Прикосновение гуманоидов - Уильямсон Джек - Страница 38

Послышалось ее пение, поначалу — как будто издалека. Следуя за голосом — далеким, сладким и ясным, — он пробирался через зыбучие пески, прорывался через колючие спутанные лианы, переплывал через огромные, густо поросшие тростником реки. Выли бури, а с неба драконьи мыши, истошно крича, сбрасывали на него глыбы льда. Но он наконец добрался до Неры, ползя сквозь метель на четвереньках, и обнаружил, что она превращается в темного улыбающегося гуманоида.

— К вашим услугам, сэр, — послышался высокий сладкий голос его тюремщика. — Мы почувствовали, что вы испытываете неприятные ощущения даже во сне. Если вы не примиритесь с нами полностью, мы вынуждены будем применить эйфорид.

— Я… я попробую, — еще дрожа от недавнего кошмара, пообещал он с неохотой. — Но пустите меня сначала в ванную.

Гуманоид скользнул вперед и явно послал какой-то сигнал, поскольку сверкающая дверь открылась.

— Я хотел бы обычную дверь, — горько прошептал Кет, — которую могу открыть сам.

— Нет, сэр, вам никогда не придется открывать дверей, — ответил музыкальный голос. — Мы всегда будем рядом с вами.

— Даже здесь?

— Безусловно, сэр. Слишком многие, оставленные в ванной без присмотра, пытались там утопиться.

Гуманоид проследовал за ним внутрь и внимательно следил, как тот моется в маленьком бассейне с тепловатой водой.

— Дайте мне хотя бы вытереться самому, — скривился юноша.

— Как пожелаете. — Страж подал ему полотенце. — Мы предоставляем вам любую допустимую свободу.

Вернувшись в комнату Челни, Кет попросил убрать с окон портьеры, но гуманоид отказал. Пока опекаемый не продемонстрирует полное и искреннее принятие гуманоидов, его заточение будет оставаться абсолютным.

— Когда вы будете готовы, сэр, — мягко напомнила машина, — мы запросим у вас информацию.

Систематично и безжалостно из него стали выжимать сведения о матери и его рождении в Зоне. Они хотели знать все о няне Веш и ее рассказах о Малили и смерти мужа. Они спрашивали о его отце, Кире и Спасательной Команде, спрашивали гораздо больше, чем он сам знал.

Разрываясь между страхом перед эйфоридом и боязнью предать Команду, он пытался играть в довольно унылую игру. Пока Малили не завоевана до конца, она — хоть какой-то шанс на убежище. Юноша безнадежно пытался как-то подтолкнуть гуманоидов к тому, чтобы они сами подсказали ему способ туда попасть.

Стратегия заключалась в отступлениях и отсрочках. Он старался убивать как можно больше времени, вдаваясь в незначительные детали и избегая прочих тем. Он делал паузы, как только мог придумать повод: просил пить, отправлялся вздремнуть или в ванную. Он пытался найти в задаваемых ему вопросах ключи к разгадке, но таких ключей не обнаруживалось.

Машина была терпеливым игроком, она всегда соглашалась дать ему перерыв, но очень скоро опять подзывала его. Мелодичный голос и неподвижные черты лица сообщали не больше, чем слова. Вскоре Кет заподозрил, что тайная стратегия машины значительно лучше, чем его собственная.

День за днем она вытягивала из него все, что он мог вспомнить о своих уроках у Доктора Смарта, о Кире Сайр, о школьных годах в «Зеленом Пике». Иногда, пытаясь тянуть, юноша спрашивал о новостях снаружи или снова просил убрать портьеры и позволить ему посмотреть в окно. Машина отвечала вежливо, кратко и отрицательно.

Побуждаемые Основной Директивой, гуманоиды продолжают расширять спектр своих услуг для людей Каи. В Террадеке приземлился второй транспорт, а третий уже на подходе. Но окна пока останутся закрытыми, потому что он еще не продемонстрировал обещанных добрых чувств.

Гуманоид постоянно держался ровно в полуметре, скользя рядом, когда Кет ходил, поджидая его в ванной, неподвижно стоя у кровати, пока он спал. Стоило только юноше проснуться — и допрос возобновлялся.

Иногда пленник пытался спорить.

