КГБ в русской эмиграции - Преображенский Константин Георгиевич - Страница 46

Едва я приехал из США, как вокруг моего сына Георгия начались странные скандалы. Тогда, в июне, он как раз оканчивал Институт стран Азии и Африки. Специализировался он по Японии, как и я. Никаких претензий к нему не было. В своей группе он считался одним из лучших по японскому языку. Это не было случайностью - ведь свои дошкольные годы он провел в Японии и страстно полюбил ее людей, историю и культуру. Особенно нравятся ему японские мультфильмы, которые он помнит с детства. Уже став студентом, он просил знакомых, бывавших в Японии, привозить ему видеозаписи японских мультфильмов, и с чувством сладостной ностальгии смотрел их, вспоминая о своем японском детстве. После окончания Института стран Азии и Африки ему предстояла десятимесячная стажировка в университете Токай. Легко представить, как мечтал он снова побывать в Японии после тринадцатилетнего перерыва! Ведь в 1985 году, после шпионского скандала, ему тоже пришлось покинуть Японию. Он потом сильно тосковал о ней.

Но сразу после моего возвращения из Америки его дипломную работу стали резко критиковать, хотя раньше она считалась вполне нормальной. Называлась она так: «Подростковая агрессивность в японской школе».

Дипломную работу объявили написанной не по теме. Но времени спорить не было - истекали последние дни учебы в институте! Пришлось ее спешно переписывать. Эти страшные дни лихорадочной ночной работы на компьютере и чувства обреченности навсегда останутся в моей памяти.

Но вот работа переписана. Надо было сдавать ее преподавательнице, а она словно сквозь землю провалилась. Когда ей ни позвонишь в эти дни, ее никогда не оказывалось дома. Она словно специально тянула время, чтобы дипломная работа была сдана ей с опозданием. Так и произошло...

Но все же в итоге дипломная работа была сдана и зачтена. Но особенно странным было то, что успешная сдача этой работы, пусть и в последний срок, вызывала непонятное возмущение у некоторых руководителей кафедры. Странным потому, что до этого сын получал там только высокие оценки.

Тогда была приготовлена еще одна месть. Сам заведующий кафедрой Деопик решил принять у моего сына государственный экзамен по истории стран Азии и Африки. При этом он не скрывал, что завалит его, поставит неудовлетворительную отметку. Но за что?

—Ваш сын совершенно не знает истории! Вы - хороший отец плохого сына! - отвечал мне Деопик.

Но почему заведующий кафедрой не говорил так еще месяц назад?

Только потом я узнал, что моего сына собирались вообще лишить диплома о высшем образовании! Провалившись на выпускном экзамене по истории, он вместо диплома Московского университета получил бы только справку: «Прослушал лекции». Она не является свидетельством о высшем образовании. Имея ее, невозможно устроиться на работу по специальности япониста. Уделом таких людей остаются только простые рабочие профессии, словно они вообще никогда не учились в университете. Но главное - сразу по получении такой справки их забирают в армию на два года, как обычных выпускников средних школ. А в нашей российской армии с солдатом можно сделать все что угодно. Его гибель не считается сколько-нибудь заметным событием, и за нее никто из командиров не несет ответственности.

Такие справки вместо диплома выдают лишь в единичных случаях, после серии громких скандалов или множества несданных экзаменов. Их вручают лишь самым отпетым двоечникам, пьяницам и нарушителям дисциплины. Но мой сын-то был отличным студентом, вот в чем дело! И никогда раньше к нему не было никаких претензий! А в период моего пребывания в США с ним вообще ничего не произошло. Значит, дело было во мне...

Положение Георгия опять резко осложнилось. Как ни хорошо он знал историю Востока, заведующий кафедрой, умудренный опытом профессор, знал ее лучше. Ему ничего не стоило задать Георгию несколько вопросов, на которые тот не смог бы ответить. Слишком уж неравными были их силы.

Но, к счастью, на кафедре у меня есть и друзья. Профессор Н., 30 лет назад преподававшая и у меня, улучила момент, когда заведующий кафедрой разговаривал с ректором, и сама приняла экзамен у Георгия. Она поставила ему «пятерку», высший балл. Так мой сын снова стал отличником.

