Прикосновение гуманоидов - Уильямсон Джек - Страница 20

Он замолк и посмотрел на голограмму.

— Даже тогда они не испугались. Твой отец — храбрый человек, Спасатель. А твоя мать — ангел… — его глаза наполнились слезами, и он высморкался. — Прости, не могу сдержаться, но ведь она никогда не позволяла мне почувствовать себя смертельно опасным уродцем.

Вместе со спасателем Вешем они занялись экспедициями — последний большой проект, предпринятый Спасательной Командой. Ворны финансировали его, надеясь на разработку месторождений тория, а твой отец думал, что мы отыщем доказательства контакта гуманоидов с лелейо.

— И вы не нашли…

— Никаких гуманоидов! — Маленькие глаза Бронга блестели — может быть, от затаенной радости. — И очень мало аборигенов. Поначалу я был водителем у твоей матери. А потом…

Его меланхоличный голос замолк. Некоторое время они сидели молча. Бозун невидяще уставился на свои золотые руки, погруженный в какие-то воспоминания.

— Твой отец очень ревнив, Спасатель. — Неожиданно он резко повернулся, словно охваченный давней яростью. — Вышвырнул меня из машины твоей матери — возможно, потому, что она сделала мне эти руки. И послал меня с Вешем в экспедицию, которую считал смертельной. Для старины Веша она такой и оказалась.

Наступал зимний сезон, потому что из-за этих рук нам пришлось задержаться, пока они не приживутся. Слишком позднее время для визита в те места, куда Рин Кирон послал нас. Мы попали в жуткую погоду: туман и ливень, настоящий потоп, каких на Каи не бывает. — Он задрожал в своем стареньком комбинезоне. — Мы провалились сквозь лед в замерзшую реку. Там я и оставил Веша, в саноходе, похороненным под снежными заносами.

— Как ты сумел спастись?

— Не спрашивай как. — Бронг вздрогнул, словно этот вопрос уязвил его. — В основном — ничего не соображая. Очнулся я на Спасательной станции в периметре.

— Ты умеешь ускользать…

— Я выживаю. — Его глаза сузились, и в них зажегся тайный огонек. — Этому искусству я выучился с юности. Если бы у тебя была такая же горькая жизнь, тебя бы это совсем не удивило.

17. Ржавка

Распространенный на Малили микроорганизм, самая древняя и примитивная форма жизни на планете, существование которой связано с переработкой ряда металлов. Родственная ей кровяная гниль действует на железо, содержащееся в гемоглобине.

Бронг снова задрожал.

— Зима, — прошептал он. — Стояло зимнее лунное время, Зона замерзла. Когда я поправился, Кирон послал меня провести ревизию двух оставшихся у нас саноходов. Твоя мать была беременна, и ты родился весной, перед оттепелью.

Она собиралась в еще одно путешествие, на поиски дерева фейо…

— Мыследрева? — Кет подался вперед, всматриваясь в невыразительную коричневую маску. — Они действительно источники родомагнетизма?

Бронг пожал плечами.

— Спасатель Кира Сайр тоже все время об этом спрашивала. Я никогда их не видел. Аборигены называют их деревьями фейо, «мыследрево» — приблизительный перевод, данный твоей матерью. В Кратерном озере она читала статьи по ксенологии, а также скопировала карты, которые рисовал Ило Аули. На одной из них было отмечено дерево фейо, оно находилось на излучине реки в нескольких сотнях километров к востоку отсюда. Твоя мать хотела отыскать его.

А твой отец… он разрешил ей отправиться! — в его голосе звучала ярость. — Я умолял ее оставить эту затею, умолял Кирона не пускать ее, даже просил Ворнов не давать транспорт. Когда ничего не вышло, я хотел сам вести ее саноход, но твой отец не позволил.

Она взяла с собой водителя из работавших в Зоне. Настоящий профессионал… вот только этого недостаточно. Твой отец поставил меня дежурить у монитора на станции, фиксировать их сообщения и отмечать маршрут, которым они двигались.

Они отправились в начале весеннего солнечного времени. Для этого водителя — слишком рано. Он не справился с управлением на тающем льду, и машина соскользнула в каньон. Большая часть ультрафиолетовых ламп при этом разбилась, и защита оказалась повреждена.

