Неофициальная философия (СИ) - "Сурат" - Страница 3

Уже из самого названия «Мир как воля и представление» ясно, что наиболее симпатичными Шопенгауэру в восточной мысли показались Майявада и Буддизм.

Майявада – это учение Упанишад об иллюзорности мира. Типа мы это сон, который снится Богу, а Бог это сон, который снится нам. Короче, сплошная и беспросветная пелевинщина.

Буддизм – более сложная штучка, т.к. в нем нету доминирующих теорий, и Шопенгауэр выбрал то, что ему было более по сердцу, а именно мысль о том, что мир – это сплошной груз и отходняки, и что все это безобразие поддерживается исключительно за счет нашей неконтролируемой жажды жизни.

Вот вам и весь Шопенгауэр за 30 секунд, а вы боялись.

Нет, понятно, что он разжевывал этот материал не на одной сотне страниц, объяснял устройство мира и всё такое, но не надо судить его строго. Во-первых, в то время было мало хороших книг на немецком языке, только Гете, сохранившийся до нашего времени лишь в виде эпиграфа к «Мастеру и Маргарите». А во-вторых, тогда ещё не сняли фильм «Матрица».

В контексте нашей просветительской беседы нам важно знать лишь то, что Шопенгауэр придерживался взглядов классического Буддизма в том смысле, что все плохо и что крайне желательно это прекратить посредством того, чтобы ничего не желать. То есть в творческом тандеме с Ницше он как бы играл роль такого белого клоуна, который все время плачет, в то время как рыжий клоун, которого играл Ницше, ненатурально хохочет и награждает приятеля увесистыми поджопниками.

Лично у меня нет никаких претензий к Шопенгауэру. Если у него и есть где проколы, то они не столь существенны. Корить философа с таким большим хуем за мелкие проколы – все равно, что предъявлять претензии к тигру за то, что у него водятся блохи.

В общем, если вам по сердцу классический Буддизм и Веданта, но вас берет оторопь, как только вы берете в руки Бхагавадгиту или другую такую же непроходимо тупую писанину, искаженную к тому же креативными находками русского переводчика, то Шопенгауэр вам доктором прописан.

Кладем папочку с личным делом Шопенгауэра на место и берем другую, в ней – личное дело его самого резвого ученика Фридриха Ницше. Того самого, который сострадательно добил агонизирующую западную философию контрольным выстрелом в мизинец левой ноги.

Вообще, если взять то, что написали Шопенгауэр и Ницше, и сравнить с тем, что оставили после себя столпы неофициальной философии, то перевес будет на стороне первых в том смысле, что они затронули больше тем, анализ которых был глубже и детальнее – просто в силу гипертрофии их понимания. Я имею в виду, что их неуемная понималка была настолько развита, что эти жеребцы понимали все, что движется.

Ницше, к тому же, систем создавать не пытался и писал книги согласно простому, но исключительно эффективному узбекскому принципу «что вижу, о том и пою». Поэтому он умудрился написать вообще обо всем сразу. Правда, как и Кастанеда, он досадно упустил тему австралийских вомбатов, но мир, к счастью, располагает весьма обширной специальной литературой на этот счет.

Ницше стартанул там, где брякнулся о землю Шопенгауэр. Т.е. когда он начал свою философскую карьеру, на жестком диске его мозгов был давным-давно установлена самая последняя, крэкнутая и русифицированная, версия Шопенгауэр Pro. Поэтому Шопенгауэр был для него настолько родным чуваком, что он запросто мог между делом добродушно обложить его трёхэтажным матом, и вообще – делал с ним что хотел.

