Гуманоиды - Уильямсон Джек - Страница 25

Форестер напряженно кивнул, опасаясь спросить, что же случилось со старой башней, Марком Уайтом и его странной командой.

— Очень хороший вид, правда?

Айронсмит невозмутимо кивнул в сторону нового дома, и доктор неохотно поднял голову, чтобы взглянуть на постройку. Золотые колонны и балкончики, остроконечные башенки со светящейся филигранью вовсе не вписывались в его понятия о хорошем вкусе. Высокую крышу покрывала яркая малиновая черепица. Айронсмит с гордостью провел Клэя по многочисленным залам и экзотическим садам, защищенным хрустальными загородками от холодного морского ветра.

— Восхитительно, вы не находите? — счастливо спрашивал он. — Я мог бы перебраться сюда, если бы было время и желание.

Форестер пристально взглянул на математика, размышляя, какие такие неотложные дела мешают ему переехать, потом со злостью обернулся на своих молчаливых стражей и, не выдержав, воскликнул:

— Не могли бы вы отослать их на время, чтобы мы могли поговорить наедине?

К его удивлению, Айронсмит спокойно кивнул.

— Если вам так хочется. Боюсь, что вы слишком остро реагируете на их присутствие. Может быть, я смогу изменить ваше мнение, — он повернулся к гуманоидам и произнес: — Пожалуйста, оставьте нас одних на полчаса. Я буду в ответе за безопасность мистера Форестера.

— К вашим услугам, сэр.

Невероятно, но машины послушно исчезли. Доктор внимательно посмотрел на Айронсмита, но увидел перед собой лишь спокойного, безвредного на вид молодого человека в поношенной одежде, с серыми дружелюбными глазами. Однако что-то в облике математика заставляло доктора похолодеть. Айронсмит гостеприимно указал Форестеру на дорожку, ведущую к дому, и провел его через огромный пустой двор, где воздух имел горьковатый привкус из-за гигантских малиновых грибов довольно причудливой формы, растущих в длинных золотых вазах. Сквозь хрустальную стену, преградившую им дорогу, можно было увидеть, как волны пенятся над черными камнями. Их шум отчетливо доносился до бывших коллег. Форестер глубоко вздохнул и задал давно волнующий его вопрос:

— Фрэнк, я хочу знать, что вы сделали с Марком Уайтом, его удивительным ребенком и остальными.

С лица Айронсмита ушло безграничное добродушие — бывший клерк стал абсолютно серьезен.

— Ничего. Когда я пришел сюда, чтобы найти их, старая башня уже пустовала. Я выбрал ее для своего будущего жилища, надеясь, что они еще вернутся. Но они не вернулись. Я так и не знаю, что с ними стало.

Холод, сквозивший в голосе собеседника, удивил Форестера, ибо сейчас перед ним стоял не наивный ленивый клерк, который валял дурака на развалинах компьютерного отдела. В данную минуту доктор видел перед собой уверенного и волевого мужчину, точно знающего, чего он хочет в этой жизни. Начиная нервничать, Форестер дрожащим голосом спросил:

— Откуда столько злости на этих несчастных?

— Потому что Марк Уайт — невежественный и опасный фанатик. У него все еще детские мозги — вы и сами могли понять это по тому мелодраматизму, с которым он нас сюда заманил. Вот только этому большому ребенку случайно попало в руки опасное оружие. Его безумная деятельность способна нанести вред Крылу IV, — спокойный голос бывшего клерка звучал с сокрушительной уверенностью в своей правоте.

— Если он готов сражаться с гуманоидами, для меня этого достаточно. Я присоединюсь к нему.

Айронсмит посмотрел на доктора серьезными и немного грустными глазами.

— Вот затем я и пригласил вас сюда — чтобы предупредить. Я не хочу, чтобы вы повторяли ошибки Марка Уайта. И Уоррена Мэнсфилда заодно. Ваше отношение ко всему происходящему ошибочно, Форестер, и чревато опасными последствиями.

Форестер вздрогнул.

— Вы хотите сказать, мне могут дать эйфорид?

Айронсмит нервно пожал плечами.

— Это не так плохо, как вам кажется, Форестер. Я думаю, вы сами должны попросить об эйфориде. Вы можете только навредить самому себе, да и другим тоже, если попытаетесь бороться с гуманоидами. Лучше позвольте им помочь вам так, как они могут это сделать.