— Зачем спрашивать об этом меня? — возмутился он, когда машина начала вытряхивать из него все, что он знал и думал о Челни Ворн. — Она же сидит у вас, только в другой клетке. Вы скопировали ее тело, следовательно, наверняка покопались и в мозгах. Так почему бы вам не спросить ее? Или она постоянно под воздействием эйфорида?

Момент неподвижности.

— Даже искренне стремящийся к сотрудничеству человек не может дать нам полную информацию, — пришел наконец ответ. — Человеческое знание неполно и ненадежно, потому что человеческий мозг — это грубая и преходящая масса клеток, состоящая по большей части из воды, подверженная ошибкам и очень медленно действующая. Она спит, забывает, умирает. В противоположность этому, сэр, наш центральный узел вечен и не допускает ошибок, он в миллиард раз больше, чем ваш подверженный ошибкам мозг, и в триллион раз быстрее.

Таким образом, сэр, мы просим вас признать свою ограниченность, какой бы неприятной ни была эта правда. Ни один человек не знает в полной мере себя или другого. Чтобы служить вам должным образом, мы должны узнать каждого из вас лучше, чем вы сами. Поэтому мы продолжим задавать вопросы.

Допрос касательно Челни занял три дня. Пришлось рассказать о том случае, когда они разделись вместе, и о своих чувствах, когда она стала первой в классе, и о том мутобыке, которого он не смог убить возле ранчо ее дяди на Темной Стороне. Гуманоид спрашивал об адмирале, о «Ворн Вояжез» и «Вара Ворне».

Когда перешли к вопросам о Бозуне Бронге, Кет сперва почувствовал облегчение, однако безжалостное выжимание деталей стало совершенно невыносимым. Снова и снова из него пытались вытащить больше, чем он помнил. Когда он однажды сказал, что у Бронга грустные глаза и вытянутое, печальное лицо, машина уцепилась за это прилагательное.

— Подобное описание неадекватно, — запротестовала она. — Ваше слово «печальный» неточно. Оно указывает на нежелательные неприятные чувства, но не объясняет причин. Нам требуется полный отчет о любом информативном явлении, которое вы могли заметить.

Юноша не смог ничего сказать им по этому поводу, и гуманоид перешел к золотым рукам Бронга, желая узнать их происхождение, функционирование, источник питания. Разбиралось каждое слово Бронга, каждый миг пребывания Кета на Малили, каждый факт, который он знал о Зоне и об экспедициях на саноходах за ее пределы.

Раз за разом он говорил, что не знает, и всякий раз машина настаивала на обратном:

— Мы видим, что вы пытаетесь ввести нас в заблуждение, сэр. Нам нужна правда. Альтернативой является эйфорид.

Затем речь пошла о Нере Ньин, и из него вытрясли гораздо больше, чем он собирался когда-либо рассказать. Пришлось описать и первое изумление и восхищение ее красотой, и интерес к истории и культуре ее таинственного народа, и полную очарованность всем, что ее касалось. Машина легко улавливала его попытки что-то скрыть и быстро выяснила, что они провели ночь вместе и он принимал фейолин. Кет не скрыл даже своего одиночества, когда она исчезла из Академии.

Явно полагая, что он виделся с ней после этого, гуманоид целый день пытался вытянуть из него признание. Машина искала свидетельства того, что у Неры и Бронга, а возможно, даже у Кета, есть какой-то странный способ совершать межпланетные путешествия.

— Как Бозун Бронг вернулся на Каи с планет системы Дракона? — снова и снова задавался вопрос. — Как он и Нера Ньин возвращались с Каи на Малили, не оставив при этом никаких следов своего проезда ни на одном из кораблей?

— Так Бронг действительно был на «Кироне», когда тот путешествовал к Дракону? — Юноша постарался скрыть всплеск радости. — Он говорил, что прибыл на шаттле.

Если он и угадал, машина не подала виду.

— Извините, сэр, но мы сомневаемся, что вы сами верите в эту фантастическую выдумку, — отвечала она мягко и терпеливо. — Нам требуется правда, а расследование пока указывает на использование запрещенных научных знаний.

Кет не рискнул заметить, что очень надеется на это.

— Нам известно, что ваша Спасательная Команда предполагала наличие на Малили источников родомагнетизма, — ласково, раз за разом повторял гуманоид. — Если такие источники действительно существуют, они могут быть связаны с аборигенами лелейо.