Поначалу контакт прервался, но твоя мать вышла наружу в защитном костюме и починила антенну. Когда сообщение наконец дошло, они уже были обречены. Ржавка. Водитель хотел сделать отчаянную попытку пробиться обратно в Зону, но она заставила его ехать дальше. Ужасные дни…

Он высморкался.

— Я насмотрелся на работу ржавки. Она превращает отличную сталь в вонючую голубоватую грязь так быстро, что и представить себе невозможно. Они прожили три дня. Я следил за ними, Спасатель, до самого конца. Не мог спать. И у меня в ушах звучали слова твоего отца, сказавшего, что она сама выбрала такой конец.

Перед смертью они успели увидеть дерево. Приборы показали его, но путь преграждала разлившаяся в половодье река с несущимися льдинами. Русло там изгибается, обходя конусообразный пик. Твоя мать сочла, что это — остатки давнего вулкана. А мыследрево росло на его северном склоне, высоко над рекой.

Это было очень странное дерево, хотя обитателям Каи большая часть здешних растений покажется странной. Ярко-зеленый толстый ствол и более светлые ветви, расщепляющиеся на концах на маленькие кроваво-красные веточки. И совсем без листьев.

Ты его и сам видел — на той игрушечной чаше. Так или иначе, но там они застряли. Ржавчина разрушила все, что можно, двигатели замерзли. В своем последнем сообщении твоя мать сказала, что они надевают защитные костюмы и будут пытаться перебраться по льду… — голос его сорвался, и он провел рукой по влажным глазам. — Прости, Спасатель, я любил ее.

— Жаль, что я не знал ее, — прошептал Кет.

Бронг молча сидел, глядя на голограмму.

— Ты встречал лелейо за периметром? — попытался расспросить его Кет.

— Встречал одну группу, тем же летом. — Бозун передернул плечами, словно стряхивая дурные воспоминания. — Во время поездки с твоим отцом — никогда бы я не захотел отправиться с ним в такое путешествие. Их финансировал новый коммодор Зоны, жадный мерзавец по имени Зоор, желавший наладить контакт с местными. Он воспринимал лелейо как пропадающую без пользы рабочую силу, которую можно выгодно использовать. Они приспособились к опасностям планеты и способны добывать полезные ископаемые, надо лишь научить их кайским представлениям о труде. А твой отец…

Бронг замолчал и серьезно посмотрел на Кета.

— Он хотел убить меня.

Потрясенный, юноша молчал.

— Конечно, Рин Кирон никогда ничего подобного не говорил. Он вещал об удачной возможности получить экономическую выгоду и наладить культурный контакт, узнать правду насчет мифа о мыследреве. Но я знал, что он собирается убить меня. Он попытался, и ему это почти удалось. Если бы я не умел так хорошо выживать…

Золотые руки бессильно опустились.

— Я и твоего отца вытащил, несмотря на его сопротивление. Много лет Кирон меня за это ненавидел, но, наверное, именно из-за этого он меня в конце концов и простил… если действительно простил.

Бозун снова погрузился в задумчивое молчание, взгляд его был устремлен в никуда.

— Мне кажется… надеюсь, что это так, — сказал Кет. — Расскажи об этой экспедиции.

— Думаю, не стоит. Я уверен, что ты не так все воспримешь. Ты еще слишком молод, Спасатель. Для тебя это будет звучать как романтическая история, и тебя самого потянет на поиски приключений. Но смерть — отвратительная вещь, где бы ты ее ни встретил.

— Пожалуйста, — настаивал юноша. — Я хочу знать.

— Если ты бросишь безумную затею отправиться туда на саноходе…

— Боюсь, придется. Не бросить, но хотя бы отложить до весны.

— И если ты пообещаешь, — глаза Бронга сузились, — не спрашивать, как мы смогли вернуться.

— Жаль. Так хочется это узнать…

— И твоему отцу хочется. — Черты его лица дрогнули, словно он на секунду развеселился. — И адмиралу.

Кет ждал, когда собеседник начнет.

— Вы, Каи Ну, видите Малили не так, как мы: она зачаровывает вас. Это было и с твоей матерью. Сначала поражает цвет — странная красота, а за ней кроется смертельная опасность. Твоя мать полюбила здешние краски. Ведь они совсем не такие, как на Каи, потому что жизнь здесь развивалась под красным солнцем и дольше длятся сутки. Желтые огневки так быстро растут в солнечное время, что можно заметить, как ползут их лианы. Огромные деревья обзавелись теплоизолирующей корой и силой, способной противостоять зимним штормам.