Оголенный нерв - Уильямс Уолтер Йон - Страница 31

Вождь Иван предложил Саре свой мотоцикл. Он с уважением поглядывал на ее автомат, то и дело улыбаясь и обнажая металлические зубы.

Ковбой разговаривал с негром, у которого торчащие волосы не скрывали два ряда разъемов на голове. Многие из них, очевидно, существовали просто в качестве украшений. Ковбой прекрасно знал, что пяти разъемов более чем достаточно для того, чтобы управлять любым транспортным средством. Сара вопросительно посмотрела на Ковбоя, тот миролюбиво пожал плечами, и она поняла, что он не возражает против ее поездки с Иваном.

— Взбодримся, пехота? — спросил вождь, когда Сара взобралась на сиденье, и протянул ей ингалятор.

— Нет, спасибо. — Бешеная скорость, на взгляд Сары, самый мощный наркотик.

— Ты не права. Это лучшее средство, чтобы оценить прелесть езды. Ну, как хочешь, пехота. А я впрысну. — Иван запрокинул голову и засмеялся.

«Серебряные апачи» мчались напрямую по полям, птицами перелетая через канавы, сворачивая в сторону только для того, чтобы объехать город или фермерские дома.

— Мы обожаем езду по бездорожью, — крикнул Иван, перекрывая рев двигателей.

Мотоцикл на бешеной скорости проткнул трехметровый забор, острые концы проволоки оцарапали руки вождя до крови. Овцы, жавшиеся в загоне, в ужасе бросились врассыпную.

Когда мотоцикл перепрыгивал через овраги и ручьи или поднимался на двух задних колесах, Сара изо всех сил вцеплялась в ручку сиденья. Остальные «апачи» не очень выпендриваясь, полулежали на сиденьях со спинками. Они наблюдали за мелькающим миром так спокойно, словно сидели перед экранами телевизоров. Даже те, кто правил вручную, не делали сколько-нибудь заметных усилий. Но наркотик заставлял Ивана искать более острых ощущений. Во время езды он, выбивая какой-то ритм, постукивал пальцами по своим голым коленям и приборному щитку.

Ближе к вечеру он протаранил забор пастбища, на котором паслось стадо коров, и «Серебряные апачи» остановились. Негр достал из багажника большой молоток с короткой ручкой и одним ударом забил ближайшую телку.

— Свежая телятина, — улыбнулся Иван.

Забив багажники своих мотоциклов добытым мясом, банда спустилась к пологому берегу реки Уобаш. Две семьи беженцев, устроившиеся в шалашах около кустов, бросились наутек под презрительное гиканье «апачей».

— Наша река! Наш берег! — заорал Иван, тараня резаками мотоцикла нехитрое убежище из жердей и тряпок. Спрыгнув на землю, он подошел к брошенному одеялу. — Скоты! Думаете, я стану спать под вашим вшивым тряпьем? — Он распорол одеяло ножом, растоптал соломенную куклу. — Чтоб я вас здесь больше не видел!

Остальные «апачи» весело ржали.

Прежде чем приступить к пикнику, компания подожгла разрушенный шалаш. В огне сгорели все брошенные беженцами вещи. Кое-кто из «апачей», загнав в реку свои мотоциклы, принялся смывать дорожную грязь.

Саре захотелось перестрелять их на месте, но она сдерживалась, подальше отодвинув от себя рюкзак с автоматом.

— Искупайся, — раздался за ее спиной голос. Она удивленно оглянулась — Ковбой подошел совершенно неслышно. — Я покараулю рюкзак.

Сара скинула бронежилет, ботинки и вошла в теплую воду Неподалеку с воплями резвились «серебряные». Сара нырнула, перевернулась на спину и поплыла по течению. Речная вода смывала все тревоги и усталость.

После нее к реке направился Ковбой. Заходящее солнце серебрило воду, в воздухе разносился дразнящий запах жареного мяса. Иван суетливо метался по берегу, проверяя, все ли члены банды на месте, и без видимых причин смеялся. Заметив у кустов Сару, он подошел к ней и, ухмыляясь, спросил:

— В твоем мешке, наверное, что-то интересное. Верно, пехота? Провозишь наркотики через Границу?

— Я бы тогда ехала в броневике. Чтобы не ограбили.

— По-всякому бывает, пехота. Мы тоже иногда пересекаем Границу. Правда, берем с собой очень мало наркотиков, но этого хватает, чтобы содержать мотоциклы в порядке. Я частенько встречал чудаков, которые на своих двоих переправляют товар. А твой бронежилет неплох.

