Оголенный нерв - Уильямс Уолтер Йон - Страница 28

— Сейчас посмотрю, что там делается на рынке, — ответил Рено, явно заинтересованный предложением.

Он коснулся клавиатуры, компьютер на столике ожил. Затем достал инфокубик, вставил его в считывающее устройство, подключил к разъему на виске тонкий кабель, нажал пару клавиш и откинулся в кресле.

В наступившей тишине тихо шипел воздух в аквариумах. Рено с головой ушел в цены и котировки рынка. Лицо его то светлело, то мрачнело по мере того, как он переваривал информацию.

— Сегодня к вечеру акции фирмы «Темпель» подскочили на двенадцать пунктов, — сообщил Рено. Он явно получал удовольствие от своего занятия. — «Темнели» борется с «Королевым». Сейчас «Королев» в очень сложном положении, они наделали много ошибок.

Ковбой заметил, что Сара напряженно прислушивается к словам Рено. Похоже, эта информация о многом ей говорила. Надо будет позже порасспросить ее.

— Фирма «Темпель», — продолжал Рено, — имеет сильные позиции в фармацевтике и на рынке полезных ископаемых, но аэрокосмический отдел у них пока слабоват. Если она сумеет поглотить фирму «Королев», тогда дела в этой области у нее пойдут куда лучше. Учитывая сегодняшнее положение на рынке акций, можно предположить, что «Темпель» выиграет, хотя я не стал бы спешить с выводами. У «Королева» много скрытых резервов, и они так засекречены, что «Темпель» о многом даже не догадывается.

Ковбой попытался представить себе схватку двух орбитальных гигантов. В ход пущено все: игра на бирже, спекуляции, искусственный интеллект мощных компьютеров, коллективный ум высококвалифицированных аналитиков, разведка, подкуп, шантаж, убийства, подставные лица. У этих гигантов почти неисчерпаемые ресурсы. Победа достанется более искусному в манипулировании тайными рычагами, более осведомленному о слабостях противника.

Рено с головой погрузился в интригующий мир грандиозной борьбы, он уже не замечал гостей. Ковбой украдкой посматривал на Сару, которая завороженно слушала разглагольствования Рено, явно понимая в них больше, чем Ковбой. Хорошо, надо будет вытянуть из нее потом побольше.

Наконец, Рено вынул кабель из разъема, и колонки цифр на экране исчезли.

— Границы становятся прозрачными» — сказал хозяин дома, взгляд его все еще витая где-то далеко-далеко. — До войны было не так. Тогда орбитальные фирмы договорились не враждовать в некоторых областях, разделили сферы влияния, ограничили соперничество определенными рамками, чтобы конкуренция стала менее жестокой. Но война создала вакуум. Вакуум власти, товаров, информации. Этот вакуум и начали заполнять орбиталы. Границы стали менее четкими, не всегда можно было понять, где победители, а где побежденные, кто выиграл, а кто проиграл. Орбитальные фирмы боролись за влияние в перспективных областях, расшатывая границы. Прежние договоры между фирмами начали разваливаться, вся система затрещала. Когда ситуация критическая, достаточно слабого нажима, чтобы все взорвалось. — Глаза Рено вдруг остановились на Ковбое. — Я не вмешиваюсь в эту необъявленную войну, но кое-что знаю и понимаю, а в итоге получаю деньги. Я центрист и стараюсь держаться в середине битвы.

— Это неправильно, — возразил Ковбой, — держась в центре, ты рискуешь попасть под перекрестный огонь. Как случилось со мной и Сарой.

— Нет, Ковбой, ты никогда не был в центре. Как и другие пилоты «дельт». Быть в центре старались посредники, хотя им это редко удавалось. А вот я попал в самую точку. — Рено поднял свою искусственную руку. Глаза у него стали совсем холодными. — Я центрист по природе. Люблю стоять на возвышении и любоваться, как внизу бушуют волны. Пилоты «дельт» были да кончились. Теперь ты пытаешься продолжить борьбу, став курьером. Но и это кончится. Ты выплыл, но в следующий раз погибнешь.

«Интересно, — подумал Ковбой, — это говорит сам Рено, или за него вещает кристаллический мозг? Ведь он постоянно пользуется своим кристаллом. Где же душа Рено? В остатках живого мозга или в новом, но мертвом компьютере, этом суррогате человеческого мозга?»

