Легион пространства - Уильямсон Джек - Страница 32

Они обстреливают огромными снарядами, заполненными красным газом, Землю и все остальные человеческие планеты. Постепенно концентрация газа в атмосфере увеличивается. Вскоре люди повсюду будут безумны и начнут заживо гнить.

Я знаю, что лишь немногие из медузиан отправились в Систему, однако их огромный флот уже сформирован и оснащен, и готов нести мигрирующие орды, которым предстоит оккупировать наши покоренные планеты.

В поведении Эрика Ульмара произошла перемена. Вначале голос его представлял тонкий истерический визг. Теперь же можно было расслышать мрачные тона. Лицо его по-прежнему хранило былую красоту под золотистыми волосами, хотя, измученное, морщинистое, грязное, оно стало теперь опустошающе-спокойным. Он говорил о планах медузиан с равнодушием, почти механически, словно судьба Системы его больше не касалась.

— А Аладори? — спросил Джон Стар. — Где она?

— Она заперта в соседней камере, рядом с нами.

— Рядом с нами! — выдохнул Хал Самду, хрипя от радости. — Так близко!

— Но ты говорил, что ее подвергли… — Джон Стар не мог сдержать болезненного вздоха и гнева в голосе, — подвергли пыткам?..

— Медузиане хотят знать ее тайну, — последовал безжизненный невыразительный ответ. — Им нужны чертежи АККА. Поскольку они не могут общаться с нею непосредственно — она не знает кода, — они заставляют меня пробовать вытянуть из нее секрет. Однако она не сказала. Мы использовали различные способы. — Голос его стал тихим. — Запугивание, гипноз, боль. — Но она не сказала…

— Ты… — прохрипел Хал Самду, — ты… зверь… трус…

Он бросился к нему через всю камеру, яростно стиснув громадные кулаки.

Эрик Ульмар метнулся прочь, заорав:

— Не надо! Не подпускайте его ко мне! Я не виноват. Они пытали меня! Я не выдержал! Они пытали меня! Они не дают мне умереть!

— Хал! — серьезно запротестовал Джей Калам. — Это ничего не изменит. Мы должны узнать то, что он сможет нам рассказать.

— Но он… — задыхался гигант, — он пытал Аладори.

— Я знаю, Хал, — вздохнул Джон Стар, удерживая его за руку, хотя и сам разделял его свирепый импульс уничтожить это уже нечеловеческое существо. — То, что он расскажет, может помочь нам спасти ее.

Он повернулся к Эрику Ульмару.

— Ты говоришь, в соседней камере? Здесь есть стража?

— Не давайте ему прикасаться ко мне! — последовало жалкое безжизненное хныканье. — Да, один из медузиан всегда дежурит в большом холле наверху.

— Если мы сможем пройти мимо стражника, отсюда есть выход?

— Ты имеешь в виду выход в город?

— Да, — произнес Джей Калам, и в его тихом спокойном голосе была удивительная уверенность. — Мы намерены бежать. Ты поможешь нам вывести ее из города и смонтировать ее оружие. Затем медузианам придется подчиниться нам, если мы не решим стереть этот город с лица планеты.

— Нет, вам никогда не выбраться из города, — тихо ответило забитое существо. — Вам не выбраться из холла. Он открывается в шахту глубиной в милю. Это просто крутая голая стена за дверью. Даже если вы спуститесь, вам не пройти через город. У медузиан нет улиц. Они летают.

Однако об этом бесполезно даже говорить. Вам ни за что не выбраться из камеры. Даже Аладори вы не сможете выпустить. Скользящие решетки заперты. Вы — безоружные узники, а еще надеетесь выкрасть что-нибудь у медузиан, стерегущих свою самую мощную твердыню.

Голос его утонул в мрачном сожалении.

Беспокойный, словно пойманный в капкан зверь, Джон Стар осмотрел помещение.

Пустая металлическая камера, квадратная с небольшой площадью. В десяти футах над головой было прямоугольное отверстие, через которое их сюда бросили, забранное скользящей решеткой с мелкими ячейками. Из тусклого просторного холла наверху сквозь решетку просачивался зеленый свет. Глаза его, искавшие какое-либо оружие или просто что-нибудь, что могло бы помочь им бежать, не обнаружили в камере ничего, что можно было бы сдвинуть. Это была просто кубическая коробка из неизменного черного сплава.

