда не придется покорять публику. Перчатки и шляпка, в лохмотьях, давно уже валялись на полу в кузове. Еще недавно элегантное платье, теперь измятое и потерявшее всякую форму от долгого сна в кабине, было покрыто серой рудничной пылью, а оборванный подол волочился по земле. Туфли исцарапаны острыми камнями и испачканы грязью, чулки — все в дырах. Только норковый палантин, казалось, выдержал без потерь наши ночные приключения. Его лоснящееся совершенство по контрасту придавало абсолютно безнадежный вид всему остальному.