Танец на лезвии бритвы - Шамин Андрей - Страница 38

— Где он?

— А где я?

— На берегу Убавы. Где он?

— Не знаю. Я не рассёк Стрелу, чуть не погиб. Где меня только не носило…

— Он остался там? Да? Ответь мне!

— Да, — устало выдохнул меч.

— Он не вернётся, никогда, никогда!

— Любовь умеет ждать… — прозвенел меч, но его не услышали.

— Не хочу! — отчаянно закричал он и попытался согнуть своё тело. Он чувствовал, как рукоять заклинивают меж валунов, как чужая воля вытягивает его в гибельную молнию.

— Нет!!!

— Ну, зачем ты его так пугаешь! — раздался знакомый голос, и меч облегчённо засмеялся.

— Вемигур!?

— Здравствуй, любимая…

— Ты, ты…

Сильные руки подхватили ослабшее тело и прижали к груди, в которой неистово билось сердце…

И словно колокольчик откуда-то из невообразимой дали зазвонил будильник. И понял я, что это сон, всего лишь сон. И мне захотелось сказать — Какой чудесный сон я видел…

И тут я увидел — песок, золотистый песок посверкивал в лучах начинающего разгораться дня.

Декабрь

Глава 1. Письмо с того света

В прахе прошлого свернулся изумрудный росток будущего. Впрочем, о чём это я?

Я расписался в получении. Почтальон улыбнулся и весело помчался вниз. Разумеется, если б и мне сунули «лосося» за просто так, я тоже радовался жизни. Загудел лифт, унося работника связи.

Я недоумённо взглянул на конверт.

— Вообще то по приколу — получить заказное письмо, даже не зная от кого!

Я вспомнил не так давно прочитанную заметку в газете — как мафия устранила слишком борзого журналюгу и передёрнулся. Чёткий штамп меня успокоил — если в конверте и находилась бомба, то после такого удара её механизм вышел из строя. О несчастных служащих я в силу здорового эгоизма не подумал, а более того — схватил ножницы и торопливо отчикал короткую сторону.

Внутри оказались: листок писчей бумаги и несколько машинописных листов.

— Очень интересно! — буркнул я — И кто же это такой догадливый, без «до»? Для анонимки многовато, для романа маловато.

Я расправил листок и углубился в чтение. Почерк был довольно правильный, можно было даже сказать каллиграфический. Единственное, что его немного портило слабый нажим. Хотя могла и ручка барахлить. Знакомых букв оказалось до чёрта и весь текст очень скоро был проглочен. А вот переваривание заняло времени больше чем бобы.

Если я правильно понял автора, то… Я чуть было не подпрыгнул на стуле — не люблю кресла — в них засыпаешь. В это трудно было поверить, однако так оно и было — Юрис подал голос! Моя торжественная фраза оказалась пророческой!

На радостях я пролетел над рукописью, словно чайка над тихим морем, и подобно красивой птице, нырял под всплеск тихого восторга и злости в блики фраз. И тут радость моя померкла. Я мысленно сравнил отрывки из дневников и понял что ошибся — к тому же неизвестный сжалился надо мною и на последнем листе написал: "Не помню, кто сказал — опыт плохого, есть также шаг к познанию и хорошего… Проверять не советую. Всего вам. Константин".

От досады я чуть было не смял и рукопись и листок.

— Всего вам! — видите ли! Какой добрый нашёлся! А что я буду с этим делать? Ты об этом подумал? Тут, блин, дай бог, своё пристроить! Ладно.

Я затолкал всё обратно в конверт и сунул в какой-то том. Даже не посмотрел, в какой именно.

Глава 2. Упокоище

На небе лёгкие мазки облаков — как перья. Тепло. Паучки занялись прыжками. Летают восьминогие командос, ищут места для поселения подальше от папы и мамы. Играют в «догоню-съем». Один приземлился на отшлифованную поверхность и резво побежал.

Я проводил его взглядом, погладил розовую с искрой стеллу и пошёл дальше.

