Барлиона - Маханенко Василий Михайлович - Страница 58

— Сергеич, а откуда у тебя информация, что это я прошел Подземелье? Что у меня Уважение за три месяца заработано?

— Неужели у самого мозгов не хватает, чтобы догадаться? Ты же сказал, что был в Подземелье. Подземелье из всех рудников есть только на Долме. Это первое. Второе — на Долму отправляют только тех, кто скоро получит Уважение, это как проверка на готовность работать в команде. Причем отправляют туда заключенных сразу со всех параллельных рудников.

— Кстати, а что это за параллельные рудники? — спросил я Сергеича. — Да, встретился я на Долме с парочкой, что были с параллельного рудника Прика. Но почему?

— Да потому что невыгодно на одном руднике держать более двухсот пятидесяти заключенных. Контроль ослабевает. А плодить рудники — тоже не выход. Зачем лишнее пространство занимать? Вот и ввели параллельные — куда-то же вас сажать надо. Общий начальник, общий сборщик нормы, а все остальное — строго индивидуальное. Так проще.

— Хорошо, но это еще не объясняет, как ты сопоставил меня и Шамана.

— А, ну да. Кроме того, что уже сказал, самое главное. Сам подумай, как звучит: Шаман Махан, вошедший в зал славы и заключенный Дмитрий Махан, побывавший в Подземелье. Неужели ты думаешь, сложно догадаться, что он — это ты?

Вот я дятел! Зря только хорошего человека в чем-то подозревать начал.

— Прости, как-то я не подумал. Ты про подсказки упоминал: скажи, а можно мне как-нибудь получить к ним доступ, а? Я ведь уже вышел с рудника, теперь буду жить в большом мире, а без гайдов в нем как без рук.

— Ты бы еще доступ к форуму попросил, — усмехнулся Сергеич. — Из всей документации заключенным предоставлен доступ только к законодательным актам. Хотя…

Я с замиранием сердца ждал решения. Если Сергеич поможет мне, то игра станет легче сразу на порядок.

— Если тебе привезут новую модель капсулы, то по умолчанию в ней прописан доступ к гайдам и внутриигровому форуму. Только заключенным ставят на него заглушку. Причем не программную, а просто небольшой штырек в корпусе капсулы… Он и выпасть может при транспортировке… — смотря в никуда, сказал Сергеич, потом встрепенулся и продолжил: — Кстати, спасибо, что помог мне внука понянчить!

Я недоуменно уставился на Сергеича. О чем это он?

— Когда ты озеро запоганил, дети вспомнили, что у них старик за городом живет. Вмиг приехали, хотя до этого три года допроситься не мог, чтобы внука привезли на травке побегать. Высокотехнологичным его делают, даже в туалет с наладонником ходит. В четыре-то года! Ему же в кубики да солдатики играть надо, а он мне про обработку изображений рассказывает. Совсем ребенка портят! Ой, ладно, засиделся я тут с тобой, тебе же отдыхать надо, — сказал Сергеич, поднимаясь со стула. Я уютней завернулся в плед, закрыл глаза и неожиданно для себя мгновенно погрузился в сон.

— Где он? — разбудил меня чей-то встревоженный голос.

— Спит, где ему еще быть? Он же пробыл в капсуле три месяца, вот и отсыпается за все время, — ответил ему голос Сергеича.

— В смысле: как отсыпается?

— А, вы же не знаете. Сон в игре не обеспечивает нужного психологического расслабления, поэтому заключенных раз в три месяца отключают и обеспечивают им обычный сон. Десяти часов сна как раз хватает на следующие три месяца. Что касается самого содержанта, то для него в игре внезапно наступает завтра.

— А с этим тогда что?

— Вот это уже не наша проблема. По какой-то причине его капсула отключилась от игры, а автоматика перетащила его в центр реабилитации. Еще и крышку в процессе транспортировки сломали, блин, так что ждем новую капсулу и техника-настройщика. Потом засунем заключенного обратно и…

Больше я не слышал. Глаза закрылись, и я вновь очутился в царстве Морфея.