Ницше не сказал миру ничего нового, но между тем многие (и автор этих строк в том числе) считают его самым крутым из всех представителей официальной западной философии – парадокс? Как и следует выдающемуся философу, Ницше был не дурак. И он прекрасно понимал, что глупо тешить себя иллюзиями, будто кто-то может придумать что-то новое в мире, который существует вечность. Осознав, что задача философа – вовсе не понимание (это как бы уровень детского сада, нечто само собой разумеющееся – то, что философ должен всё понимать), а трансляция этого понимания, причем, не просто трансляция, а такой ядерный удар по мозгам, что его последствия уже никаким топором не вырубить, он стал изощряться в искусстве поэтического и афористического изложения своих мыслей. Т.е. он понял, что ритм текста должен вводить читателя в транс для того, чтобы короткие афоризмы-команды могли поглубже забуриться в спящее сознание. И у него получилось! Какое-то время я даже коллекционировал высказывания ницшеанцев, за что они ценят Ницше. Это было очень смешно. Кто-то ценит Ницше за идею о «воле к власти» (глуповато, не правда ли?), кто-то за идею сверхчеловека, кто-то за идею вечного возвращения, кто-то за «философствование молотом», кто-то за антихристианство, кто-то за открытие (я бы сказал – изобретение) дионисического культа, причем каждый говорит, что вот эта идея – это да, а остальные – так себе. И ни у кого не хватает ума трезво оценить ситуацию и сказать: «Очнитесь, ребята! Все мы очень любим Ницше просто потому, что так лихо и до слез нам мозги ещё никто не трахал». И этот гипноз настолько силен, что я сам себе не верю, когда говорю это. Более того, я даже расскажу вам сейчас про идеи, которые я на полном серьёзе считаю основными ядрами его убойной философии – это учение о сверхчеловеке , о вечном возвращении и так называемое amor fati (лат. – «секс со своей судьбой»). Потому что именно на этих трех китах покоится теоретическая база всей последующей неофициальной философии , которой и посвящена настоящая телега. А поскольку мы уже зарубили себе на носу, что неофициальная философия не знает разделения на теорию и практику, то и практическая её часть покоится на них же.

Тут нет ничего военного, хоть орешек знаний и твёрд, но расколоть его поможет примитивная диалектика типа «тезис-антитезис-синтез». Тезисом у нас будет учение о сверхчеловеке, антитезисом – вечное возвращение, а синтезом этих двух – amor fati.

Давайте по порядку.

Так называемое учение о сверхчеловеке это вовсе никакое не учение, а просто идея (на самом деле, мне хочется ввернуть мудреное словечко архетип , но его ведь потом объяснять придется…). Она сводится к тому, что обычный человек это набор норм, стандартов и ГОСТов, которые и мешают ему жить, в то время как совсем ничего не мешает ему выйти за границы этих норм – кроме, разумеется, самих этих границ. Т.е. это такая достаточно абстрактная идеология саморазвития. Чтобы сделать ее эстетически привлекательной, Ницше добавил к ней пафос дегуманизации. Но вот если совсем просто, без красивостей и наворотов, то идея сверхчеловека – это идея саморазвития и самопреодоления. Вот лень тебе делать зарядку по утрам – это нормально, это по-человечески. Или от умных книжек голова болит – это тоже нормально. Или ругаешься с женой каждый день – это тоже общечеловеческая норма. Не любишь пидарасов – и это норма. Смотришь сериалы по телевизору – нормально. Водку пьешь – норма. И так далее. Преодоление таких вот норм и есть воплощение на практике учения о сверхчеловеке. Можно даже сказать, что, сформулировав идеал сверхчеловека, Ницше попытался вернуть к жизни многократно дискредитированный к тому времени идеал святости. Не то чтобы Ницше был колдун до мозга костей, которому лишь бы народ позомбировать. Он знал цену всем этим идеалам, но в то же время отдавал себе отчет, что в диалоге с массами у него нет другого языка, кроме идеологической промывки мозгов. И это вплотную приближает его к формальной стороне неофициальной философии, ибо формально неофициальная философия на добрых пятьдесят процентов состоит из конструктивной идеологии .

А основное отличие Ницше от своего учителя Шопенгауэра состояло в том, что Ницше мыслил идеал сверхчеловека позитивно . Он не видел смысла в том, чтобы развиваться до той стадии, когда угасают желания и воля к жизни, и вообще полагал, что это правильнее именовать деградацией, а не развитием. Буддисты (в конце концов, каждый человек в глубине души буддист) меня поймут, если я скажу, что Шопенгауэр был хинаянщик, а Ницше – махаянщик. Для Шопенгауэра воля к жизни – была главным злом, а Ницше полагал, что вне сансары нет нирваны.