"Покойся в мире" — было высечено на следующей. Жирная зелёная гусеница неторопливо ползла, неизвестно каким образом удерживаясь на гладком как стекло базальте. Вот «Й» скрылась под её телом. Я хотел было припечатать негодное создание, но гусеница видимо почувствовала угрозу и, свернувшись колечком, упала в засохшие венки. Я рассмеялся и продолжил свою экскурсию.

Памятники особым разнообразием не отличались, впрочем, как и надписи на них. Не знаю, как долго я бродил, рассматривая портреты давно ушедших из мира сего людей, но пора было закругляться. Я решил пройти напоследок по маленькой аллее, где тени танцевали на чуть влажном асфальте, где ветви сплелись в ажурный коридор, в котором и ветер успокаивался и нехотя шевелил поблекшую пачку «Мальборо». И вот быстрым шагом я шёл по зелёному коридору, и всё реже и реже поглядывал по сторонам.

На одной плите глаза мои задержались на несколько секунд, в то время как ноги продолжали нести тело к выходу. Потом они стали, словно ватные и странное чувство овладело всем моим существом.

Я вернулся к плите и стал её рассматривать. Ничего необычного — плита как плита, коих десятки, обычная надпись. Хотя… Я продолжал тупо рассматривать надгробие, а мир начинал поворачиваться. Солнечный луч упрямо подползал к буквам, ещё прячущимся в спасительной тени. Но вот золото залило канавки и выбоины и я отшатнулся. Всё же любопытство перебороло страх. Я спокойно прочёл свои инициалы и дату рождения. Некоторое время я ждал, когда засияет и дата смерти, но ничего не происходило. Всё вдруг стало расплываться. В моих руках появился пергамент. Перо затанцевало, стиснутое пальцами, но острый кончик только царапал…

…тишина… Может это просто очередное затишье перед бурей? Снова соберётся нечто в глубине сердца и застонет душа, и нервная рука корявыми буквами выведет некие слова; они попытаются своим ритмом очаровать мысль и сами, бессильные, очарованные упадут бездыханными на белое поле. Упокой их души, Господи…

Глава 3. Время собирать камни

Я неторопливо поднялся и был несказанно удивлён — вместо обшарпанной фанеры лоснилась кожа, на планке — новенькая кнопка, внизу крючок для сумки.

"Хм, может я ошибся адресом или… — подумал я и всё-таки нажал кнопку.

Внутри запел соловей. Послышались лёгкие шаги. Дверь медленно открылась и на пороге возникла фея.

— Э, день добрый, не подскажете — Константин Васев, э…

— Костик ушёл в магазин. Что-то срочное?

— Да нет.

— Если хотите, можете подождать.

Фея начала отстёгивать цепочку.

— Нет, нет. Спасибо. Я вообще-то спешу. Вот проходил мимо, думаю: Дай загляну. Передавайте привет.

Фея всё-таки справилась с упрямой змейкой и вышла на лестничную площадку.

— Постойте, я угощу вас чаем.

— Спасибо, я действительно спешу, всего хорошего. Скажите — Шмелёв заходил, он знает.

Я торопливо спустился на улицу и только там перевёл дух. У феи были черты Анны.

— А мне говорила — никого.

Отмахав парочку кварталов я с большим трудом вспомнил о какой-то двоюродной сестре Алёне, что же там Анька говорила, да, чёрт побери, когда это было то? Так и не вспомнив когда, я заскочил в трамвай, и тот повёз меня в центр.

Я сел на свободное место и расслабился.

— Молодой человек, а билетик? — раздался до боли знакомый голос.

Я поднял глаза и увидел… Анну.

— Вот, систему новую ввели, — словно извиняясь, сказала она.

— Ага, хорошо забытую старую.

Я пошарил в карманах и положил монетку на задрожавшую ладошку.

Эпилог или разговор, которого не было

— Вот так, господа, — произнёс я, очнувшись от дум.

Добрый малый приоткрыл полу — блеснуло и булькнуло.

— Говорят, когда ничего не желаешь, тогда и получается всё как надо.

— Такой вот дзен, — второй нервно оглянулся по сторонам.

Я отработанным движением извлёк из кармана рюмашку. Молодёжь облегчённо вздохнула.

Виски наполнило желудок приятным теплом.

— Желание ничего не желать тоже есть желание.

— ?…