—О, как меня ругали на кафедре! - призналась она. - Я говорила им: «Объясните мне, что плохого я сделала? Ведь Преображенский всегда учился на «пять»!». Но все только опускали глаза и мялись. Причину не объясняли. Я должна была догадаться о ней сама, как в советское время...

Культ умолчания, таинственные недомолвки и гримасы - все это признаки участия ФСБ. Однако Георгий, несмотря ни на что, все-таки сдал выпускные экзамены и получил заслуженный диплом.

Тогда была задумана еще одна месть. В кабинете ректора было собрано совещание руководства Института стран Азии и Африки, посвященное только одному вопросу: поедет ли мой сын на годичную стажировку в Японию. Туда, в университет Токай, должны были ехать все его однокурсники. Поражало то, что совещание было секретным! А секретных совещаний в этом открытом гуманитарном институте не устраивали с советских времен.

—Мы не можем поощрять поездками в Японию студентов, которые не вовремя сдают дипломные работы! - говорили участники совещания. Здесь же присутствовало руководство кафедры японской филологии, считавшее Георгия одним из лучших по японскому языку, но за него не вступилось. В итоге в университет «Токай», куда он должен был поехать на стажировку, и где за 30 лет до этого стажировался я, была послана депеша о том, что несостоявшийся стажер Преображенский снимается с поездки за нерадивость. Легко представить, сколько нравственных мучений пришлось испытать моему сыну во время этих незаслуженных гонений! Но в то же время он был горд тем, что страдает за отца.

Но за год до этого произошли другие события, оставившие в моей душе глубокий след. Тогда за меня взялись серьезно. ФСБ решило отомстить мне за серию выступлений в печати о связи японской псевдорелигиозной секты АУМ Синрике с российской разведкой.

В 1991 году, после крушения коммунистического режима, в России образовался идеологический вакуум. Ведь русский народ привык быть ведомым, послушно исполнять волю начальства, иметь четкую политическую цель в жизни. Большинство людей, проявлявших тягу к самостоятельному мышлению, были истреблены в ходе массовых репрессий. Огромную роль в стране играла государственная идеология коммунизма. Она заменяла христианскую мораль. Оказавшись без идеологии, которая регулировала абсолютно каждый поступок россиянина, миллионы людей лишились духовных критериев. Они не знали, для чего им жить дальше: ведь целью продолжения жизни каждого человека был мифический коммунизм.

Воспользовавшись этим, в Россию устремилось множество тоталитарных сект. Все они попали под пристальное внимание ФСБ. Нет, чекисты вовсе не собирались им противодействовать. Наоборот, ФСБ собиралась найти в них заменителя коммунистической идеологии. Среди сект наследники КГБ подыскивали такую, которая бы соответствовала коммунистической идеологии наиболее полно, содержа в себе не только принцип абсолютного подчинения вожаку, но и элементы милитаризма.

Найти секту с милитаристским уклоном оказалось совсем нетрудно. Это была японская секта Синрике. Она была создана на деньги крупного деятеля теневого бизнеса и лидера мафии С.

Он занимался и вертолетным бизнесом. С. любил покупать советские вертолеты, многие из которых производятся на военных заводах и служат техникой двойного применения, то есть могут быть использованы для военных целей.

С. не был агентом КГБ, но у него было много знакомых советских торговых работников. А среди них было немало разведчиков КГБ и ГРУ. Формально они были гражданскими служащими. Но С, разумеется, знал, кем они были на самом деле. Ведь абсолютно все наши разведчики отлично известны японской контрразведке.

Сотрудники ГРУ отличаются суровым военным нравом. С ними С, видимо, побоялся связываться. Офицеры КГБ, наоборот, более сговорчивы.

В 1990 году С. сообщил своим российским знакомым, что создал новую религиозную секту под названием Синрике, «Учение истины» и хочет, чтобы она получила возможность работать в России. Разумеется, просьба почтенного старика была уважена.