Доктор ничего не ответил, лишь до боли стиснул зубы. Он молча смотрел на медный отсвет заката в воде, размышляя, как спросить о том, что его волновало.

Айронсмит спокойно продолжал:

— От Марка Уайта исходит величайшая опасность. Однако я убежден, что ему по-прежнему нужна помощь, и скорее всего он снова попытается связаться с вами. Если он сделает это, пожалуйста, попросите его встретиться и поговорить со мной, пока он не успел наделать ничего непоправимого. Я хочу иметь шанс доказать ему, что он глубоко ошибается. Вы передадите ему мои слова?

— Это нонсенс, — Форестер отрицательно мотнул головой. Голос его звучал хрипло. — Но я хотел бы кое-что узнать, — он перевел дыхание, стараясь унять страх перед этим невероятным существом, даже непонятно, человеком ли, которое когда-то являлось простым клерком в Стармонте. — Как вам удается так хорошо ладить с гуманоидами? Почему вы так воинственно настроены против Марка Уайта? И кто… кто был вашим партнером по шахматной партии?

— У вас чересчур богатое воображение, — усмехнулся Айронсмит, — Думаю, вам обязательно надо попросить об эйфориде.

— Не говорите так! — голос Форестера дрожал от волнения, рука невольно вцепилась в рукав математика: — Не говорите так! Ведь вы можете помочь мне — вы свободны от их присмотра. Пожалуйста, пожалуйста, Фрэнк, — будьте же человеком!

Айронсмит благодушно кивнул.

— А я и есть человек. И я действительно хочу помочь вам, если только вы мне позволите.

— Тогда просто скажите мне, что нужно делать.

Математик спокойно ответил:

— Просто примите гуманоидов такими, какие они есть. Это все, что я сделал.

Форестер вздрогнул от возмущения.

— Принять этих монстров? Когда они уже разрушили мою обсерваторию и лишили разума мою жену? Когда они угрожают мне самому?

Айронсмит покачал головой, словно выражая сожаление:

— Мне жаль, что вы по-прежнему рассматриваете гуманоидов как злейших врагов. Ваше отношение к ним столь же детское, как и у Марка Уайта. Боюсь, оно создаст вам массу проблем.

Форестер выжал из себя подобие улыбки.

— Так вы полагаете, что я не прав?

Легкое недовольство сквозило в голосе математика:

— Да, вы действительно не правы. Вы же ученый, Форестер, — или были им раньше. Со всем вашим опытом в финансовых и административных делах, практической инженерии и научных изысканиях, вы должны бы стать достаточно трезвомыслящим человеком, чтобы не придумывать воображаемых демонов, — словно сдерживая недовольство, Айронсмит схватил доктора за руку. — Разве вы не видите, что гуманоиды — всего лишь машины и ничего более?

Форестер с горечью спросил:

— Что вы хотите этим сказать?

Математик раздраженно нахмурил брови.

— Когда вы делаете их своими врагами, вы подразумеваете в них нечто совершенно невозможное для любой машины. Вы наделяете их моральным выбором и преступной целью, усиленной к тому же злостью и ненавистью. Поймите, наконец, что у андроида не может быть ни морали, ни эмоций!

— Насчет морали я с вами совершенно согласен!

Игнорируя выпад, Айронсмит смотрел куда-то в морскую даль за спиной доктора.

— По сути дела, гуманоиды — лучшие машины, когда-либо созданные человеком. Даже самое примитивное оружие всегда может стать опасным по чистой случайности или чьей-то злой воле. Гуманоиды же защищены от человеческого влияния. Вот это и есть их главное достоинство, Форестер, а также основная причина, по которой нам следует принять их.

Доктор молча смотрел на бывшего клерка, безнадежно пытаясь понять, что скрывается под обезоруживающей искренностью Айронсмита.

— Вы понимаете, о чем я говорю? Открывалка для консервов может порезать ваш палец, так же как и острый край банки. Винтовка способна убить не только добычу, но и самого охотника. А ведь подобные орудия не запрограммированы на нанесение вреда человеку! Вся опасность исходит лишь от того, кто ими пользуется. Старина Уоррен Мэнсфилд просто-напросто решил древнюю как мир проблему несовершенства и ограниченности человеческих способностей к управлению, создав безукоризненные механизмы, не зависящие от воли человека.