— Вставай. — Меня вновь вернули в реальность. Несколько мгновений я боролся с собой, чтобы открыть глаза. Как же хорошо просто поспать, никуда не спеша, не думая, что нужно делать дневную норму. Красотища! Сонными глазами я осмотрел помещение, после чего смог сфокусироваться на стоящих рядом со мной людях. Ба, одного из них я знаю! Это тот самый техник, что помещал меня в капсулу. Он еще тогда прикалывался: мол, «втекай». Сейчас я мог более тщательно его рассмотреть — несмотря на обычное лицо, которое можно встретить где угодно, вид техника вызывал улыбку. Прежде всего — под распахнутым халатом виднелся свитер. Если за три месяца моего заключения в моде ничего не изменилось, то этот свитер стоил безумные деньги и был очень популярен среди продвинутой молодежи. Его можно было носить от минус сорока до плюс тридцати, внутренняя система контроля температуры обеспечивала комфорт в этом диапазоне. Свитер мог менять цвета и текстуру по желанию владельца, даже на ощупь он мог быть разным — от гладкого до пушистого. Кроме свитера на Петре, как гласило имя на электронном пропуске, были надеты классические брюки. Брюки тщательнейшим образом, со стрелками, отглажены и заправлены в старые, грязные, потрепанные армейские башмаки. Если каждая по себе вещь и выглядела нормально, то вместе они создавали незабываемый образ. Зная современных техников — вечно бородатых, в обычных свитерах, рабочих штанах и вот таких вот ботинках, — я решил, что Петр сделал над собой неимоверное усилие и приоделся. Сверху. А до нижней части туловища просто не дошел или забыл в процессе. О том, что он к чему-то готовился, говорила довольно неплохая прическа, которую ему сделали в салоне несколько дней назад. Почему несколько дней? Потому что двух-трехдневная щетина завершала полный образ техника, собравшегося на какое-нибудь свидание. При всей комичности образа можно было догадаться, что у Петра случилось что-то неприятное. Отрешенный взгляд, застывшее выражение лица, а когда он выходил из комнаты, то пересчитал своим телом практически все доступные углы. Мне даже стало интересно, что с ним такое случилось.

В окружении полицейских я вошел в комнату, в которой техники уже готовили для меня капсулу. Вот и наступил конец моей внезапной одиссеи на свободе. Полицейские разместились на стульях возле входа, я же направился к капсуле.

— А, ты уже здесь, — рассеянно спросил Петр, когда я встал рядом и негромко кашлянул, — раздевай капсулу и влезай в одежду.

Похоже, у парня действительно что-то случилось. Как его в таком состоянии на работу отправили? Если я не ошибаюсь, каждое утро весь технический персонал проходит экспресс-обследование, по результатам которого выдается разрешение на работу. Зомбиков, которые всю ночь играли, а утром приходят на работу отсыпаться, в корпорации не держат. К тому же в таком состоянии он мне сейчас так капсулу настроит, что окажусь в теле какого-нибудь гоблина. Я вопросительно посмотрел на его напарника.

— Не обращай внимания, — понял он этот немой вопрос. — Просто у нашего Петруччо горе. Его девушка бросила около часа назад. Как раз перед тем, как мы сюда поехали. Да, Петруччо? Бросить тебе ключ? И брось мне, пожалуйста, вон ту штуку.

Понятно. Если у одного горе, то второй над этим зубоскалит. Напарничек, блин.

— Петр, а у тебя все нормально? Как-то выглядишь ты не очень. Еще настроишь гадость всякую, так я восемь лет мучиться буду.

— Да. Нет. Все хорошо. Да. Все нормально, — как-то растерянно ответил он, после чего негромко выругался, сбросил настройки и приступил к ним заново.

— Петр! Да на тебе же лица нет, ты мне это брось — с настройками баловаться!

— Брось… Брось! Бросить!!! Да достали уже все! — вскричал Петр. — Не бросаю я людей, это меня они бросают! Я три месяца встречался с девушкой, думал — нравлюсь ей; думал, ее интересует моя работа, раз она о ней меня периодически расспрашивала. Когда рассказал, что буду засовывать в капсулу самого «Убийцу коллектора», она и вовсе попросила меня сделать тебе подарок — чтобы ты сам выбрал себе имя. И что? Сегодня, когда меня сюда сорвали, я посмотрел данные по заключенному, позвонил ей, хотел обрадовать, что заключенный, которому она подарила имя, выходит в игровой мир. Думал, порадую ее… Когда она новость про тебя узнала, то сказала, что между нами все кончено. За что? Что я сделал не так? Вот ты мне можешь объяснить?