Когда в человеке берет верх компьютер, это называется «издушевлением», в отличие от одушевления. «Издушевление» обычно не грозит бывалым людям вроде Ковбоя или Рено, которые знают жизнь. «Издушевление» грозит людям с абстрактным складом ума, всяким изнеженным гуманитариям и физикам-теоретикам, которые проводят время, комбинируя и выстраивая абстрактные химеры. Они запросто могут спутать искаженное теорией изображение предмета с самим предметом, существующим в действительности. А действительность всегда сложнее теоретических схем. Такие люди постепенно растворяются в своих выдумках, они словно бы истончаются и исчезают как личности.

Ковбой вдруг понял, что Рено превратился в призрак. Теперь он всего лишь набор привычек, существо, не имеющее иной цели, кроме как питать свой компьютерный кристалл информацией. А то, что в Рено осталось от пилота, это не более чем рефлексы.

— Матрицы совсем свежие, устареют нескоро, — вернулся Ковбой к цели своего визита. — Ты можешь не торопиться с их продажей.

— Конечно, — кивнул Рено, — я и не собираюсь их сейчас продавать. Я использую их как залог, под который возьму в банке кредит, деньги пущу в оборот, получу прибыль. Потом верну кредит и продам матрицы. К тому времени ваша история с перестрелкой забудется.

«Кажется, Рено вышел из транса, — подумал Ковбой. — План весьма разумен».

— Вы можете хранить у меня все матрицы до тех пор, пока я не получу за них деньги, — предложил Рено. — В моем доме двойная система защиты. Знающие люди могут преодолеть первую ступень системы, но вторую не пройдет никто. Всякий, кто перелезет через забор без моего ведома, будет уничтожен.

— Ковбой, — вдруг подала голос Сара. Она так долго молчала, играя роль безмолвного стража, что он почти забыл о ней и теперь вздрогнул от неожиданности. — Нам понадобится грузовик.

— Возьмите мой, он стоит в гараже. — Рено достал из кармана ключ-кристаллик, который находился на кончике иглы из нержавеющей стали. — Я открою гараж и ворота дома. Но, может, вы хотите сначала поесть?

— Нет, — решительно произнесла Сара. — Нам пора возвращаться. Мне не хочется, чтобы товар Гетмана долго оставался без присмотра.

— Выход к гаражу в конце следующей комнаты направо. А кухня налево, если вы вдруг передумаете и захотите подкрепиться. — Рено воткнул кабель в разъем на виске. — Мне надо пообщаться с некоторыми людьми и выяснить, сколько я могу заработать на матрицах.

— Будь осторожен, — предупредила его девушка.

Но Рено не обратил на нее внимания. Глаза бывшего пилота уже были устремлены в невидимый посторонним мир. Ковбой встал.

Сара поднялась с дивана грациозно, как большая и опасная кошка, с неприязнью посмотрела на Рено. Принесла из прихожей рюкзак и пистолет Ковбоя. Но хозяина дома это уже не интересовало.

— У твоего дружка крыша поехала, — заметила она чуть погодя, когда они уселись в грузовик. — Он так блистал своими познаниями, что мне хотелось надеть зеркальные очки, чтобы не ослепнуть.

— Знаю, — ответил Ковбой. — Это случилось с ним после катастрофы.

— Он воображает, что пребывает в центре вселенских потоков информации. А вдруг его компьютер даст ему команду заложить нас?

— Он — мой старый друг, — возразил молодой человек. — Пилоты не предают своих друзей. Это невозможно.

— А все-таки? Вдруг «Темпель» предложит ему две тысячи матриц против нашей тысячи. Кроме того, мы предложили ему всего тридцать процентов, а «Темпель» может дать больше.

— Ты знаешь еще кого-нибудь? — со злостью спросил Ковбой. — Где твои друзья?

На это Саре нечего было ответить, и она недовольно замолчала. Всю дорогу Ковбой ощущал это недовольство словно какое-то материальное излучение.

В четыре часа утра Ковбой вывел броневик из карьера, и они с Сарой, отбиваясь от назойливых москитов, перенесли в грузовик тысячу компьютерных матриц.