Хал Самду бегал рысью взад-вперед по твердому голому полу, глаза его, горящие как у загнанного зверя, иногда свирепо смотрели на Эрика Ульмара.

— Вам никогда не выбраться из этой камеры, — настаивал ровный нечеловеческий голос, — потому что вскоре вас убьют. Они вернутся, чтобы заставить меня вновь попытаться получить чертежи от Аладори. Она скажет на этот раз. Они приготовили луч, который жжет, причиняя боль как от контакта с огнем, и при этом убивает очень нескоро. Но как только она расскажет, они обязательно нас прикончат. Они обещали подарить мне смерть, когда она признается.

— Тогда, — яростно пробормотал Джон Стар, — мы должны выбраться.

Хал Самду ударил кулаками в черную стену. Стена ответила глухой тяжелой вибрацией, меланхоличным рокотом рока. Он стер кровь с суставов.

— Вам не выбраться, — ныл Эрик. — Замок…

— Один из нас обладает известной сноровкой, — сказал Джей Калам. — Жиль, ты должен открыть решетку.

Жиль Хабибула встал на ноги в углу камеры, вытирая слезы с рыбьих глаз.

— О да, — простонал он более легким тоном. — Один из нас обладает известной сноровкой. Случилось так, что его отец конструировал замки, однако даже ему потребовались годы упорных упражнений, чтобы превратить увлечение в искусство.

Жалкая сноровка! О, драгоценная жизнь знает, что ей никогда не воздавалось должное. О, я, несчастный! Менее достойные, чем я, люди добивались богатства, почестей и известности, не обладая и половиной моего гения и десятой долей навыка. И этот талант, и это огромное количество затраченных усилий принесли старому бедному Жилю Хабибуле лишь забвение, бедность и неблагодарность.

Смерть моя! Не будь этой сноровки, я ни за что не оказался бы здесь, не гнил бы в руках бесчисленного множества жутких чудовищ, готовящих мне пытку или смерть! О нет! Если бы не это дело на Венере двадцать лет назад, я бы ни за что не оказался в Легионе. Именно сноровка и соблазнила меня… Она, да еще известность одного погреба с вином…

Бедный старый Жиль, приведенный своим гением к болезням, истощению и смерти.

— Но сейчас появился шанс возместить эти потери с помощью твоего искусства. Ты можешь открыть замок? — спросил Джон Стар.

— О, дружище! Зачем ты ко мне так несправедлив? Будь я художником, поэтом, жалким музыкантом, ты ни за что бы не стал усомняться в силе моего искусства. При моем гении она прогремела бы в Системе от края и до края. О, дружище, такова, выходит, моя горькая участь! Раз уж даже ты, дружище, усомнился в моем гении.

Огромные слезы брызнули на нос.

— Давай, Жиль! — закричал Джей Калам. — Покажи ему!

Они втроем подняли Жиля Хабибулу, что на этот раз оказалось гораздо проще, нежели в предыдущие. Так что он смог добраться до железного забрала в десяти футах над полом.

Он посмотрел на черный ящичек замка, ощупал его необычайно уверенными, необычайно деликатными пальцами. Он прислонился ухом к замку, постучал по нему, сунул руку сквозь решетку и, прислушиваясь, что-то сдвинул.

— Мои смертельные глаза, — наконец, жалобно вздохнув, сказал он. — Я никогда не встречал столь хитроумного замка. Он комбинированный. Ящичек удивительно крепок, и некуда вставить инструмент, чтобы проверить его, и эта коварная штука вместо цилиндров содержит рычаги. Никогда не встречал такого замка в Системе.

Он опять внимательно прислушался к слабому щелканью в замке, прижимая подушечки пальцев то тут, то там, выявляя, где вибрация выдает внутренний механизм.

— Проклятие моим бедным старым костям! — пробормотал он. — Умнейшая, новейшая идея! Если бы я смог вернуться в Систему, патенты на нее дали бы мне те известность и благополучие, которых я был незаслуженно лишен. Это замок, который способен бросить вызов гению даже Жиля Хабибулы.

Внезапно он судорожно вздохнул.

— Опустите меня! Приближается ужасное чудовище!

Они опустили его на пол. Наверху, над решеткой, появилась огромная зеленая полусфера. Грубая масса блестящей скользкой просвечивающей плоти. Пульсирующе-странной, замедленной жизни. Огромный овальный глаз уставился на них со столь жуткой силой, что Джон Стар почувствовал себя так, будто он читает у них в умах.