— Продавец мне сказал, что по внешнему виду его не отличишь от обычной одежды. А наркотиков у меня нет.

— Ну-ну, — хихикнул Иван, — у каждого свои секреты.

— Скажи, за что вы ненавидите беженцев?

— Беженцев? — Вождь презрительно скривился. — Сначала они потеряли работу, дом, машины. А теперь эти придурки хотят получить все обратно. Им дали свободу, но она им на хрен не нужна. Им бы снова заиметь уютную конурку, непыльную работу и небольшой садик, где резвились бы их ублюдочные детишки! Вот кретины! Ведь могли бы наслаждаться свободой! — Иван вытащил из кармана ингалятор. — Черт возьми! От этой штуки чих так и разбирает! Надо бы перейти на пилюли.

Когда он наконец убрался, Сара вздохнула с облегчением и достала из рюкзака канистру с водой. К ней подошла женщина, держа в руках две странной формы пивные бутылки.

Симпатичная метиска, в крови которой удачно смешались негритянские и азиатские гены. Курчавые волосы выстрижены вокруг разъемов. Она казалась немного старше остальных бандитов.

— Меня зовут Терн. Знаешь, что это такое? На этих ягодах настаивают джин.

— Спасибо. — Сара взяла бутылку. — Где вы берете такие странные штуки?

— Один человек, который иногда приходит к нам в гости, сам варит пиво и разливает его в старые бутылки. Им уже лет восемь.

— Почтенный возраст для пластмассы. Наверное, это вредно.

— Знаем. Нам наплевать.

Сара глотнула немного темного и сладкого пива и одобрительно кивнула. Со стороны костра, где жарили мясо, доносился придурковатый смех вождя.

— Иван ищет смерти. Поэтому он наш вождь. — На лице Терн появилась улыбка Моны Лизы. — Мы последователи обреченных, они показывают нам путь избавления.

— Этические нигилисты? — спросила Сара.

— Да. Ты слышала о нашей секте?

— Иногда последователи вашего учения появляются и в нашем городе, устраивают самосожжения и прочие штуки. Об этом время от времени пишут в газетах. Они убивают себя демонстративно, надеясь, что другие последуют их примеру. Я правильно понимаю вашу веру?

— Так или иначе, — проворковала Терн, — нашему примеру последует весь мир. Мы пытаемся убедить людей принять неизбежность как должное. Принять смерть с достоинством, с пониманием.

— А тебе не кажется, что ты уже вышла из того возраста, когда люди морочат себе голову всякой ерундой.

— Нет, — качнула головой Терн, — просто я пока не выбрала еще способ уйти из жизни. Ведь это можно сделать только один раз. И я не спешу.

— Отказ от жизни — это самая настоящая трусость. Так я считаю, — жестко сказала Сара.

— Я не люблю борьбу, это не мой стиль. Может, — ласково улыбнулась Терн, беря Сару за руку, — я хотела бы найти избавление другим путем. Отдаться в сильные руки странницы со шрамами на лице, которая бы затянула шарф на моем горле.

Терн положила руки Сары себе на шею.

— Нет, — Сара отдернула руки.

— Ну что ж, если не хочешь… — смиренно ответила Терн и вдруг залилась истерическим смехом. — Не подумай только, что я предлагаю себя каждому встречному.

— Ну конечно, — фыркнула Сара. — Любовь с первого взгляда.

— Может быть. — Терн огляделась по сторонам. У костра Иван хлестал пиво. — Его родители были беженцами. Бродили по всей стране в поисках работы, пока не сдохли.

Сара молчала, с непроницаемым выражением лица глядя на реку. Из воды без рубашки, но в джинсах выбрался Ковбой. Мокрые брюки прилипли к длинным ногам, загар на его теле был очень ровным. «Наверное, — усмехнулась про себя Сара, — в Монтане, где у него в тайнике спрятано целое состояние, он загорает в своем доме под ультрафиолетовыми лампами».

Терн отошла, сделав вид, что ничего особенного не произошло. Ковбой, надев рубашку, подсел к Саре.

— От этих людей не только неприятности. — Она протянула ему бутылку пива.

— Я немного поговорил кое с кем из них. Хотел выведать, что им известно об Аркадии, фирме «Темпель» и тому подобное. Они ни черта не знают, — вздохнул Ковбой.